Всем привет!
Я давно хотела рассказать вам о судьбах двух поэтов. В юности я не сталкивалась с их биографиями. Мой цикл прогулок по Петербургу восполнил пробелы. Однако, у меня не было фотографии, которая могла бы стать обложкой для статьи. Долгая у меня подводка к теме публикации получается=)
Сегодня я хотела продолжить рассказ о Свияжске и начала разбор фотографий. Там у стен Свияжского Богородице-Успенского монастыря находится памятник жертвам политических репрессий. Про две жертвы я хочу рассказать.
Хотя, две - это условно. Когда сажают человека, его близкие люди становятся такими же жертвами...
Я вернулся в мой город , знакомый до слез ,
До прожилок, до детских припухлых желез....
... Петербург! я еще не хочу умирать!
У тебя телефонов моих номера....
Эти строки Осипа Мандельштама я повторяю, как мантру, каждый раз, когда начинаю писать о Петербурге. Я ничего не знала о биографии Осипа Эмильевича. Мне казалось, что эти строки написаны седым старцем на закате жизни. Я представляла, как он идёт по Невскому, сидит на скамейке в Таврическом саду или любуется Исаакием.
Исакий под фатой молочной белизны
Стоит седою голубятней,
Послушайте, как певуч его голос...
Но главное - последний вдох... Этот вдох был сделан любимым ленинградским воздухом. Но нет.
В ноябре 1933 года Мандельштам написал следующие строки:
Мы живём, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлёвского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
И слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются глазища
И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет,
Как подкову, кует за указом указ:
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него — то малина,
И широкая грудь осетина.
В мая 1934 его арестовали и отправили в ссылку. Сталин "простил" поэта и в 1937 он вернулся из ссылки. 1938 год - снова май и арест. Не хочу писать про время с 1934 по 1938. Про эти четыре года из жизни поэта лучше всего расскажут две его фотографии.
Разница между фотографиями всего четыре года...
Обвиняется в том, что вёл антисоветскую агитацию, то есть в преступлениях, предусмотренных по ст. 58-10 УК РСФСР. Дело по обвинению Мандельштама О. Э. подлежит рассмотрению Особого Совещания НКВД СССР.
Затем была ссылка на Дальний Восток. И в одном из пересыльных лагерей, а не в любимом Ленинграде, Осип Эмильевич сделал свой последний вдох.
Она не могла иначе
В последнюю поездку в Петербург мы ходили в Таврический сад, а по дороге прошли мимо дома, где жил Корней Чуковский. Я выросла на его стихах. Корней Иванович, наверное, был "дедушкой" для многих детей моего поколения. Я была уверена, что уж с его семьёй точно было все в порядке. Но когда я писала о Бродском, то увидела следующие строки:
При активном участии Ахматовой велась общественная кампания в защиту Бродского. Центральными фигурами в ней были Фрида Вигдорова и Лидия Чуковская. На протяжении полутора лет они неутомимо писали письма в защиту Бродского во все партийные и судебные инстанции... Википедия
Так я узнала о судьбе дочери Корнея Ивановича. Часть статьи, которая посвящена Лидии Корнеевне, я назвала "Она не могла иначе". Это отсылка к помощи Бродскому. Но не могла она пройти мимо, потому что и сама была настоящей жертвой репрессий. Про арест самой Лидии Корнеевны я не буду рассказывать.
Я специально объединила в одной статье Мандельштама и Чуковскую. Он - заключенный. Она - жена заключенного. Не бывает одной жертвы. Репрессия, как ртутное болото растекается и всё отравляет вокруг.
Лидия Корнеевна была замужем два раза. Вторым её супругом стал Матвей Петрович Бронштейн, В августе 1937 года он был арестован. А потом тишина...
Лишь в конце 1939 года узнала, что мужа нет в живых. В 1940 году добилась встречи с начальником Управления НКВД СССР по Ленинградской области Гоглидзе, и тот подтвердил, что её муж был расстрелян. Википедия
Почти два года страха, ожидания и капля надежды. Это мои мысли, но свои эмоции Лидия Корнеевна выразила так:
Уже разведены мосты.
Мы не расстанемся с тобою.
Мы вместе, вместе — я и ты,
Сведённые навек судьбою.
Мосты разъяты над водой,
Как изваяния разлуки.
Над нашей, над твоей судьбой
Нева заламывает руки.
А мы соединяем их.
И в суверенном королевстве
Скрепляем обручальный стих
Блаженным шёпотом о детстве.
Отшатывались тени зла,
Кривлялись где-то там, за дверью.
А я была, а я была
Полна доверия к доверью.
Сквозь шёпот проступил рассвет,
С рассветом проступило братство.
Вот почему сквозь столько лет,
Сквозь столько слёз — не нарыдаться.
Рассветной сырости струя.
Рассветный дальний зуд трамвая.
И спящая рука твоя,
Ещё моя, ещё живая.
2
Куда они бросили тело твоё? В люк?
Где расстреливали? В подвале?
Слышал ли ты звук
Выстрела? Нет, едва ли.
Выстрел в затылок милосерд:
Вдребезги память.
Вспомнил ли ты тот рассвет?
Нет. Торопился падать.
<1940-1979>
Статья получилась огромная, контент трагический. Дзен этого не любит. Но и я не могла иначе. Последние дни в нашей стране только и говорят о жертвах политических репрессий. Но для меня жертвы были тогда. Когда приходили и забирали семьями. Когда жена больше года не знала о судьбе мужа. Инстаграмные страдания опошливают слова жертва политических репрессий.
Для меня эти факты действительно были из разряда #секретная биография
