У друзей Союзного государства
Мелкими шажками она вошла под навес. В тёмно-синей пуховой куртке, в простенькой медицинской маске, со свободно повязанным на шее белом шёлковом кашне, с уложенными в аккуратную причёску серебристо-седыми волосами она выглядела ровно так, как положено выглядеть мирной итальянской бабушке, прожившей все свои 88 лет в маленькой коммуне под Вероной. Ей было тяжело ходить, и мэр Кальдьеро, господин Марчелло Ловато, выскочив из-за стола президиума, взял её под локоть и провёл к микрофону.
Бабушке и говорить было непросто, но не из-за возраста, а из-за воспоминаний, обернувшихся дрожью в голосе:
– Я увидела молодого человека, – рассказала она, – который лежал под виноградниками. Он скорчился от боли, его лицо было всё в крови. Волосы у него были рыжего цвета, все такие грязные, спутанные, неаккуратные. Было видно, что перед смертью он очень страдал, и это его нечеловеческое страдание стало для меня настоящим потрясением, потрясением на всю жизнь. Я решила не оставлять его и сделать для него, что могу. Но помочь я могла ему только одним. Это были цветы, которые я каждый день приносила на его могилу.
Это случилось 25 апреля 1945 года, в день, который позже стали отмечать, как День освобождения Италии от нацифашизма. Марии Бертилле Марин, как звали девушку, было всего 12 лет. Молодой человек был партизаном, которого местные жители знали по кличке «Вилли». Ещё про него знали, что он русский, что бежал с эшелона, на котором его везли на рабские работы, после чего присоединился к партизанскому отряду. Долгое время его настоящее имя было неизвестно, и только в 1987 году удалось узнать, что звали молодого человека – Владимир Тулиско, что было ему 22 года и что родом он из Харькова. Все последующие годы Мария действительно носила на его могилу цветы.
В прошлом году, отмечавшемся во всём мире как год 75-летия Великой Победы над фашистской Германией, здесь, в Кальдьеро, открыли памятник советскому партизану, погибшему в Италии. К счастью, Бертилла Марин дожила до этого момента. Когда она закончила свой маленький рассказ, в её глазах все увидели слёзы. Она вновь стала 12-летней девочкой, увидевшей совершенно чужого, но отдавшего за неё жизнь, героя.
Удивительно, в то время, как в некоторых, казалось бы, близких нам странах, уничтожаются памятники советским солдатам, в далёкой Италии их, напротив, ставят. Причём, ставят на деньги простых, отнюдь не богатых граждан. Которые до сих пор благодарны советским воинам, не итальянцам, сражавшимся за свободу Италии.
И, это так наивно-прекрасно, но жители коммуны, при поддержке Ассоциации «Познаём Евразию», не только поставили памятник, но договорились с известной итальянской создательницей комиксов Нивес Минарой, и та отрисовала короткую историю Вилли. Рисунки её кальдерцы издали в виде книжечек-раскладушек на итальянском и на русском языках.
я постарался для удобства разбить карты комикса, поэтому ЛИСТАЙТЕ СТРАНИЦЫ
Жители коммуны подошли к делу очень ответственно. Они пригласили на открытие памятника Посла России в Италии Сергея Разова, посла Италии в России Паскуалле Терраччано, других важных персон. всех встречал лично мэр Марчелло Ловато. В сопровождении местного оркестра мы прошли до главной площади, где после положенных торжественных речей и короткого молебна, с памятника сдёрнули покрывало.
На белом расколотом войной земном шаре лежал убитый партизан. А сверху, словно ангел, к нему спускалась девушка, держащая в руке цветок. По грани на русском и на итальянском выведено: "Это цветок партизану".
А КЕМ БЫЛ МАЛЬЧИК?
Но кем же, всё-таки, был этот легендарный Вилли? Наиболее полные сведения о нём я нашёл в книге санкт-петербургского историка Михаила Талалая "Советские партизаны в Венето: взгляд из нового века", так же напечатанной при содействии Ассоциации "Познаём Евразию". Истории харьковского юноши, прихотями войны заброшенного в Италию, здесь посвящена последняя глава, названная автором "Цветы в Кальдьеро". С разрешения издателей, привожу её здесь с небольшими сокращениями.
Последнее сражение
...
В Гомбионе, предместье Кальдьеро, события разворачивалась иначе. Партизаны, узнавшие о приближении немецкой колонны, решили отогнать ее от городка и дали приказ стрелять. В перестрелке погиб один из партизан, имевший боевую кличку Вилли.
Это произошло 25 апреля - в тот самый день, когда партизаны вступили в северную столицу Италии - Милан, в день, ставший для Италии государственным праздником Освобождения.
