Колючие глаза в дорогой оправе терпеливо выжидали. Журналист своё дело знал. Сюжет выгодный, горячий. Ему уже виделись кричащие заголовки: «НОВОЯВЛЕННАЯ СВЯТАЯ ИЛИ ЗНАХАРКА-МОШЕННИЦА?» Надо ещё подумать на досуге под каким соусом всё это подать. А всё-таки, как ему повезло! Такой материалец всплыл! Удача одним словом! Тётка и правда странная. Денег не берёт. Ну и что с того, что в лесу живёт? Деньги, они и в Африке деньги! Однако, работать с ней трудновато. Слова, хоть клещами тащи! Прямо, как на допросе себя чувствуешь. Он в который раз многозначительно покашлял в кулак.
- Ну так как же Вы лечите, Лизавета Ивановна? Ведь образования у Вас медицинского нет, насколько я понимаю.
Она заправила седую прядь под платок и вдруг попросила тихо, не обращая внимания на заданный ей вопрос.
- Послушай парень. Давай не будем про это. Я понимаю ты свою работу делаешь. Ну напиши просто. Живёт, мол, в глухом лесу старушонка одинокая, неграмотная. 21 век на дворе, а она и знать не знает, что война кончилась. Паровоза, и того не видала.
- Ну, какая ж Вы старушонка? – засмеялся корреспондент. Вторя ему, захихикали оператор и звукорежиссёр.
Возраст отшельницы определить и правда было сложно. Из платка выглядывала благородная седина. Мелкие морщинки сгрудились у глаз, из-за чего казалось будто глаза эти всегда смеются чему-то своему, непонятному для окружающих. Черты лица правильные. Осанка прямая. А руки – смотреть страшно! Кожа на руках напоминала сморщенный пергамент. Но больше всего смущали всё-таки глаза. Казалось отшельница избегает смотреть на собеседника прямо. Взгляд её ускользал из кадра, как ни старался оператор. Зато она с явным интересом наблюдала за большой сосновой веткой, чинно кланяющейся ветру.
- Самая что ни на есть настоящая! – заверила Лизавета, демонстративно нахлобучивая на лоб платок.
- И не боитесь старости? – провоцировал её на откровения журналист, хваля себя в душе за профессиональную хитрость. Нет, уж он разговорит её – вопрос мастерства! Или больше - профессиональной чести вопрос!. У него даже зачесались ладони. Ничего, раскрутит он эту отшельницу. И не таких раскручивали!
- А чего её бояться? – пожала она плечами, и казалось удивилась совсем по-детски.
- Ну как же? Ведь в старости человек болеет, слабеет. Старость – не радость, одним словом. Вы так не думаете?
- Я думаю, что и в старости есть свои радости. Главное не сопротивляться ей.
- А болезни? Неужели Вас ничто не беспокоит?
- Всё бывает. Вот ноги крутит к непогоде.
- И чем лечитесь?
Лизавета вздохнула. Усталость навалилась на неё, глаза слипались. Эх, вздремнуть бы часок, а потом в лес – черника поспела. Плыл над лесом ягодный дух. Звенели комары. Корреспонденты нервничали, но виду не подавали.
- Ну чем лечусь. На муравейник ноги ставлю.
- Помогает? – недоверчиво спросил человек в очках.
- Ещё бы! Только тонкость в этом деле есть одна.
- Какая?
- Бережливость. Муравьи помогут, но и их уважить надо. Не измять бы муравейник.
- Н-да-а, - протянул репортёр.
Отшельница покачала головой. Разговор давался трудно. Её не покидало ощущение бесполезности и пустоты.
- Ну а других Вы тоже муравьями лечите? - поднял бровь интервьюер.
- Нет. И вообще, никого я не лечу. Человека нельзя вылечить. Человек может вылечиться только сам. Я лишь помогаю тем, кому должна помочь.
- То есть, Вы не всем помогаете?
- Нет, не всем.
- И как же Вы отличаете тех, кому должны помочь от тех, кто не достоин Вашего внимания?
