- Вов, может выпьем? А то я, боюсь, скоро совсем окаменею. – попросил Толик.
- Шевелиться боишься?
- Что-то в этом роде.
- Ну, сиди. Я налью. – Вова сидел с откинутой головой и таращился в потолок. Бы ли он расслаблен? Ни на грамм. Мысли, мысли, мыслишки… Вот что не давало покоя ему. Не давало расслабиться и пошевелиться. Он был напуган меньше Толика, но все равно более активное участие в деле и по нему шарахнуло. Да. Оказывается, работать с живыми людьми, - это не клавиши нажимать. А тут еще не зажравшийся богатей, а прекрасная нимфа. Он вспоминал глаза Виктории, влюбленные и счастливые, которые он наблюдал сегодня в зеркале заднего вида… Интересно, что с ней сейчас? Как она? Очнулась? Напугалась? Помнить она толком ничего не должна. А всё-таки её жаль. Или, не жалеть её? Чего жалеть красотку, которая за деньги вышла замуж. Нет, это он ищет себе оправдания.
- Вов. Ты выпить-то нальешь?
- А? А. Сейчас. – Вова пересилил себя и встал с кресла.
Они выпили. Потом еще выпили. Потом еще. И страх отступил. Стало не так липко. И не так стыдно. И не так жалко.
- Вов, я больше не играю. Я пас. Вот хоть убей меня, хоть Чумакову сдай обратно. Хватит с меня. Я жить хочу, а не трястись.
- Знаешь, почему я так настаивал на этом деле?
- Понятия не имею. Но не думаю, что из-за твоей стычки с Азаряновскими псами.
- А ты умный.
- Да не жалуюсь.
- Ну так вот. Так я был зол на Катьку. Так хотел себе доказать, что я и без неё всё могу.
- Доказал?
- Доказал.
- Легче?
- Не знаю. Правда не знаю.
Друзья помолчали. Каждый думал по-своему, но оба об одном и том же. Об одной и той же. О той, что вчера еще была рядом, а сегодня где-то далеко. А странная всё-таки штука жизнь. С сюрпризами. А ведь она только начинается. Хватит ли нервной системы на все сюрпризы?
- Тебе её не хватает?
- Не буду врать. – Выдавил Вова. – Не хватает. Но я никогда её не прощу.
Округ Лос-Анджелес, Санта-Моника, среда, утро
Катя валялась на пляже. У неё был выходной. Думала о том, как хочется в Россию, и как страшно. Но с другой стороны, вот чего бояться? К маме уже наведывались, наверняка. Сидеть они там не будут. Значит, можно поехать к матери. А в Москву не ездить. Чего теперь там? А ничего и нет. Был парень, был друг, была их команда. Квартира была, пусть съемная. А сейчас что? Хотя квартиру она себе и купить может. И в институт ей ещё не поздно снова попробовать поступить. Теперь она может позволить себе и платное обучение. Таким образом она, конечно, будет всего лишь замаливать свои грехи. Стараться быть как все нормальные люди. Потому, что сама она уже ничего нормального не хотела, а все её детские мечты давно поблекли и уже не выглядели так заманчиво. Стать журналистом – что за мечта? Она успела поработать журналистом. Ничего сверхъестественно прекрасного в этой работе нет. Даже наоборот, иногда работа грязна, иногда однообразна. А уж чтобы пробиться наверх и стать популярным журналистом, - это вообще из области фантастики. Такой объем грязи, интриг, продавленных голов и сломанных костей Катя и представить себе не могла. Нет, не настолько она сильна и кровожадна. Даже пробовать не стоит. Надо понять, чего же ей действительно хочется. Катя слушала шум волн, крики детей и свой внутренний голос. Он упорно твердил ей, что надо позвонить маме. А о целях в жизни, желаниях и дальнейших планах - ни звука. Вот черт. Ладно. Она вытащила айфон и набрала мать. Как в ледяную купель прыгнула. А чего тянуть? Приготовилась слушать длинные гудки. Но услышала механически вежливый голос автоответчика. Может быть мать в больнице? Или в реанимации? Там нельзя телефон. Придется звонить соседке. На всякий случай у Кати всегда был её номер. Конечно, раньше она ни о каком таком случае не думала. Но номер был. Соседка ответила быстро, как будто ждала Катиного звонка.
- Тётя Маша, здравствуйте, это Катя.
- Катя? Какая Катя?
