Копирование текста и его озвучка без разрешения автора запрещены.
НАЧАЛО
-Эх, нам бы сейчас водички освещённой сюда, вообще бы здорово было, -произнесла я с сожалением.
- Столько хватит? - водитель достал из кармана маленькую бутылочку.
-Валентин, ты меня не перестаёшь удивлять. Скажи, чего я ещё о тебе не знаю? Это ты на меня хотел побрызгать?
Водитель потупился и сказал:
-Да брызгал уже, ничего не произошло, ты даже брызги не почувствовала.
И я растерялась. Мое сознание разделилось на чертёнка и ангела. Ангел хотел посмеяться и махнуть рукой, но чертёнок визжал мне в ухо, что это недопустимое хамство так поступать с великой ведьмой. Я прогнала этих назойливых типов, как комаров, взмахом руки и подумала, что он – то, как раз и не в курсе, что я ВЕЛИКАЯ, а посему, этот поступок вполне нормальный, особенно после выходок Снежаны. Кстати…
-А на Снежану ты брызгал водой?
-Ага, - Валентин улыбался во все свои тридцать два зуба.
-И что?
- Там, где вода попала на руку, пятна чёрные появились, но потом быстро прошли. А Снежана просто почесалась минут пять и забыла.
Аха. Всё чудесатей и чудесатей, как говорила одна девочка, нырнувшая в кроличью нору… Ничего понять не могу.
- Паразит такой. Чего ты на свою пятую точку приключений ищешь? Попробовал бы ты на того дедка побрызгать, - я показала пальцем в направлении дома колдуна, - я бы посмотрела на тебя, куда бы ты бежал. Водой он брызгается. Паразит.
Я взяла воду у водителя и стала обрызгивать мешок и читать молитву. С мешком ничего не произошло, но это было не важно. Важно было то, что мы обезопасили людей с нескольких сторон.
-Надь, а как так получается? Ты же комсомолка, атеистка, а делаешь всё с молитвой. Разве так бывает?
-Что бывает? - не поняла я.
-Ну, неверующий человек, всё делает с молитвой и у него всё получается.
-Ну… Может быть я верующая, но где – то в глубине души и ещё этого сама не поняла, - пожала я плечами, - давай, не тупи, закапывай. Домой хочется.
Когда мы вернулись на тропинку, Валентин оглянулся и сказал:
- Нифига у нас не вышло. Мы как слоны, целую дорогу к схрону протоптали. По любому какой – нибудь любопытный пойдёт и выкопает наш мешок.
Я оглянулась. М-да. Парень прав. Трава лежала как стрелка указывающая место, и мне захотелось поднять эту траву. Ничего умнее я не придумала и применила заживляющее заклинание. Я не знала, и даже не догадывалась, что из этого получится, просто моя логика привела к этому. Раз трава упала, значит, мы там что – то сломали и нарушили, а это значит, что можно попробовать заклинание, которым я заживляю людям раны. И я начала читать…
Трава стала подниматься волной, распрямлять листочки и расти вверх. Через пять минут, там, где мы прошли, ничто не напоминало о нас.
-Знаешь, Надежда, волшебство это конечно классная вещь, но смотреть на это жутковато. В следующий раз ты меня предупреждай, когда колдовать надумаешь, я лучше отворачиваться буду.
-Обязательно, - заверила я его, - но только если нам будет угрожать беда, уж не обессудь.
Я уселась в машину и мельком кинула взгляд на дом колдуна. Он всё так же сидел на лавочке. Когда мы проезжали мимо, дед поднял голову, его лицо было перекошено от боли и…
-Твою мать, - вырвалось у меня непроизвольно.
Лицо деда меня поразило. Оно было точной копией лица Снежаны.
-Я ничего не понимаю, - я сидела в растерянности, и мои мысли шли кругом, колдун – Снежана, Снежана – колдун.
