Искусство гербария родилось почти пятьсот лет назад и на своём веку благополучно пережило и революцию книгопечатания, и фотографию. Но сможет ли гербарий выдержать конкуренцию в век экспрессивного развития цифровых технологий? В Государственном биологическом музее имени К. А. Тимирязева хранится уникальная коллекция гербариев. Какая судьба ждёт её в ближайшем будущем? Об этом мы поговорили с учёным секретарём Биологического музея Мариной Куликовой .
— В чём заключается особенность гербария музея?
— Многие не знают, что у нас есть гербарий. Вообще в музеях гербарный фонд — большая редкость. Крупные собрания хранятся в Музее Землеведения МГУ и в музее Российского государственного аграрного университета, но они практически недоступны для широкой публики, туда почти невозможно прийти «с улицы» с ребёнком. Есть коллекции гербария в Музее Леса и Дарвиновском музее. Но мы собираем гербарии с самого начала существования музея, и у нас они всегда представлены в экспозиции. В нашем фонде почти восемь тысяч гербарных листов, его хватает, чтобы показать все отделы растительного мира. Поэтому ботанические темы — это наш эксклюзив.
— А за что музеи не любят гербарии?
— Я бы так не сказала. Просто гербарий тяжело хранить, тяжело пополнять, тяжело с ним работать на выставках. Это очень хрупкий материал. Условия его экспонирования такие же, как у графики — должно быть определённое освещение, к тому же ограничено время его экспонирования — не более трёх месяцев подряд. Должна быть определённая влажность. Должна быть очень хорошая защита от пыли, потому что почистить гербарий могут немногие специалисты, это крайне сложная процедура, и практически всегда приводит к повреждению гербария. Гербарий сложно монтировать на выставках, поэтому не все сотрудники любят с ним работать.
— А посетители?
— Посетители наоборот, с большим интересом рассматривают, многие просто никогда такого не видели! Раньше гербарии изучали в школе. В коллекции музея есть на хранении школьный гербарий. Сейчас иногда даже в специализированных школах этого нет. Хотя, возможно, школьные гербарии ещё кое-где остались. Может быть, даже учителя их демонстрируют. Но это скорее исключение.
— Вы говорите, что сотрудники не очень любят работать с гербариями. А как часто вы используете гербарий в различных экспозициях и выставках?
— По максимуму. Растения — это важная часть биоценоза. В экспозиции гербарий создаёт образ биотопа. Представить, что такое медведь, могут все, а что такое берлога, как выглядит тайга или тундра, какие растения участвуют в формировании природного ландшафта, какими из них любит полакомиться медведь — не все. Также мы показываем гербарии, когда рассказываем про что-то историческое, про то, как раньше жили люди, что ели. Гербарии дополняют литографии Жана Гранвиля и акварели художников Русского общества любителей ботанической иллюстрации на недавно открывшейся выставке «Ожившие цветы». Конечно же, у нас много экологических проектов, например, «Россия заповедная» — это целая серия выставок, посвящённых заповедникам и национальным паркам, где мы показываем краснокнижные растения, ядовитые, лекарственные и так далее. Также есть гербарий интерактивного фонда, используемый для занятий и экскурсий.
— Как собиралась эта коллекция? Из фондов научных учреждений?
— Не только. Основной источник поступления гербарного материала, как в прошлом, так и сейчас — полевые сборы сотрудников музея. Но конечно, к нам многое поступило и из обменных фондов. В советское время небольшую коллекцию растений-полиплоидов передал Всесоюзный институт растениеводства в Ленинграде, подборку лекарственных трав — Всесоюзный институт лекарственных и ароматических растений. Интерес представляют и гербарные листы с сорными и культурными растениями, собранные в колхозах и совхозах различных областей бывшего СССР. А в начале двухтысячных музею были переданы 470 листов гербарных сборов студентов МГУ имени М. В. Ломоносова.
— Вы сказали, что коллекцию гербариев преимущественно пополняют сами сотрудники. Как это происходит? Музей снаряжает специальные экспедиции?
— Раньше было именно так — сотрудники специально ездили в экспедиции за сбором определенных растений в конкретные регионы. Сейчас у музея нет для этого финансовой возможности.
Но в принципе, мы не стремимся к накоплению огромного количества гербариев, потому что у музея несколько другие задачи. Мы стараемся целенаправленно собирать гербарий так, чтобы он освещал те темы, которые нам нужно, мы осуществляем подборку определённых видов. Иногда сотрудники привозят ботанический материал из экспедиций, связанных с их научной деятельностью, и даже из отпусков. Вот, например, к разрабатываемой выставке «Яды» нужен был безвременник (Колхикум), он растёт у меня на даче, на клумбе, причём не какой-то сортовой, а самый обычный — видовой. Ну и что, что я его не на Кавказе собрала? В данном случае нам не так важно, в каком районе это растение было собрано — на первом месте для нас аттрактивность гербария, чтобы он был визуально хорош, то есть растение сохранило внешний вид и окраску, было аккуратно смонтировано. А хорошо сделанные гербарии — большая редкость.
— Есть ли в коллекции музея какие-то раритетные гербарии?
