Маленькая девочка сидит в пустоте и темноте. Она совсем одна. Одна... Одна... Одна... Тело начинает покачиваться в такт повторяемого слова. Одна... Совсем одна. Ей кажется, что мама с папой ушли навсегда. Одна навсегда... Покачивания становятся все интенсивнее. В какой-то момент тело не выдерживает и выпускает наружу стон, превращающийся в вой. Кажется, что это смерть. Это все. Дальше нет ничего. Все. Сейчас она умрет. Ком застрявший в горле наконец вырывается каким-то животным ревом. Глаза широко открываются. Дыхание становится поверхностным, чтобы удерживать поднимающиеся спазмы. Тело глубоко несколько раз кашляет и, наконец, выпускает громкое рыдание. Детский рот превращается в перевернутую подкову, все мышцы шеи напрягаются. Рыдая, она одновременно воет как волченок и, все энергичнее раскачиваясь, с силой трет ноги, согнутые в коленях. Одна. Одна. Одна. Она вспоминает как папа и мама вместе дарили ей на новый год плюшевую, почему-то серую, но очень похожую на настоящую лису. От этой теплой картинки ей становится ещё больнее... Слезы. Слезы. Слезы.
Через несколько минут рыдания, сотрясавшие все тело, становятся обычными всхлипами, а еще через какое-то время она начинает глубоко и спокойно дышать. Внутри её груди пусто и спокойно. Тело расслаблено...
Я все это время была рядом. Без слов спрашиваю у неё, могу ли я теперь пойти умыть наше с ней на двоих общее тело. Тело, которому сорок лет, но которое на пятнадцать минут сново стало совсем маленьким, чтобы выпустить боль, жившую в нём 35, А может и 38 лет и которая, наконец, оказалась готовой быть прожитой.
Я умываю нас. Смотрю на себя в зеркало. Лицо стало живее. Уставшее от недели предпанического состояния, но живое. Краски кажутся ярче, предметы объемнее. Внутри, наконец, пусто. Я здесь. Я двумя ногами стою на земле. Смотрю во внутрь. Детский кусочек души внутри меня уставший, но живой. Больше не замерший в шоке оставленности.
Когда это было? Как это было? Было ли это случайно травмировавшее событие или скорее общее переживание детства? Было ли мне 1.5, когда меня отдавали в ясли, или 7, когда родители развелись? Все это теперь не имеет значения. Однажды закапсулированные чувства прожиты и отреагированы когда-то замершим телом. Ещё одна история внутри закрыта... Я, наконец, перешла в следующий вагон. Продолжаем движение)
Все выше описанные процессы исследовать и проживать важно исключительно в сопровождении специалиста и, зачастую, совсем не в начале терапии.
Психолог Татьяна Фишер