- Неужели это внучка его. Да, нет, скорее дочка. Лицо, прямо один в один, мамаша – то к нему бегала, наверное, просила признать ребёнка или чтоб замуж взял, а он ей шторы замороченные. На, мол, сдохни побыстрее и отцепись.
Мои мысли прервал Валентин:
- А вот тебе и разгадка, - хмыкнул он, - Снежана дочь колдуна. Видать, он думал, что она его копией будет, колдовать начнёт. А она родилась никчёмной. Нет в ней волшебства, вот он над ней и издевается, она у него посредником работает в выполнении его чёрных замыслов.
Блин, ну что за человек этот Валентин. Вот так просто ляп, чего ни попадя, и вот тебе разгадка готова. А я сижу тут гадаю: как, чего и почему…
Мы ехали домой молча. Разговаривать не хотелось, в голове крутилась одна фраза: «Это присказка, не сказка. Сказка будет впереди».
Вечером пришел отец, и я выложила перед ним пачку денег и рассказала, что с цыганом мы больше работать не будем.
-Ну, что ж… Спасибо тебе большое. Если честно, то я даже не подумал, что это может быть так опасно. Лучше я сам буду возить, или вон, Валентин. Сиди дома, от греха подальше.
-Ну, уж нет, - возмутилась я, - я там такую деятельность развила, и сразу всё прекращать. Нет уж… Я буду возить. И точка. Нечего своей карьерой рисковать. А с меня им взять нечего. Даже если я назвалась твоей дочерью, не факт, что я таковой являюсь. У меня даже фамилия другая.
Я открыла холодильник и увидела банку, которой я точно туда не ставила. Любопытство не порок, но большое свинство, и я заглянула в неё. Там лежала икра. Я развернулась к отцу:
-Пап, это мне?- я не могла сдержать улыбки.
-Ну конечно тебе, кому же ещё. Мы - то её уже видеть не можем.
Максим был в наряде, а отец ушёл на работу так тихо, что я не услышала. Я проснулась поздно, открыла глаза и поняла, что мне никуда не нужно бежать.
-Боже, какое счастье, наконец-то спокойный день.
Я немного понежилась в кровати, но долго лежать очень трудно, поэтому через пять минут я уже сидела в кровати и планировала свой день.
- Чем бы мне сегодня заняться? Дом чистый, обед готов, в холодильнике стоит... Как и икра. А не съесть ли мне икорки.
Окрылённая этой мыслью я пошла на кухню и открыла холодильник. Вспоминая, как правильно нужно есть икру, вытащила банку, сливочное масло и положила на стол. Затем подумав, взяла масло:
-Зачем переводить продукты? Пожалуй, это лишнее, - и положила его обратно в холодильник.
Я решила быть минималистом, налила большую кружку чая, взяла ложку и подвинула банку поближе.
- Итак, - начала я свои размышления, поднеся первую ложку икры ко рту, - что мне нужно сделать вообще. Из магического: нужно очистить штаб и неплохо было бы походить по городку и посмотреть как тут вообще с колдовством. По любому здесь понатыкана ещё куча булавок. Нужно закопать булавки, что валяются на балконе и самое главное запастись освященной водой. Из бытового: мне нужно сесть и связать шторы, понятно, что за один день их не свяжу, но главное начать. Меня уже эти желтые тряпки на окнах просто бесят. На днях придёт контейнер, там работы будет куча, хоть шторы повешу нормальные. И кстати, если сундуки влезут в дверь маленькой комнаты, я их там и оставлю. Туда же можно поставить маленький столик к окну, а на него швейную машинку поставлю. О, и полочки туда повешу, и будет классная мастерская. Ну, это пока... Пока детей нет. Бабушкины колдовские штучки нужно либо закрыть на замок в сундуке, либо завалить тряпьем. А можно сделать и то и другое одновременно. Хотя пока дома некому рыться в них, но мало ли…
Я выпила чай и заглянула в банку.
