Копирование текста и его озвучка без разрешения автора запрещены.
НАЧАЛО
Когда мы зашли в квартиру, я удивилась в очередной раз. Ох, Снежана, она не переставала меня удивлять. Вся квартира была поделена пополам, почти в прямом смысле этого слова. Все вещи, даже мебель и посуда были «моё» и «его».
Там, где находилась Снежана, была светлая и уютная сторона, там, где обитал Олег, было всё заплетено магической паутиной.
-Божечки ты мой, - застонала я, - сколько же здесь этих булавок, это же свихнуться можно и я принялась за работу, натянув перчатки.
- В следующий раз, когда поедем в город нужно будет тебе перчатки какие – нибудь тоненькие купить, чтоб удобнее было в них работать, или у медиков попросить, - сказал Макс, когда заметил, как неловко я управляюсь с булавками в перчатках.
-Ты думаешь это надолго? – спросила я, снимая очередную булавку с дивана, но потом поняла, что вопрос не точен и решила уточнить, - думаешь, она тут весь гарнизон запутала в своей паутине?
- Думаю! Во – первых это квартира отца, во - вторых это его кабинет, в - третьих это его машина, в - четвёртых всё что угодно, включая входную дверь в штаб.
-Чёрт! Я опять всё делаю неправильно, - расстроилась я,- нужна система, а я как зайчик туда – сюда петляю, и всё урывками делаю. Сейчас отца в штабе нет, и самое время почистить его кабинет, а я тут ковыряюсь.
-Ну, скажем так. Это не ты скачешь как зайчик, это просто жизнь тебе сюрпризы один за другим подбрасывает, а ты пытаешься всё разрулить, героически кидаясь грудью на амбразуру. И никто по - другому бы не сделал, по крайней мере я.
Я начинала психовать и уже не разматывала каждую нитку с булавки, а обнаружив таковую, просто плюхала на неё язык волшебного пламени. От этого огня булавки быстро распрямлялись, а нитки жутко чадили и оставляли на предметах копоть, но мне было совершенно всё равно, я торопилась. Понимание того, что работы здесь непочатый край раздражало. Макс стоял в проходе, облокотившись на косяк двери, и наблюдал за мной.
-Ну, чего ты стоишь, помогай, - рассердилась я.
- А чем я тебе помочь - то могу? - удивился он.
- Можно же мне хоть немного времени сэкономить? Булавки обезвреженные ты же можешь собрать в одну кучу, руки не отвалятся? - меня бесила его недогадливость.
Макс спокойно подошел к стенке, открыл дверцу, достал от – туда наволочку и начал вытаскивать уже безвредные булавки платком и складывать на неё. Это действительно экономило время и, обезвредив зал, я шагнула в спальню, но тут же схватилась за голову и застонала:
-Это никогда не кончится. Можно я это всё заберу домой и сделаю вечером, не торопясь.
Спальня вся была заплетена паутиной. Всё было в черных ниточках колдовства, кроме шкафа. Там было светло, только в одном месте зависло большое чернильное пятно, это показалось странным, и я распахнула дверцы.
-Ну, конечно, - сказала я себе, - я в этом даже не сомневалась.
Весь шкаф был забит женской одеждой, а внизу, на полке стояла почти закончившаяся бобина с чёрными нитками.
-Фига себе, - подумала я, - это же колдовство в промышленных масштабах. Тут уже всё поставлено на поток.
Но больше всего меня интересовало, где же спала Снежана? Кровать в спальне вся в петлях, то есть, по идее, там она спать не могла. Половина дивана тоже была загажена. Она что, спала на диване, свернувшись клубочком, как кошка? Рассматривая петли в спальне, я понимала, что у Снежаны точно не порядок с головой, потому что булавкам этим не было счёта. Похоже, этот колдун бобины две ниток извёл только на нашу королевишну. И у меня начало лопаться терпение. Я расслабилась и дала волю гневу, окружила себя огнём, вернее превратилась в костёр и начала действовать. Огонь рос, заполоняя всю комнату, обжигая все, что попадалось мне на пути, уничтожая темное колдовство. То тут, то там начали чадить заговорённые нитки и подпрыгивать булавки. Паутина, как самая настоящая, стала плавиться и падать на кровать, шкаф, ковёр и издавать зловоние.
