Думала, это будет как-то так:
После того неудачного знакомства с водителем блаблакар, мы договорились с другим. В девять я была уже собрана, ждала звонка. Поскольку ехали мы в Ярославль, нам было очень удобно (как мне казалось) отправиться по Ярославскому шоссе. Пришли на условленное место – никого нет. Муж звонит водителю по телефону. Оказывается, он ждет нас в Мытищах. Мы ничего не понимаем, ведь выбирали поездку Москва – Ярославль. Тут муж вспоминает, что водитель указал место отправления Москва, а на словах уточнил «Москва, Мытищи». Муж согласился, думая, что это такой район Москвы, и находится он где-то рядом с нами. В сущности, он не очень ошибался, только до района того пилить нам 7,5 километров.
Что интересно, в Мытищах существует точно такой же адрес, как в Москве: там проходит то же Ярославское шоссе и номер дома совпадает. Ну что делать? Водитель предложил нам потихоньку выдвигаться в сторону Мытищ, а он поедет нам навстречу, и там где-то по пути встретимся. Мы пошли.
В черте города было нормально – дорожки, посыпанные реагентом, но приближался МКАД, эта чудовищная развязка. Здесь уже дорожек нет; идем, месим снежную кашу по обочине. А она грязная, и автомобилей вокруг видимо-невидимо. Они справа, слева, вверху и внизу. Выезжают прямо у тебя из-под носа, - страшно. Здесь не ходят, здесь ездят – ты здесь чужак, пришелец. Вся эта гудящая твердь под ногами, над головой и по бокам – не что иное как железобетонный нечеловеческий организм; машины – железные вши, которые со страшной скоростью бегают по его облысевшему черепу. Каждая из них может сожрать тебя, не заметив. А кто же ты? если тащишься еле-еле, да еще в несколько раз меньше, чем вошь? Перхоть, шелуха жизни.
Впереди, на одной из развилок, стояла горстка черных людей. Держались они, как собаки в стае, уверенно, осознавая свое единство и силу. Видимо, это местные обитатели, которые бывают здесь изо дня в день, поджидают транспорт. Где только ни обитают человеческие существа! Даже в этом железном жернове. Мы прошли мимо, почти соприкасаясь из-за тесноты обочины, заглядывая друг другу в глаза. В городе, где много народа, ты ни на кого не смотришь, а здесь: о, кто-то живой!
Почему же водитель не звонит? Мы шли уже примерно час. Я подумала: а как он собирается увидеть нас в этой толчее машин? Даже если будет двигаться нам навстречу с небольшой скоростью, как? Здесь несколько полос и тьма металла, который мелькает перед глазами с бешеной скоростью. Разве можно заметить среди всего этого почти несуществующие былинки, которые своей серостью слились с обочиной? Хотела спросить у мужа, но он ушел далеко вперед.
Эта затея внушала мне большие сомнения. Мы уже пересекли МКАД, но здесь стало еще хуже. К широкому шоссе примкнула дорога поменьше, и мы оказались не на обочине, а на крохотном треугольничке в окружении ревущих машин. По щиколотку в грязном снегу, ни влево, ни в право нельзя, вперед невозможно. Брюки мои забрызганы летящей грязью из-под колес. Я догнала мужа, хотела сказать, что нам надо возвращаться. Тем более, что водитель, наверное, забыл о нас. Куда мы идем уже полтора часа? Мы ведь так в Мытищи дойдем и не заметим. Но шум стоял такой, что я могла говорить только глазами.
По лицу мужа я заметила, что он был настроен продолжать. Более того, справа он увидел автозаправку и хотел, видимо, зайти туда, выпить кофе. Он кивал на нее беззвучно и смотрел на меня: пойдем? Объясниться с ним не было никакой возможности.
Мы стояли прямо посреди движения, и чтобы попасть на заправку, надо было перейти дорогу, по которой непрерывно двигались машины. Они выныривали из-за поворота, и не по одной-две, а сразу по нескольку. Скорость их была небольшая, но невозможно было предсказать, когда они появятся, изгиб дороги мешал видеть. К тому же пошли все больше двухтонники-крокодилы, тяжелые, как танки и такие же сокрушительные на вид.
Я хотела сказать: это самоубийство! Но он не смотрел на меня, а только следил за машинами, высматривая в их движении пробел, чтобы броситься туда; протянул ко мне руку, готовый меня вести, если я побоюсь идти сама. Я видела, что еще несколько секунд, и он решится; он пойдет сам и потащит меня, и глядя на стройные ряды броневиков, я слышала, как хрустят наши косточки. Тогда я просто закричала, что есть силы, чтобы он понял безумие своей затеи.
Кричала я от страха и без слов, потом резко развернулась и пошла назад. Ему ничего не оставалось, как идти за мной. Еще примерно полтора часа пути, и вот мы в Москве. Ах нет, по дороге муж еще предложил мне… подъехать на попутке. Я не спросила, каким образом, но так понимаю, мы должны были как-то перебраться на другую сторону шоссе и голосовать там? Я опять закричала. Тут увидела, что он вздрогнул, отступил на шаг и посмотрел на меня испуганно. И, знаете, что он мне сказал? «Юля, ты сошла с ума».