Окровавленное тело Вилли лежало на окраине селения, На третий день, когда стало очевидно, что немцы ушли далеко, местные жители его похоронили. На мраморной плите вырезали надпись: «Тебе, неизвестному русскому партизану, павшему, сражаясь за свободу - товарищи, в знак вечной памяти. Гомбион, 25 апреля 1945 года».
Чуть позднее кто-то из его соратников, оставивший только прозвание «Паолино», составил эпитафию: «Мечта о свободе была слишком прекрасной для русского "Вилли", погибшего в последний день в Гомбионе во время сражения против нацифашистов. Паолино, Бригада Пазубио».
Настоящее имя советского партизана долгое времен оставалось неизвестным, и это даже придавало некую символичность его подвигу
На его могиле - удивительным образом - всегда лежали свежие цветы. Как выяснилось позднее, их приносила местная жительница Бертилла Марин. Она, девочкой, видела тело Вилли и зрелище мертвого человека, естественно, ее потрясло. Услышав, что погибший – партизан, отдавший свою жизнь ради жителей Кальдьеро, она стала искренне жалеть молодого человека, за могилой которого никто не ухаживал. И она взяла себе за правило каждый раз, посещая могилы своих родных, приносить цветы и для Вилли.
– Мне тогда было 12 лет, - рассказала Бертиллой Марин (автору книги) 8 июня 2020 г.. - Когда стало известно, что немцы убили молодого партизана, мы с одноклассниками пошли посмотреть. Его тело затащили в виноградник, голова была залита кровью. Никто не осмеливался трогать его, потому что шли тяжелые дни. Потом его похоронили на кладбище. С тех пор, каждый раз, когда я ходила к родителям, я тоже останавливалась у его могилы: несколько цветов, немного чистила; я тоже поставила ему лампадочку, как и все, так было правильно.
Настоящее имя партизана оставалось неизвестным более сорока лет - до 1987 года. В Советском Союзе начались радикальные перемены, Запад и Восток стали открываться друг другу, среди итальянцев оживился интерес к России. Один юноша из Кальдьеро, студент, одновременно рабочий, Адриано Дотто, заинтересовался историей с павшим советским партизаном, и написал о ней в советское посольство в Рим. Тогдашний посол СССР, Николай Луньков, решил навести справки в Национальной Ассоциации итальянских партизан (ANPI). Исследователь партизанского движения в провинции Верона Серджо Канева, изучив списки партизанской дивизии Пазубио, обнаружил в них настоящее имя Вилли - Владимир Тулиско. Канева, на основании обнаруженных им сведений, подготовил записку с названием: «Донесение о партизанской деятельности Владимира Тулиско (Вилли), 1923 г.р., родился в Харькове (СССР), умер в Гомбионе близ Кальдьеро ([провинция] Верона) 25.4.1945 г.». Документ от 12 марта 1987 г. подписал в качестве партизанского командира Марчелло Пераццоло, известный во время войны под прозвищем «Сива».
В том же 1987 году, осенью, 16 октября, к могиле - теперь на ней стояло обнаруженное имя - прибыла представительная делегация: от посольства в Риме - военный атташе Виктор Фентисков, из СССР - ветеран партизанского движения белорус Виктор Ливенцев. Важным стало присутствие другого ветерана украинца Виталия Литовко, лично знавшего Тулиско.
Произносились речи, возлагались цветы. Все были тронуты, когда узнали, что Бертилла Марин уже сорок лет носит к могиле цветы, а советский военный атташе сделал красивый жест - снял с мундира значок и преподнес его синьоре Марин.
Все эти события приподняли завесу забвения над давним эпизодом. Оказалось, что о нем уже было написано в местной прессе - в 1947 г., в веронской газете одной мест ной жительницей, которая встречалась с Вилли . Однако многое уточнилось.
Владимир Тулиско, уроженец Харькова, вошел в диви зию с другими двумя беглыми пленными - Георгием (его все звали Юрием) Дороховым из Ростова-на-Дону и уже упомянутым Виталием Литовко, тоже из Харькова, полу чившем боевую кличку Витторио. Это имя так прикипело к Литовко, что и потом, во всех современных публикациях в Италии его называют Виктор. Для Тулиско избрали про звание Вилли, оставив начальную букву его настоящего имени и отдав дань англо-американским союзникам: в то время иностранным партизанам часто давали английские имена - Вальтер, Джонни и прочее. Вилли, к примеру, звали и павшего партизана в Сан-Дзено-ди-Монтанья, идентичность которого еще нуждается в точном определении, Когда Тулиско, вместе Литовко и Дороховым, оказался ле том 1944 г. в районе Тренто, ему удалось бежать от немцев с помощью одной местной женщины - Ады Резолини. Трое беглецов двинулись на восток, вероятно, с целью уйти в ар мию Тито. Но оказавшись в горах в местечке Камподаль беро под Виченцей, им удалось установить связь с парти занами из дивизии «Пазубио» - те отвели их в командный пункт в селение Кракки в горах Лессини (провинция Ве роны ). Там Владимир получил кличку Вилли и был записан под № 404 в «горном» реестре партизан. Осенью «Пазубио» получила тяжелые удары от нацифашистов: те устроили облавы и налеты в зоне Рекоаро, где готовилась резиден ция для фельдмаршала Кессельринга. Потеряв многих партизан, их командование решило переместить свою де ятельность в Ломбардию, предоставив однако бойцам сво боду выбора. Тулиско решил остаться под Вероной, в горах Лессини близ местечка Кастельчерино (предместье Соаве), где, очевидно, у него установились связи с местными жи телями. С ним осталась группка итальянских партизан. Именно они и попытались 25 апреля воспрепятствовать отступавшим на север гитлеровцам. В перестрелке вблизи Кальдьеро Тулиско погиб.