-Эх, жаль, что это вижу только я, - подумалось мне.
Меня распирало от гордости и чувства собственной значимости, я ликовала. Мне нравилось это буйство огня. Я выжигала всю нечисть, попадавшуюся мне на пути, сейчас я могла размахнуться и очистить целый дом одним движением руки. Но, кто – то меня тряханул, и эйфория мгновенно закончилась.
Макс тряс меня за плечо и испуганно кричал:
-Надя, остановись, так нельзя, ты погибнешь!
Огонь в моей душе и теле постепенно угас и я огляделась. Практически вся комната была покрыта толстым слоем копоти.
-Почему нельзя? – спросила я Макса, - почему? Ведь это же не я их тут понатыкала в каждом квадратном сантиметре, это же не у меня крышу сорвало.
- Да причем тут квартира, - кричал на меня муж, - да пусть она сгорит нахрен, вместе со своей хозяйкой. Ты себя со стороны видела? Ты же совершенно не контролируешь себя. В глазах огонь, волосы дыбом. Жуть.
- Ну, так я же ведьма, а ведьме положено быть страшной.
-Надя, когда я сказал огонь в глазах, это не была метафора, это была констатация факта. У тебя глаза были красные, и жгли как огонь. Вот, посмотри, - он сунул мне под нос руку покрытую волдырями.
Я ужаснулась содеянному и запричитала:
-Ой, прости, прости, прости. Я не хотела, давай я тебе сейчас быстренько заговорю, - и кинулась спасать мужа.
После оказания первой волшебной помощи Максу я огляделась ещё раз. Вид комнаты был ужасающим, она действительно была покрыта копотью, но почему, я не поняла, ведь на обоях никаких булавок не было. Значит, здесь было что – то другое. Может, моя сила просто почувствовала эту пакость и вырвалась наружу? А я слабак, или слабачка, что в этой ситуации совершенно не важно. Важно то, что я позволила тому, что было внутри меня вырваться и делать всё по своему усмотрению.
-Знаешь что, Надя. Нам с тобой нужно с этим что – то делать. Куда – нибудь выезжать подальше от людей и тренироваться укрощать эту силу. А если бы меня рядом не было, что было бы с тобой? – возмущался Макс, собирая по всей комнате булавки.
Мне не хотелось ничего говорить, я чувствовала за собой вину, поэтому молча помогала ему. Закончив в спальне, мы зашли на кухню.
-Нет, это уже становится смешным, - сказала я, увидев булавку на шторке, - это точно неполадки с головой. Ну, одежда, ну ладно постель, а это - то что?
На моё счастье, в кухне булавки было только две, одна на самом видном месте на шторке, вторая на сушилке посуды, я, смеясь, сняла их и заглянула в ванну. Санузел был совмещённым и совершенно чистым от магии, наверное потому, что эта сумасшедшая не могла его разделить на две зоны. В прихожей, куда мы затем двинулись, под вешалкой лежала Снежана. Я, недолго думая, переместила её в спальню на кровать и принялась обследовать одежду. Тут всё было как везде. Одежда Олега обвешана магическими амулетами, её одежда совершенно без признаков колдовства.
-Чего ж она его так пришпилила – то. Что он ей сделал такого? Это же, сколько железа в доме – жуть. Слушай, а давай мы это сдадим на металлолом. Тут его столько, что сразу разбогатеем, - начал веселится Макс, собирая расколдованные булавки.
-Рано ты расслабился, мы ещё не придумали что с этим делать, и будет это всё теперь валяться у нас в квартире. А мне это совсем не нравится.