- Ого, это что, я всё слопала?
Конечно, можно было для надежности обернуться и посмотреть, кто это такой наглый съел пол литра икры, но такие телодвижения были бесполезны. Я была дома одна. Тяжело повздыхав над остатками деликатеса, я быстро убрала со стола и, умывшись, села за вязание. Сегодня, как никогда всё пошло гладко и ровно. Но не успела я связать даже пару сантиметров, как раздался телефонный звонок.
- Надюш, проснулась? - спросил меня отец.
- Угу.
- Тогда одевайся и давай ко мне. Дело есть. И да, забеги в магазин, там Ольга просила тебя зайти.
Я переоделась и пошла в магазин. Мне до ужаса хотелось узнать, зачем я понадобилась.
- Здрасте, что случилось? - я залетела вихрем в магазин.
- О, Надя, быстро ты, - заулыбалась продавщица, - я тебе краску привезла. Вот, смотри, мне кажется это твой тон.
Ольга выложила краску на прилавок.
- Ага, мой. Класс, прям один в один. Спасибо большое. Сколько я должна?
Рассчитываясь, я поинтересовалась:
-Оля, а почему у вас всё время пусто в магазине? Не, ну понятно, что люди работают, но не все же. Жены - то по домам сидят, да лавочки протирают целый день, уж в магазин - то и днём можно сходить.
- Денег у людей нет. Зарплаты задерживают, а когда выдают, так бабы руки в ноги и бегом в Южно Сахалинск тряпки да золото скупать.
В этот момент у меня возник только один вопрос:
-Они что, идиотки?
- Ну почему сразу идиотки? – Ольга немного опешила, - еда же есть, паек мужья получают, а деньги быстро обесцениваются, вот и скупают кто, на что горазд. Кто одежду, кто ткани покупает, ну и золото, само собой. Оно никогда цену не потеряет.
- Значит точно идиотки, - сделала вывод я.
- Почему? - возмутилась женщина.
- Да потому, что в наше время вот это всё пыль. Баксы нужно покупать, баксы. Только они в цене не теряют, а золото ваше за рубль купите, а потом за десять копеек продадите. Кому оно в голодный год нужно будет?
- А и правда, - задумчиво сказала Ольга, - и почему я сама до этого не догадалась.
-А ткани они зачем берут? Вот, кстати именно этому я хочу услышать объяснение не из простого любопытства. У меня мать всю жизнь ткани набирает, чемоданы ими все забиты, а шить себе ничего не шьёт. Хотя умеет.
-Ну, на будущее, наверное. Вообще – то они бы с удовольствием и шили, да как на зло в гарнизоне ни одной швеи нет. Раньше у нас тут всё было, в том числе и швейная мастерская, в ней две швеи работали. Ну, а сейчас всё позакрывали, людей сократили, вот все и разъехались. Ладно. Проехали. Когда красится, будем?
- Да я не знаю, Вы же всё время на работе. Как Вам будет удобно.
Ольга расхохоталась:
-С чего ты взяла? Я два через два работаю, это просто ты так приходишь, что кроме меня никого не видела. Давай завтра, часиков в пять вечера, хорошо?
Я кивнула, но тут же у меня возникла идея помирить Ольгу с отцом:
-А может к нам?
- Нет, мне неудобно. У меня же дома всё под парикмахерскую сделано, всё под рукой. А у вас неудобно, да и мужики туда - сюда будут мельтешить. Ну их. Не поболтать, не посекретничать.
Она явно хотела навести мосты, подружиться со мной, и я была только за, поэтому с радостью согласилась с её предложением. Наконец-то я избавлюсь от этого дурацкого цвета волос, он мне за неделю уже надоел. Не моё это, не моё...
Подойдя к штабу, я уже не сомневалась, что в нем понатыкана куча булавок, поэтому натянула перчатку. Даже не стала снимать первую с ручки входной двери, а просто шарахнула по ней огнём, не доходя до двери метра три. Нитка мгновенно сгорела, булавка распрямилась, взлетела вверх, и, опустившись, вонзилась иголкой в землю.