— Конечно! Нам есть чем похвастаться! К особо ценным коллекциям относятся мемориальные гербарии, собранные в XIX-начале XX века. Они связаны со всемирно известными именами. Это гербарий из частного естественнонаучного музея графини Екатерины Павловны Шереметьевой в подмосковной усадьбе Михайловское. После революции музей был упразднён и некоторые предметы передали в Дарвиновский музей, а гербарий из примерно 180 листов — в Биологический музей. Еще один раритет — это гербарий Алексея Николаевича Петунникова, известного московского ботаника, автора книг «Растительность Московской губернии» и «Критический обзор Московской флоры». В нашем собрании имеется 276 листов с его этикетажем. Из уникального у нас ещё есть эксикаты середины XIX века. Например, «Флора Германии» из серии «Phanerogamen-Herbarium», составленная ботаником Германом Вагнером.
— Эксиката — что это такое?
— Эксиката — это тиражная серия гербарных образцов, посвящённая определённой теме или региону. Гербарные листы в эксикатах обычно сшивали наподобие книги, и эти книги с одинаковым набором растений выпускались ограниченным тиражом для распространения среди ботаников, медиков, аптекарей.
— То есть это что-то вроде определителя растений, только вместо описания и иллюстраций — гербарий.
— Да, можно и так сказать.
У нас также хранится эксиката «Петербургская флора» Карла Мейнсхаузена, ботаника Тартуского университета. Давайте я вам покажу этот гербарий? Он у нас даже отдельно хранится под семью замками, потому что это очень большая редкость! Гербарий Мейнсхаузена разбит на 18 папок. Вот так они выглядят — это родные папки. Лист с растением сопровождается научной этикеткой, составленной лично самим Карлом Фридриховичем.
— А почему газета? Неужели для такого уникального гербария не могли найти что-то пореспектабельнее?
— Нет, лучше газеты ничего нет. Во-первых, это дешёвый и распространённый материал, во-вторых, гигроскопичный — для гербария очень важна определенная влажность, в-третьих, типографская краска содержит яды, которые отпугивают насекомых, желающих поживиться экспонатом. Смотрите, как прекрасно сохранился!
— Да! Даже не выцвел за два века!
— Кстати, сохранность окраски очень сильно зависит от того, как и в какое время ты этот гербарий собираешь. Это целое искусство. Есть, конечно, учебники, в которых вся технология подробно изложена, но всё равно, это приходит с опытом — сделаешь тысячу листов гербария, тогда будешь понимать, какие растения как сушить. Я уже почти сорок лет этим занимаюсь, а иногда попадается растение, которое я никогда раньше не сушила. Например, мне для выставки нужно было обязательно сохранить голубизну колокольчиков и васильков. Это почти невозможно — при сушке они обесцвечиваются или желтеют. Я собрала цветы на разных стадиях цветения и начала сушить. И выяснилось, что те цветки, которые были сорваны на ранней стадии цветения, не желтеют. И я ходила по полю, заглядывала в каждый цветок, искала с нераскрытыми пыльниками тычинок. И они идеально высушились, идеально голубого цвета! Прошло семь лет, цветки так и остались голубыми, и я вновь использовала этот мой гербарий на выставке Гранвиля «Ожившие цветы».
— В целом, технология изготовления гербария изменилась за пятьсот лет?
— Нет. Единственное, что могу сказать — в старину практически никогда не шили нитками, как мы сейчас, а приклеивали полоской папиросной бумаги на рыбий клей. Но и сейчас в некоторых научных учреждениях используют ту технологию.
— А зачем мучиться, высушивать, шить, клеить, если в наше время можно сделать фотографию растения?
— Фотография гербарий не заменит. Проблема в том, что есть растения, для которых нужно сделать 10-15 фотографий в разных ракурсах, при разном освещении и разном увеличении, чтобы мы могли достоверно установить вид. А в гербарии, если он сделан правильно, на одном листе можно рассмотреть все признаки. Это самый выгодный способ показать растение. В музейной экспозиции фотография вообще не конкурент гербарию. Кто сейчас пойдёт в музей рассматривать фотографии растений? Для этого есть интернет. А гербарий можно увидеть только в музее.
— Почему же? На фотовыставки люди ходят охотно.
— На фотовыставке ценится высокий класс фотографии, необычный ракурс, редкость снимаемого объекта, имя фотохудожника. Все это далеко от ботаники. Фотография, особенно художественная, редко преследует цель показать морфологию растения, систематические признаки.
— Мы живём в эпоху цифровых технологий, и рано или поздно, появится способ зафиксировать и передать внешний вид растения лучше, чем это может гербарий: объёмно, ускоренно демонстрируя все стадии развития и, быть может, даже моделируя аромат. Как думаете, выдержит ли гербарий конкуренцию? Какое будущее его ждёт?
— В музейном деле гербарий всегда будет незаменим. Это реальный предмет, это натура, это артефакт. А всё, что настоящее, всё, что было реально собрано, всё, к чему может прикоснуться рука — люди очень любят, им интересно это рассматривать. Сейчас, в цифровом мире, контакт с реальным предметом приобрёл ценность даже большую, чем когда-либо ранее, и эта культурологическая ценность гербариев будет только расти.