Одежду Олега я обезвредила аккуратно, мужику и так досталось от жены, пусть хоть от меня не будет неприятностей. Проделав нужные манипуляции, я поняла, что не нашла кое – чего, что обязательно должно быть. Окинув взглядом квартиру ещё раз, я задала мужу законный вопрос:
-Макс, а где все вещи Олега? Ну, форма, вот, на вешалке, там же болтается пара рубашек и штаны. А где майки, трусы у мужика, носовые платки, в конце концов? Их тоже нужно проверить, на майке у него точно булавка была.
Мы обследовали квартиру ещё раз, но никакого намёка на бельё не было.
-Знаешь, а может у него единственный комплект, который на нём сейчас. Может, он его на ночь стирает, а утром натянул на себя и пошлепал на службу.
-Да разве может такое быть? - удивилась я.
- При таком раскладе может быть все, что угодно, - пожал плечами мой муж.
Мы собрали все булавки в наволочку, Макс завязал угол узелком и понес эту ношу домой. Когда мы вышли из квартиры и почти спустились на первый этаж, я вспомнила, про спящую Снежану.
-Вот, блин, про королевишну то нашу мы забыли, - всплеснула я руками, - её же разбудить нужно. Только что ей сказать, даже не знаю. У меня целый список пожеланий, не упустить бы чего. А то потом ещё хуже получится.
- Ну, уж придумай что-нибудь, - посоветовал Максим,- ты же умная,
- Молодец, я от тебя больше ничего и не ожидала, - рассердилась я. Вернувшись в квартиру, я села на кровать рядом со Снежаной и тяжело вздохнув, начала:
-Значит так, дорогая моя. После того, как ты проснёшься, ты забудешь о желании выйти замуж за командира части, ты забудешь о желании уехать в Москву, жизнь в гарнизоне вообще. Ты тут никого не знаешь, и знать не желаешь. Встанешь, отмоешь квартиру, соберешь свои вещи и уедешь к маме. Завтра пойдешь и подашь документы на развод и напишешь заявление на увольнение, ты тут жить и работать не хочешь, тебе тут не интересно. Олега оставь в покое, он тебе нужен, ты и сама не понимаешь, зачем ты вышла за него замуж. К деду колдуну ты больше ходить не будешь. Запомни, если пойдешь к нему, то на следующий день умрешь. Проснись.
Снежана открыла глаза и начала оглядываться. Макс решил опередить её вопрос и с усмешкой сказал:
-Слышь, Белоснежка, ты, что тут творила, дом хотела поджечь? Ты смотри, соседи увидят, поколотят. Ладно, раз очухалась и помощь тебе больше не нужна, то мы пошли.
Мне вообще не хотелось с ней разговаривать, я просто молча встала и пошла домой. Я так устала за этот день, что больше уже ничего не хотела, поэтому придя домой, даже не разуваясь, устало плюхнулась на диван. Мне хотелось только спать, и я уже почти уснула, когда Макс позвал меня в кухню. Еле поднимая ноги, я доползла до кухни и увидела огонь. На столе стояла пустая консервная банка, а на ней, сложенные шалашиком горели три больших таблетки. Я быстро стала вытягивать из себя черноту, набранную за сегодня и кидать в огонь, мне с каждой секундой становилось легче и легче.
- Макс, какой же ты молодец, это что за чудо такое, где ты это взял? – говорила я мужу, с большим удовольствием избавляясь от негатива.
- Это сухое горючее, в армейской жизни вполне обычная вещь, в пайки кидают, чтобы еду на нем подогревать.
- А у нас ещё есть? - спросила я, закончив свою процедуру.
- Есть, а тебе что, не хватило? - встревожился он.
- Сейчас хватило, но завтра всё начнется сначала, и понадобится ещё.
- Не переживай, у нас его столько, что на весь наш век хватит.
Макс ушёл на развод, а я села на диван и с удовольствием вытянула ноги. Но долго нежится у меня не получилось.
- Блииин, - захныкала я, вспомнив о комнате, - у меня же там ещё куча булавок.