- Однако,- подумала я, - такого взлета и падения я не ожидала, но, если не стоять рядом, то такие фокусы не критичны.
Я подобрала булавку перчаткой и открыла дверь. На второй двери стоял точно такой же сюрприз. Я чуть отодвинулась и выпустила огонь.
- Дзень, - булавка упала на бетонный пол.
- Тааак, что там дальше, - подумала я, поднимая вторую булавку и открывая дверь.
Я зашла в штаб. Передо мной была по гражданским меркам прихожая, метра четыре на четыре, которая затем переходила в длинный коридор, который уходил налево и направо.Слева в прихожей находилась комната дежурного с окном на пол стены, там сидел офицер, справа стоял боец возле тумбочки.
- Чего это он тут стоит? Это что, так положено? Нет, наверное, он провинился, и командиры бойца так наказали. Иначе, какой смысл тут стоять? Придурь какая-то, - это было первое моё впечатление об армейской жизни.
Я попыталась пройти к отцу в кабинет, но меня окрикнул офицер из дежурки.
- Девушка, вернитесь, вам сюда нельзя.
И боец у знамени схватил меня за руку.
- Руку убери, - я посмотрела на бойца.
Не знаю, что у меня было с лицом, но парень одернул руку как от змеи.
- Я по приказу командира пришла, а не по своей прихоти, - ответила я офицеру и пошла дальше направо по коридору.
Там было пусто и темно, в коридоре горела одна лампочка. По обе стороны коридора располагались кабинеты, и на каждой дверной ручке темнела булавка. Присмотревшись, я даже удивилась хитрости Снежаны, здесь невозможно было задержаться надолго, всё на виду, поэтому булавки были приклеены небольшим куском лейкопластыря. Я тоже не стала мудрить, а просто заполнила коридор моим огнем, булавки прыгали, разгибались и падали на пол. Я оглянулась, офицер, наверное, услышав подозрительный шум, выглядывая из дежурки, наблюдал за мной. Блин, и как мне теперь поднять их? Я видела как-то фильм, где парнишка притягивал как магнитом металл, вот бы мне так научится. Но это долго, а мне нужно здесь и сейчас. Хотя... Не обязательно мне быть магнитом, можно же их по - другому притянуть. И я протянула невидимые лучики-ниточки ко всем булавкам сразу, подставив ладонь. Они слетелись ко мне и шлепнулись на ладошку.
Ух тыыы, клааасс. В жизни бы не подумала, что так можно. Хотя, я и раньше была сильна в левитации, но чтобы вот так раз и десяток предметов с разных сторон в одну точку... Такого не было.
Я подошла к двери кабинета отца и постучала.
- Входите, - услышала я и открыла её.
Кабинет был большим, в нём стояли два стола. Один поменьше. За ним восседал командир. Письменный, очень старый и очень красивый стол, покрытый зелёным сукном, с двумя мощными резными тумбами, возможно ещё дореволюционный. И второй, вполне современный, из современного никчёмного материала, был приставленный к отцовскому буквой Т, и было понятно, что он стоит тут для совещаний. Пара книжных шкафов стояли за спиной отца и шифоньер, находившийся между окнами, просто потому, что не придумали, куда его ещё можно поставить. На окнах висели всё те же желтые шторы, от которых у меня рефлекторно перекосило лицо.
- Чего ты физиономию то морщишь, шторы не нравятся? – саркастично заметил отец.
- Пап, у вас что, самый любимый цвет для штор - желтый? Что, во всём гарнизоне другого цвета не нашлось?
- Чего ты к ним прицепилась, шторы как шторы, стандартный казенный цвет. У меня тут проблема похуже, - он встал из-за стола и показал мне свои штаны, - у меня вот, ты сможешь зашить?
