ПРЕДЫДУЩАЯ ГЛАВА
Варечка проснулась от звука шкварчащей сковороды. А потом почувствовала и запах. Как в детстве. Чудесный аромат оладушек с кабачком. Уж этот запах она ни с чем бы не перепутала. На кухне что-то напевала себе под нос Матрена. Солнце ещё не встало. Первые лучи только-только пробивались из-за горизонта. "Ну надо же, - подумала Варя, - и как ей удается весь день по дому (а летом и по огороду), вечером и ночью по делам пробегать, с людьми общаться, а утром ни свет ни заря идти ставить тесто? Все-таки старое поколение - оно крепче. Всё переживут, всё выдержат, вытерпят сами и другим помогут".
После таких размышлений валяться в кровати, пока не позовут, стало стыдно. Но не успела она открыть глаза, как из кухни донеслось:
- Варечка, ты проснулась, что ли? Вставай, умывайся, завтрак почти готов.
"И как узнала, что не сплю?" - подумала Варя, сонно потирая глаза.
Когда она умылась, завтрак был уже на столе. Румяные пышные оладушки лежали красивой горкой на тарелке с золотой каёмочкой.
- Ммм, как вкусно пахнет, -простонала Варя, чувствуя, что рот наполняется слюной.
- Ешь давай, пока не остыли, - отвечает ей Матрена в своем репертуаре.
Варя ест. В голове у нее уже вертятся вопросы, что она хотела задать ещё вчера, но оставила на утро. Только вот не начинать же разговор с того, что вчера так вывело ведьму из себя. То есть вроде и спросить надо, но в то же время утро испортить не хочется. Но когда она надкусила третий оладушек, Матрена повернулась к ней сама.
- Что ты пыхтишь? Если спросить что-то хочешь, так и спрашивай. Неужто ещё не поняла, с кем дело имеешь?
- Вы мысли тоже читаете? - ужаснулась Варя. А что? Мало ли о чём она при Матрене подумала когда-то...
- Если бы. У тебя ж на лице всё написано, - смеётся та. - Так о чем спросить хотела?
- Вчера вы обмолвились, что больше судьбу людям не рассказываете... Значит раньше бывало?
- Ох, взяла на свою голову ученицу. Половину жизни ошибки молодости забывала, а теперь вспоминать приходится, чтобы ты на те же грабли не наступила. Хотя... ты же все равно меня не слушаешь? Говоришь тебе, чтоб не лезла куда не просят, так нет...
- Ну, может хоть в этот раз мне ума хватит? - жалостливо пропела Варечка. Матрена вздохнула.
- Раньше я не думала, что люди во всем винить меня станут. Сначала казалось, что ничего страшного, а потом... Пришла ко мне женщина. Очень хотела судьбу свою узнать. Слёзно умоляла. Я и посмотрела. Долгие годы жизни ей отмерены были. Но не все было так гладко. Я ей сразу сказала, что есть что-то очень плохое в ее судьбе и ей решать, хочет она о том знать или нет. Я тогда думала, что раз дар у меня такой есть, то пользоваться им надо, а люди имеют право самостоятельно делать вывод: о чём знать, а о чем и не стоит. Как у врача, понимаешь?
Варя кивнула, боясь прервать рассказ словом.
- Она выбрала знание. Что увидела, то и рассказала ей: сын её погибнет, когда сядет за руль мотоцикла. Молодым. Точнее мне не показали. Конечно, она ушла от меня чернее тучи. С тех пор оберегала она ребёнка, как могла. Чтобы рядом не то что мотоцикла, велосипеда не было! А как стукнуло ему четырнадцать лет, стал он у нее просить купить ему мотоцикл. Все друзья уже, кто на своем, а кто на батькином, ездить учились. Сама знаешь, что больше всего запрещают, того и хочется. Мать в слёзы, в истерики кидалась. Из дому не выпускала. Чуяло сердце. Даже рассказала ему, что будет, если он сядет на мотоцикл. Но разве подросток поверит, разве будет слушать? Наверное, он решил, что бредни всё это, сказочки, которыми у костра подростки балуются. В юности никто о смерти не думает. А чтобы мечту свою осуществить, мальчишка договорился с другом встретиться на поле. Тот часто брал отцовский мотоцикл. В общем, дал ему друг прокатиться. Казалось бы, что в поле случиться может? Только не проехал он и пятисот метров, как колесо попало то ли в яму, то ли в нору чью-то. Мальчишка с мотоцикла слетел да и виском о камень... Откуда в поле камень? А вот... судьба. Мгновенно, говорят, не стало его.
Матрена выглядела подавленной. Эти воспоминания явно причиняли ей боль.