Пришлось вставать собирать их на картон от обувной коробки и нести в раковину. Щёлк, развернулась заговоренная булавка, щёлк, щёлк, вторили за ней её подруги. И с колдовством в отдельной квартире было покончено. Закончив с пакостями Снежаны, я выгребла булавки из раковины и сложила в наволочку, которую принёс Макс с её квартиры. Возник вопрос, куда же теперь всё это девать? В доме держать не хотелось, даже обезвреженные они могли нести некую опасность, но и вынести их я никуда не могла. Куда мне идти, если я пока только знаю дорогу до магазина. Я как дурак с расписанной торбой бродила с наволочкой набитой железяками по квартире и искала подходящее место для хранения. Наконец меня осенило. На балкон!
На балкон я вышла в первый раз, раньше было как - то не до него. Отец, как и всякий русский человек, имел свойство складывать туда «очень нужные вещи, которые непременно когда – нибудь могут пригодиться». Места там было мало, и он напоминал балкон моего детства. Всё тот же зелёный деревянный ящик с большими щеколдами, из под чего - то военного, накрытый брезентом, удочки, старая сгоревшая кастрюля, цветочные горшки с засохшими цветами, какие – то доски, брусочки, даже такая же сломанная тумбочка у нас когда - то стояла на балконе. Там, в далёком моём детстве, в зелёном ящике всегда лежала куча инструментов отца, но когда он развёлся с матерью и уезжал от нас, забирать их не стал, так и остались они ржаветь и ждать хозяина. Мне на минуту показалось, что если я сейчас открою ящик, то увижу те самые инструменты, очищенные, блестящие от радости, что дождались своего хозяина, и не удержалась, откинула брезент и, приподняв крышку, заглянула внутрь. Внутри оказался целый склад тушенки, сгущёнки, рыбных консерв и каши с мясом в больших железных банках.
-Вот жлоб,- невольно подумала я, - я тут не знаю чем их кормить, а у него запасы не считаны. Афоню бы сюда, он бы быстро тут порядок навел.
Я закрыла крышку, аккуратно вернула брезент на место и открыла дверцу тумбочки. Та была совершенно пустой.
-Вот сюда мы булавочки и сложим, - подумала я, - если что можно будет потом вообще вместе с тумбочкой и выбросить. Хоть барахла меньше будет на балконе.
Я вернулась на кухню. Там меня ждала непростая работа, нужно было обеззаразить раковину. Как туда что - то ставить, если только что в ней обезвреживали очень сильное колдовство? Вообще, то, что я сделала, было большой глупостью, как можно было догадаться кидать заговорённые булавки туда, где постоянно будет находиться посуда и продукты? Но выбора не было, а точнее я не могла придумать ничего лучшего на тот момент, вот и создала себе новую головную боль. Вариантов обеззаразить раковину у меня немного, и я решила применить оба, обработать её огнём, а потом хорошо слить воду. Так сказать контрольный выстрел в голову.
Наступил вечер, Макс давно уже пришёл домой, а отца всё не было.. Мы часок посидели, подождали отца, но, так и не дождавшись, сели ужинать. Я немного начала волноваться, поэтому старалась отвлечься. Переделала кучу дел, даже предприняла несколько попыток начать вязать шторы, но из этой затеи ничего не получилось, нитки путались, петли пропускались, всё валилось из рук. Не знаю почему, но меня очень тревожило то, что отец до сих пор не возвратился. В десять я стала волноваться, а Макс, зная последствия моих волнений, начал меня успокаивать. Из наших окон были видны окна кабинета отца, я то и дело подбегала к окну и смотрела на них, но отца там не было, окна оставались темными. Я начала потихоньку истерить:
-Макс, отец до сих пор не приехал. Может что-то то случилось? Куда бежать, где искать?