Следы ростовчанина Юрия Дорохова пока не удалось установить. Однако мы много знаем о Виталии Литовко, который в 1985 г. был награжден орденом Отечественной войны II степени и не раз приезжал в Италию к своим бо евым товарищам. Его участие в партизанском движении проходило преимущественно во Фриули, в составе отряда «Чапаев», где воевали преимущественно красноармейцы. В нем особенно отличился азербайджанец Али Бабаев, тоже вернувшийся после войны на Родину и отмеченный награ дами.
Несмотря на все усилия, других данных о Вилли-Тули ско установить пока не удалось. Это не смог сделать и Ли товко, который, будучи в 1987 г. в Кальдьеро, обещал разыскать родственников своего земляка. Не исключено, что в реестрах «Пазубио» эта фамилия была записана искаженно - так как в архивах Красной Армии «Тулиско» не найден. Но пока на кладбище в Кальдьеро она остается в такой форме - как была представлена в меморандуме партизанского командира Марчелло Пераццоло.
В 2010 г. после реорганизации городского кладбища Кальдьеро останки Тулиско были эксгумированы и помещены в хранилище в ожидании ново го захоронения. Примерно десять лет спустя житель Кальдьеро Фьоренцо Лаваньоли сообщил об этой странной ситуации в Ассоциацию «Познаём Евразию» и в российское консульство в Вероне. Благодаря компетентному вмешательству профессора Антонио Фаллико [Председатель совета директоров Банка «Интеза», большой друг России и Союзного государства, Б. и Я ], почетного консула России и президента Ассоциации, в 2020 г. останки Тулиско обрели должное место, как того заслуживает его жертвенный подвиг.
Встреча с «Вилли»
Живой портрет Вилли дан в очерке, опубликованном в газете «Уегопа libera» («Свободная Верона») 14 июня 1947 года.
Автор очерка осенью 1944 г. вместе с дочерью отправляется в горы, в один крестьянский дом, куда ее пригласили на жаренные каштаны. Присутствие в районе партизан ских формирований было хорошо известно местным жи телям, но до этого рассказчица встречала только молодых итальянцев, укрывавшихся от призыва в армию Республи ки Сало. Однако возле крестьянского дома оказалась расквартированной небольшая группа «настоящих» партизан, в том числе «Вилли», о котором она «иногда слышала», потому что «кто-то уже встречал его в горах в шортах и рубашке цвета хаки, иногда с оружием, иногда без него».
О Вилли рассказывали, как об «очень смелом бойце, опытном в проведении саботажных операций, успешно скрывавшемся от фашистской черной гвардии, которая периодически прочесывает холмы». В частности, были известны его акции саботажа на рабочих площадках организации «Тодт» («Немцы делают, мы разделываем», как он сказал в беседе).
Встреча с Вилли проходит «мокрым и холодным днем в конце октября», на кухне дома, где присутствуют еще два партизана: командир, «стройный, высокий, смуглый молодой человек с маленькими усиками» в серо-зеленой форме (цвет униформы итальянской (королевской) армии, который идентифицировался с победой в Первой мировой войне), и еще один член группы, «невысокого роста, с широким веснушчатым лицом», с кепкой, обильно «украшенной разноцветными лентами » и с боевой кличкой Raffica («Пулеметная очередь»), вышитой на синей рубашке.
Прибытие рассказчицы и её дочери встревожило партизан, явно недовольных неожиданной встречей. Столь же подозрителен Вилли, который входит последним: «Красивый высокий и крепкий юноша, светловолосый, с розовым лицом, украшенным двумя голубыми глазами. <...> Несмотря на холод, он ходил в шортах и рубашке цвета хаки, расстегнутой на груди; без головного убора».