- И вот как только они его похоронили, так ко мне и пришли. А за собой и половину деревни притащили. Как до смертоубийства не дошло, сама не знаю. Страшны люди в горе да гневе.
Варя опасливо глянула в окно.
- Да не здесь. Сюда я переехала как раз после того случая. Уж так она на меня злилась. Кричала, что если бы не я, то не стала бы она ему запрещать. И тогда не так бы ему и хотелось на этом мотоцикле ездить. Тогда я и поняла простую истину: что не скажешь, а всегда виноват останешься. Скажешь плохое - виноват, что беда случилась. Умолчишь - виноват, что не предупредил. Да, да, так некоторые тоже делают. Не рассказывают о плохом, хоть и видят, - ответила Матрена на вопросительный взгляд Варечки. - Чтобы людей не пугать страшным будущим. Чтобы они доживали отмеренное им время счастливыми, чтобы не смотрели на любимых, как на покойников. Но к тем, кто так делает, возвращаются с упреками, что попрощаться не успели, недолюбили. Вроде как если б знали, то не ссорились бы, не ругались. Хотя кто ж им не ссориться мешал и любить? С тех пор как бы ни просили - не берусь судьбу смотреть. И тебе не советую. Я так считаю, что если человеку свыше свою судьбу знать не дано, то нечего и подглядывать. Не зря это сделано, а с умыслом. Не каждый с правдой готов лицом к лицу встретиться... До поры до времени по крайней мере.
- Это как?
- Бабушка моя сама дату смерти своей сказала. Болела она очень, чахла. А в один день захожу к ней, а она улыбается, счастливая. "Через два дня уйду", - говорит. Я спросила ее откуда она это знает, а она ответила, что родственники ее ушедшие приходили, сказали, что ждут уже ее. Они-то дату и время ей и назначили. А бабушке вдруг стало лучше. На щеках румянец появился, аппетит, опять же. До этого заставить поесть не могли, а тут добавки просит. Мы обрадовались, думали, что на поправку пошла. А в назначенный день и час ее не стало. На моих руках и умерла. Так мне дар и достался, - сказала Матрена, украдкой смахнув слезу. Потому я свою судьбу и не смотрю. Знаю, что придет время и мне все расскажут.
Варя смотрела на ведьму, которая на миг снова стала маленькой девочкой, ранимой и беспомощной перед лицом судьбы. А затем та вдруг встрепенулась, словно стряхнув с себя оцепенение, навалившееся вместе с воспоминаниями о былом.
- Так, значит ты в обед уже обратно поедешь? Давай-ка в подпол спустимся, гостинцев тебе дам. А то мне столько нанесли, что за три зимы самой не управиться.
Матрена встала, нажала на выключатель, прошла к центру кухни, откинула половичок и открыла люк в подпол.
- Пойдем, выберешь себе что-нибудь. Там и варенья и соленья. Ты на машине, можешь побольше взять. Если лишними будут, то с родственниками поделишься или на работе коллег угостишь.
Ступеньки выглядели старыми, но были вполне ещё крепкими. Матрена спустилась первой, а Варя за ней. В погребе она едва не задевала макушкой потолок. Видимо, из этих соображений лампа в стеклянном плафоне, как в больницах, располагалась над полками на стене. Стеллаж и впрямь был заполнен всем подряд. Тут и вяленое мясо висело, а уж от разношёрстных банок рябило в глазах.
- Я даже и не знаю, что взять, - растерялась Варя.
- А ты какое варенье больше любишь? Вот тут клубничное есть, малиновое, абрикосовое, из ревеня...
- А абрикосовое можно? - робко спросила Варя.
- Я же говорю, забирай. А соленья какие? Вот грибочки есть...
Не успела Матрена договорить, как сверху послышались шаркающие шаги и крышка люка с грохотом опустилась. Свет в подполе погас. Варю охватил первобытный ужас. Ведь в доме они были одни - это она знала наверняка! В холодном подполе и так было зябко, но Варечке показалось, что теперь и вовсе могильным холодом повеяло.
- Свет-то включи. Мы здесь, - сказала в темноту Матрена. Шаги прошаркали прямо у Варечки над головой. С потолка даже осыпалось что-то ей на лицо. Свет зажегся. Варя стояла с выпученными глазами. В горле пересохло.
- Что...- прохрипела она, затем откашлялась, - Что это было?
- Призрак, - буднично ответила Матрена и махнула рукой, мол, не обращай внимания.
- Но я думала, что посторонние потусторонние в этот дом войти не могут...
- Посторонние не могут, - подтвердила Матрена. - А это хозяйка дома. Ведьма, что до меня здесь жила. Она безобидная, редко появляется. А шалит, значит, помянуть ее надо, время близится. Так какие соленья будешь?