-Надь, он взрослый мужик, командир части. Его работа не заключается в том, чтобы сидеть в кабинете целыми днями и просиживать штаны. Может его в штаб армии вызвали, может, загулял, может с мужиками сидит, дела важные решает, мало ли чего. Сейчас времена тяжелые, как потопаешь, так и полопаешь. Крутиться приходится как уж на сковородке. Что ты дергаешься?
- А вдруг я что - то недоделала, а он из - за меня попал в беду, - захлюпала я носом.
-Что ты, в самом деле, прекрати, - начал сердится муж, - ещё не хватало нам беду накаркать.
Отец приехал в двенадцать, зайдя в квартиру удивился:
-О, молодёжь, а вы чего не спите?
- Тебя ждём. Ты уехал, ничего не сказал. Я уж думала, с тобой что-то случилось, - стала я причитать, заламывая руки.
- Ну, дорогая, привыкай, - совершенно спокойно ответил отец, как будто не замечая моих сцен, - это обычная военная жизнь. И я и Максим можем в любое время подорваться и уехать. А приехать не сегодня и не завтра, а через неделю или даже месяц. А ты дома будешь сидеть и нас ждать. Дом в порядке содержать и кушать готовить. Главное, чтоб еда всегда дома было.
-Вы, главное, мне паек получите, чтоб я могла вам что – нибудь приготовить, и еду на стол поставить, - обижено буркнула я.
- Етит твою мать, - отец шлепнул ладонью себе по лбу и остановился на пороге комнаты, - я ж забыл тебе сказать. У меня на балконе, в ящике под брезентом целый склад консервный. Бери от - туда всё, что тебе нужно, а на неделе мясо привезут, и получим паек. Мне – то много не надо. За день так устаёшь, что вечером придёшь, банку какую – нибудь откроешь, пожевал, вроде сыт и на боковую. Вот я и брал всё консервами, а обедал в столовой. А сейчас другое дело. Теперь нам нужны нормальные продукты. Только надо придумать, куда мясо положить. Сюда, в морозилку, килограмм пять всего поместится, у меня на работе маленький холодильник, туда тоже влезет не больше пяти, а мяса будет много. Ладно, потом что – нибудь придумаем, будет день, будет пища. Спокойной ночи.
Мы поняли, что у отца неприятности, и он не хочет ими с нами делиться, или просто не хочет сейчас об этом разговаривать.
Я смотрела на отца непонимающими глазами, по рассказам знакомых мне казалось, что командир части, это хозяин жизни, который живёт в гарнизоне и берёт всё, что ему потребуется. В общем, так везде оно и было, но только не с моим отцом. Именно за это его уважали подчинённые и даже в самые трудные времена, ни один даже самый пропащий боец отца не предал.
На следующее утро, за завтраком я начала расспрашивать отца:
-Пап, ты, где вчера был?
- В штабе армии, пытались меня уговорить на повышение пойти.
- А это как?
- Да вот так, пиши, говорят, рапорт. А спросить меня, хочу ли я, как всегда забыли. В Москву хотят отправить, - мы с Максом переглянулись, нет, таких совпадений не бывает, - да я согласия не дал. Командарм мне целый день мозг выносил, аж поругались с ним.
- А разве это плохо, пойти на повышение в Москву? - спросила я.
- Ну, тебе с мужем, может и хорошо, а мне что там делать? Бумажки с места на место перекладывать? Я боевой офицер, а они меня в крысы тыловые хотят записать. Да на самом деле это даже не повышение, а понижение получается. Должность подполковничья, да и зарплата меньше будет, кому – то моё место понадобилось, вот и нашли вакансию, так сказать, - разгорячился отец.
- Пап, успокойся, ты же отмазался?
- Да, вроде да. Меня туда без моего согласия перевести не смогут. Но Командарм на меня очень обиделся. А это чревато неприятностями. Одна надежда на вас теперь.
- А мы - то чего, - не поняла я,- что мы можем сделать?
- Свадьбу сыграть нужно, всех приглашу, со всеми переговорю, решим проблему. Другого такого крупного мероприятия никак не собрать.