- Соседка ваша, Тамарина дочь. Понимаете, я не могу дозвониться до мамы и вот подумала…
- А чегой-то номер больно странный у тебя?
- Странный, потому, что иностранный. Я на учебе по обмену за границей. А мама…?
- А маму похоронили, деточка.
- Как?!
- А вот так. Вчера и похоронили. В воскресенье померла мама твоя. Пришла белая вся и говорит: что-то мне нехорошо. И упала. Я даже трубку снять не успела. Ну, вызвали скорую, а они сказали, что всё. Константировали смерть.
- Констатировали. – Машинально поправила Катя.
- Что?
- Ничего, тёть Маш. А кто похоронами занимался? Я, наверное, должна денег…
- Так мы, соседи. Тамара заранее оставила деньги. Еще книжку оставила на твоё имя. Наказала тебе передать.
- Какую блин книжку?
- Сберегательную.
- А вы её открывали?
- Да вот еще. Чего я в чужой книжке забыла? – Сконфуженным тоном возмутилась соседка.
- Сколько?
- Сейчас гляну, раз просишь.
- Тётя Маша, ладно вам. Сколько?
- Три с половиной миллиона.
- Чего?
- В смысле – чего?
- Три с половиной миллиона рублей?
- А, да. Рублей, конечно.
Катя опустила телефон на колени и тупо смотрела на линию горизонта. В трубке разорялась соседка. Кажется, она потеряла Катю. Нужно сбросить звонок. Спокойно. Главное не разрыдаться прямо тут. Спокойно. Одеваемся. Сарафан, сандалии. Тсссс. Почему так качается небо? Разве небо может качаться?
Боже мой! Три игрушки! Ни одного приличного платья! Джинсы из секонда, кнопочный сотовый и колбаса по праздникам. И все ради чего? Катина душа рыдала, а тело было как пьяное. Её то и дело шатало и бросало в пот. Казалось, что она вот-вот упадет плашмя лицом вниз. В обморок. Прямо в черный холодный обморок. А может было бы и неплохо? Тут такая жара, в этой Калифорнии. Катя неожиданно наткнулась на препятствие и подняла голову. Перед ней стоял Андрей. А почему он тут? И как она умудрилась на него налететь? Катя попыталась сфокусировать взгляд, и вдруг слёзы, которые она старательно сдерживала, потекли по лицу, шее, груди и сарафану. Андрей тихонько обнял Катю одной рукой, она уткнулась ему в грудь и выплакалась всласть. Сколько это продолжалось – она бы ни за что не сказала. Может пять минут, а может двадцать пять. Потом слёзы высохли. Она отстранилась от мокрой футболки Андрея.
- Извини. Я тебе всю футболку намочила.
- Фигня. Тут жарко, сейчас все высохнет. Пойдем в бар? Мне кажется, тебе надо.
- В наш?
- Хочешь в наш. А хочешь в другой.
- Хочу. – Катя кивнула. – В другой.
В баре они заказали выпить, и потягивая ледяное пиво Катя поделилась.
- А у меня мама умерла.
- Ужасно. Надо на похороны лететь?
- Нет. Похоронили уже. Люди добрые. – Усмехнулась Катя.
- Я соболезную, Кать. Это всегда тяжело.
- Да…
- Молодая?
- Да… Сорок восемь лет.
- Очень молодая. Болела?
- Болела.
- Кать, вы не были близки, да? – Догадался Андрей.
- Не были. Ты не думай, все равно больно.
- Да я не думаю. Ты так плакала.
- Плакала я как раз не поэтому.
Андрей вытаращил глаза.
- Ну, просто она оставила мне денег. Прилично. А все детство я была как… Ну, как нищенка. Как из многодетной семьи, неблагополучной. А она копила. Зачем? К чему были такие жертвы? Это ужасно. Я никому не желаю бедного детства. Когда у меня будут дети. - у них будет всё! Всё! Они никогда не будут хуже других детей.
Андрей накрыл Катину руку свое рукой и проникновенно посмотрел на неё. Катя руку убрала, стесняясь. Ей не хотелось его обижать, но что она могла с собой поделать?
- Андрей, я тебе очень благодарна за поддержку. Но, мне не хотелось бы повторяться…
- Понял-понял. Не тупее паровоза. – Андрей грустно улыбнулся, убрал руку со стола и залпом опустошил свой бокал.
Номер карты 2202 2005 1113 0344 для тех, кто захочет поддержать канал и автора