Как только Raffica успокоил его, заявив, что пришельцев не надо бояться, Вилли улыбнулся, и эта улыбка осветила всё его лицо, сделала похожим на ребенка. <...> Его голос звучал мягко и ласково, и он говорил на нашем языке с глаголами в инфинитиве, перемежающимися несколькими словами региона Венето, но без акцента, намного лучше, чем это выходило у английских беглецов, которые, ожидая освобождения, жили, спрятавшись в ямах, вырытых под землей; или у немцев, которые расхаживали по нашим улицам, как хозяева».
«Вилли» охотно отвечает на вопросы: рассказывает, что он из Харькова, что был депортирован немцами в Италию, но сумел сбежать с поезда и добраться до гор, чтобы присоединиться к партизанам. Он с тоской говорит о своем разрушенном доме, о своем городе, который нужно будет восстановить из руин, и, прежде всего, о своих родителях, о которых ничего не знает; возможно, эти печальные воспоминания заставляют его покинуть кухню и выйти во двор.
Когда все выходят вслед за ним, то становятся свидетелями необычного эпизода:
У крыльца возле дома стояла знакомая мне [рассказчице. - М.Т.] монахиня в компании двух девочек. По ее словам, монашеский Орден, к которому она принадлежала, не позволял ей входить в жилища. Вилли, прислонившись к поленнице, не сводил с нее глаз, и в его взгляде была видна смесь изумления и любопытства.
Не меньшее удивление вызывает и он у монахини.
«Это кто?» - спросила монахиня, в свою очередь глядя на него.
«Русский», - ответила я.
«Русский? Из России?»
«Вилли» даже не смотрит на двух девочек, сопровождающих монахиню. «Его интерес был сосредоточен на той странной даме, полностью одетой в черное, с тщательно прикрытой головой. По его лицу можно было догадаться, что он до тех пор никогда не видел монахинь», и с искренним любопытством пытается понять, к какому «миру» принадлежит дама:
«Кто ты?» - наконец спросил он.
«Монахиня», - ответила она.
«Монахиня?» Это слово оказалось для него новым, и он повторил его дважды. «Сколько тебе лет?»
«О, много, - неопределенно ответила она. - Я в монастыре уже более тридцати лет».
«Монастырь (это слово на итальянском Вилли было явно незнакомо)? Не понимаю. Что за монастырь?»
Монахиня посмотрела на него с жалостью, потом терпеливо попыталась объяснить:
«Это место, где собираются, чтобы молиться Богу».
«Ты замужем? Сколько детей?»
На этот раз монахиня, покраснев, опустила глаза и не ответила. Мы весело засмеялись.
Кажется, разъяснение монахини его не убеждает, и «Вилли» твердо заявляет: «Тогда мне не нравится монастырь. <...> Ничего хорошего в монастыре. Лучше иметь много детей», в то время как монахиня «качает головой со вздохом, возможно, в душе добавляя его к списку бедных грешников, о спасении душ коих должна помолиться». Тем не менее, их встреча заканчивается жестом взаимоуважения и приязни:
Он подошёл к монахине и протянул свою большую крепкую руку, улыбаясь своей детской общительной улыбкой. Она, утратившая привычку здороваться с мужчинами за руку, на мгновение заколебалась; но затем, кивнув головой в ответ на эту улыбку, она вложила свою руку в руку Вилли и сказала: «Слава Иисусу Христу».
Когда монахиня уходит, рассказчица дает партизанам материнские наставления, выражая надежду, что «наше время» близко. «Вилли» она заявляет, что «мы, итальянские антифашисты, - искренние друзья русских <...> и очень ценим вашу доблесть».
«Будь осторожен, - снова добавила я, - если хочешь вернуться домой».
«Я вернусь, не сомневайся», - ответил он.
Но «Вилли», как мы теперь знаем, никогда не вернется на Родину: «светловолосый приятель в том далеком дне в конце октября, со спортивным телом и красивым лицом с наивным выражением», никогда не будет носить «спецовку, <...> трудясь над восстановлением своего города», как рассказчица в 1947 г. представляла его, ничего не зная о трагедии в Кальдьеро.
Валерий ЧУМАКОВ, Москва
© "Союзное государство", 2021
Дочитали до конца? Было интересно? Поддержите журнал, подпишитесь и поставьте лайк!
МАТЕРИАЛЫ ПО ТЕМЕ
Останки бойцов лежали в четыре слоя
В минском Храме-Памятнике теперь есть и ржевская земля
88-летний пенсионер пожертвовал на строительство Ржевского мемориала больше всех
Пять белорусских героев, воевавших подо Ржевом
Короткие, но захватывающие истории ржевских поисковиков
«Я сюда с солдатами пришёл, с ними и уйду»
Невероятный побег из немецкого плена сержанта Романова
Экипаж Т-34 дрался в окружении 14 дней и ночей