Брюки были порваны от кармана до колена.
- Снимай, вздохнула я, что-нибудь придумаю.
Отец протянул мне армейский набор с нитками трех цветов и иголкой. И начал снимать штаны. Когда я рассмотрела последствия брючной аварии, то мне стало даже немного смешно. Штаны расползались по швам.
- Пап, как такое вообще возможно? Кто так шьёт?
-Кто, кто… Зеки. Что им дают, тем и шьют. Дали гнилые нитки, будут шить гнилыми. Форма быстро снашивается, а выдача её положена раз в два года. А это значит что? Правильно, это значит, что пойдёт офицер покупать в магазин новую форму из тех же гнилых ниток. Вон их, сколько развелось, магазинов этих. Дельцы эти даже мне предлагали один такой магазинчик открыть в гарнизоне, да я их послал. Так пугать меня начали, генералом.
- Так значит, генерал с этого и имеет, - высказала я свою версию.
-Да не просто имеет, я более чем уверен, что он львиную долю с этого забирает. Уж больно их «комки» на наши похожи. Даже можно сказать близнецы – братья.
-Ну и куда ты тогда прёшь против генерала? Вот он и стремится от тебя избавиться. Фиг с ними, не моё это дело. Ты лучше скажи, зачем ты меня вызвал, ну позвонил бы, я тебе другой комплект принесла, или с бойцом передала.
- Другой, расползся ещё две недели назад, - обижено пояснил он.
- Блин, пап, так чего ты мне раньше не сказал? Уже бы давно всё зашила. Ладно, давай, я тебе сейчас на руках зашью, а вещи придут, и всю форму на машинке прострочу.
Я сидела, шила и посматривала по сторонам, булавки были везде: на шторах, на стульях, на одежде в шифоньере, и даже в книжном шкафу между папок. Одна радость, все они были без ниток.
- Надь, а ты шить хорошо умеешь? - вдруг, как - то запоздало спросил отец.
- Не знаю, нормально. А что?
- Да у меня тут идея возникла. У нас же раньше целое КБО был, а потом всех посокращали, поувольняли. Теперь, даже вон, штаны зашить негде. Оборудование всё есть, на складе стоит. Может, ты тогда шить потихоньку начнёшь?
Не знаю почему, но на душе у меня стало как-то нехорошо.
- Поясни, - попросила я.
- Да чего там пояснять. Подшить, пришить форму нужно? Нужно, а некому. Вон, постельное белье постоянно в штопке нуждается.
- Ты хочешь меня на работу взять? - обрадовалась я.
- Нет, у меня такой вариант: ты будешь сидеть дома, и штопать солдатское бельё, форму.
У меня прямо таки встал перед глазами Афанасий со словами:
-Нечего всякую нечисть в дом тащить.
- Я не буду таскать домой всю эту дрянь, дай мне кабинет, я буду там сидеть, - категорически сказала я.
- Ты меня не перебивай, - рассердился отец, - выслушай сначала. Я вот что хочу. Хорошо, я тебе не могу выделить кабинет в штабе, нечего тут всем подряд шариться, но могу дать квартиру однокомнатную и машинки швейные, там можешь открыть свое ателье, но за это ты будешь должна штопать белье, ну и офицерам форму перешивать, подшивать бесплатно. Ну, за квартиру, само собой будешь платить. А в остальное время можешь шить на заказ девчонкам, вот тебе и будет зарплата.
У меня глаза полезли на лоб. Буквально день назад мы разговаривали с мужем, что с бельем и одеждой бойцов, беда. Всё, буквально все расползается по швам и он не знает, что с этим делать.
- Батя, да ты охренел, что ли? – не знаю почему, но меня это не взбесило как обычно, я была совершенно спокойна и просто начала читать лекцию отцу.