- Никак не отличаю. Я просто знаю…
- Знаете? Как это?
- Вот расскажу одну историю, чтобы Вы поняли, как это бывает, - сдалась Лиза.
Журналисты оживлённо заёрзали в предвкушении.
- Как-то под вечер сделалось мне тревожно. Из рук всё валится. Кажется, будто кто-то зовёт меня в лесу. Спать легла – не спится. За окном дождь полил. Тревога не унимается. Что делать? Взяла фонарь. Пошла. Куда? Сама не знаю. Иду на зов. Иду, иду. Сверну не туда – меня холодом сразу же обдаёт. А если правильно иду – усиливается зов.
- Вы голос слышали? – уточнил репортёр.
- Нет не голос, а зов! И вот я на этот зов шла. Дождь тем часом сильнее припустил. Я иду. И вдруг, чуть ли не споткнулась на них. Под кустом они сердешные лежали. Продрогли совсем.
Она примолкла. Ей живо вспомнился тот вечер. Пять лет тому назад.
- Парень с девушкой. Девушка совсем без памяти была. Горячая вся. Парень её обнимал. Закрыть от дождя пытался. Сам тоже трясётся весь. Зуб на зуб у него не попадает. Одежда вся промокла до нитки. Как он обрадовался, когда меня с фонарём увидел! Заплакал даже.
Подняли мы девушку кое-как. Руки её на плечи закинули. Он – правую, я – левую и пошли. Долго добирались.
А уж дома я за них взялась. Укутала обоих. Чаем отпаивала. Они такого страху натерпелись. Говорить не могут.
Парень только одно и твердит:
- Бабушка, а она не помрёт?
- Что ты! – говорю я ему, - она тебе сынка родит. Беременная она.
Он только глазами хлопает и своё опять:
- Помрёт боюсь. До больницы далеко!
- Не надо, - говорю, - бояться.
К утру отогрелись они малость. У девушки жар хоть и не спал, зато она уснула. А парень – его Димой звали, тогда и рассказал мне, как они в лесу заблудились.
Студенты они. Вместе жили гражданским браком. И ссорились каждый день. А то и по три раза на день. Расставались много раз и снова мирились. Не могли друг без друга. Про таких говорят: вместе тесно, а врозь скучно. Намаялись-намучились от такой жизни, а что делать не знают. Тут каникулы. И пригласили их друзья в поход. Они и уцепились за эту идею. Решили так - поживём на природе, в палатке, может и отношения наладим, а нет – тогда расстанемся окончательно. Пошли.
Идут и всю дорогу ругаются. Друзья уж и не рады, что позвали их с собой. И так они увлеклись руганью, что не заметили, как отстали.
- Это ты во всё виноват! Ты, ты, один ты! – закричала Оля (так девушку звали). Расплакалась и бросилась бежать – куда глаза глядят.
Дима за ней. Старался её не потерять из виду, а всё-таки потерял. Страшно сделалось. Сотовая связь не доходит в эдакую глушь. Звал её – не отвечает. Ходил, искал и уж под вечер только набрёл на неё случайно. Сидит она под кустиком, уже и плакать не может. Бросилась Диме на шею. Сама дрожит вся. Обнялись они и так всю ночь согревались теплом друг от друга. Рюкзаки-то они на тропинке бросили, а выйти к тропинке не смогли. Заблудились.
Следующий день проблуждали по лесу голодные. К вечеру у Оли температура подскочила и дождь пошёл. Идти не могут. Да и некуда. Вторая ночь в лесу. Девушка обессилила вовсе. Легла. Дима обнял её и понял каждой клеточкой, что не хочет без неё жить. И какими глупыми показались тогда все ссоры и придирки.
Тут я и нашла их.
Лизавета замолчала. Молчали и журналисты. Первым опомнился оператор.
- А дальше что было с ними?
( Продолжение следует)- здесь!
Иллюстрация - рисунок российской художницы Джанны Тутунджан.
Начало истории - тут!
2 часть, 3 часть, 4 часть, 5 часть.
Спасибо за внимание, уважаемый читатель!