-Пап, так мы же уже полгода как поженились, - хотела возразить я.
-Да понимаю я всё, но и ты меня пойми, мне ваша свадьба во как нужна, - он подставил ладонь к горлу, - она не столько для вас, сколько для решения некоторых проблем нужна. Уж прости доча, что я так тебя использую, но что - то уж слишком много проблем стало за последние три месяца, много людей может пострадать, если я их не решу.
Мы с Максом посмотрели друг на друга и сказали в голос:
- А мы что, мы ничего, если надо, то потерпим.
Я вовсе не хотела, чтобы отец куда - то уезжал. Я, конечно, ещё ничего не понимала в армейской жизни, но каждый дурак поймёт, что служить Максу под началом тестя куда проще, чем под чужим мужиком. И ещё неизвестно каким он будет, этот мужик.
Когда мои мужчины ушли на службу, а я стала убирать со стола, то поймала себя на том, что ничего в раковину не ставлю, я ей брезгую.
-Блин, - психанула я, - да что ж такое, когда же я думать – то научусь головой, а не задним местом. Теперь точно раковину менять придётся. А где её брать?
Голова начала быстро работать и вспоминать, в каком магазине я видела что – то подобное. Я сама не поняла, когда моя мысль переросла из покупки раковины в покупку мебели для кухни. Почему я сразу не приняла такого решения, и вцепилась в идею покупки шкафа? В общем, после завтрака я позвонила отцу и попросила машину ещё раз, а через полчаса я выезжала из гарнизона.
Как только мы выехали за пределы части, увидели Снежану. Она стояла на остановке, с двумя огромными баулами и улыбалась, подставляя свежему ветру лицо. Я попросила водителя остановить машину.
-Здравствуйте, Вы в Долинск? - спросила я её, как ни в чём небывало, - садитесь подвезу.
-Здравствуйте, - ответила женщина, всё так же улыбаясь, - я Вас помню, вы меня вчера от пожара спасли. Спасибо Вам большое.
Я толкнула спинку водителя:
-Валентин, чего ты сидишь, помоги человеку.
Водитель посмотрел на меня глазами полными ужаса, медленно вышел и как механическая кукла начал закидывать баулы в багажник. Когда мы тронулись, я спросила, стараясь не подавать вида:
-Уезжаете?
-Да, - ветрено ответила Снежана, - надоело здесь прозябать, пять лет прожила в гарнизоне, а вспомнить и нечего. Вчера открыла глаза и думаю, нафига я здесь? Что меня тут ждёт? Замуж выскочила, лишь бы муж был. Без любви, даже без уважения к нему. Зачем я это сделала, сама не пойму. Вот, написала заявление на увольнение, собрала вещи и домой.
-К маме? - спросила я.
-Нет, мама умерла как раз пять лет назад, вот, наверное, из- за одиночества и решила замуж сходить. У меня в Долинске квартира стоит, работу сколько раз мне предлагали интересную, а я тут сижу и сижу. Чего сижу, сама не пойму. Олег мне денег дал на первое время, так что сделаю небольшой ремонтик и буду начинать свою жизнь с нуля.
Человека было не узнать. Она сидела и улыбалась, и эта улыбка очень красила её.
-Не такая уж она и уродина, - подумала я, разглядывая её, - если она будет почаще улыбаться, и думать о хорошем, то и жизнь её будет замечательной.
Мы подвезли её к самому дому, помогли выгрузить баулы и мило попрощались. Когда отъезжали от дома, я вдруг заметила, что водитель слишком часто дышит.
-Валентин, тебе плохо, - встревожилась я.
-Знаете что, Надежда Викторовна, давайте Вы больше не будете её подвозить. Боюсь я её до дрожи. Есть в ней что – то жуткое, такое, что при ней я даже дышу через раз, причём на в переносном смысле.
-Даже сейчас, когда она улыбалась и мило болтала? – удивилась я.
-Особенно сейчас, - подтвердил водитель.