- Ты вообще предполагаешь фронт работ? Ты мне сейчас предлагаешь работать по двадцать пять часов в сутки бесплатно, потому что я кому – то что – то должна, а остальное свободное время зарабатывать на оплату квартиры. Это нормально? Кому я должна и за что? Почему с офицеров денег не брать? Потому что их курицы при появлении денежных купюр бегут клевать золотые слиточки? А с бойцов, у которых на жопе штаны разойдутся, мне деньги брать? Нет, я понимаю, ты командир полка, ты должен заботиться о своих подчинённых. Но папа! Я твоя дочь! Ты обо мне должен заботиться больше, чем о них. А ты мне предлагаешь днем и ночью работать бесплатно на твой полк. Ты даже не задумываешься обо мне, ты просто используешь меня как половую тряпку и думаешь куда же запихать меня, чтобы тебе выгоднее было. Отвези икру браткам, а потом: «ой, а я не знал, что так будет», на тебе банку икры и заткнись, а теперь ты мне предлагаешь работать без сна и отдыха, и ещё за квартиру из зарплаты мужа оплачивать. Я тебе кто? – я хотела услышать ответ хотя бы на один из моих вопросов, но отец молча смотрел на меня пустыми глазами.
- Ты меня опять пытаешься кинуть! А вот знаешь, что я хотела спросить у тебя все те годы, которые жила с матерью. Почему ты меня с собой не забрал? Ты же знал, что она меня убивает, каждый день методично жестоко избивает. Знал! И спокойно ушел. Тебе меня не было жалко? Хотя о чем это я, для тебя важнее работа, тебе никогда не было жалко меня. Почему ты меня в аэропорту не встретил, у подъезда, в конце концов? Почему ты нам квартиру не дал? Зачем ты нас поселили у себя в квартире? Что ты опять затеял? Почему ты постоянно мной жертвуешь? А ты не хочешь узнаеть, что получилось из-за того, что ты меня отдал в жертву матери? Ты хоть представляешь, что вы со мной сделали?
- Не сочиняй, Надежда, что ты прибедняешься. Жива - здорова и всё у тебя замечательно.
- Замечательно?- меня это взбесило, и я не стесняясь, пустила в ход свою волшебную силу.
- А вот это ты видел?
Я подняла с его стола тяжелое папье-маше и начала им жонглировать по кабинету, затем небрежно отпустила и оно брякнулось с высоты двух с половиной метров на стол, отец вздрогнул.
- А вот это ты видел?
Я кинула невидимый шквал огня. По всему кабинету начали распрямляться и взвиваться вверх и падать на пол булавки. Я подставила ладонь, потянула ниточки к ним и потянула их на себя. Булавки полетели ко мне в ладонь.
- Это по - твоему нормально? А ты знаешь, что сейчас одной силой мысли я могу превратить тебя в овощ, но я этого не сделаю, потому что я знаю каково оно, когда над тобой издеваются. Убить вас мало.
Я швырнула штаны отцу в лицо и вышла, хлопнув дверью.
Выйдя в коридор, я освободила свою злость и выпустила такой столб огня, что он тут же распространился по всей территории штаба, и снёс все булавки, которые там были. Я протянула ладонь и позвала их к себе, как цыплят, и они пришли на мой зов. Некоторые двери начали открываться и из кабинетов полетели развернутые булавки - стрелы. Я шла и собирала их в ладонь, никого не стесняясь. Впрочем... Никого и не было.
Домой я шла, еле сдерживая слёзы. Забежав в квартиру, прошла, не разуваясь через зал, швырнула булавки в тумбочку на балконе и упала на диван. Слёзы полились ручьём. Мне было жалко себя, Максима, бабушку, которая осталась одна и далеко от нас.
- Ненавижу,- твердила я, - ненавижу обоих. Хрен тебе, а не свадьба.
Сегодня умерли все мои детские сказки о замечательном добром папе, и я осталась сиротой. Теперь я точно понимала, что кроме Макса мне не на кого рассчитывать.