.
.
Покров Богородицы был сегодня не снежный, (как в эпоху СССР), а облачно-солнечный . Когда же выпал в последний раз, на Покров, снег? Никогда бы не запомнил, когда, если бы на Покров, лет двенадцать назад не встретил Людмилу Станиславовну , кажется, в 2007 году. Даже, скорее всего, в 2007 году. Выпавший за ночь первый снег выткал на неопавшей, и опавшей листве свои серебряные узоры , благодаря чему листья выглядели как звезды, искрящиеся на солнце. И снег выглядел как чудо, и Людмила Станиславовна , встреча с ней, выглядела чудесной., и волосы ее тоже, тронутые первым снегом, (такие же золотистые как листва в октябре) словно бы искрились. А сегодня, Покров был облачно солнечный. На убывающую луну в последней стадии (с утра был тонкий серпик луны ) очень убыла и вода в Финском Заливе. Но очень было хорошо гулять по побережью реки Сестры. Хорошо, что эта река такая длинная, как долгая осенняя ночь, стремящаяся к своему весеннему рассвету. Наверное , прекрасная Людмила Станиславовна решила стать абсолютной, и потому поспешила так рано покинуть сей бренный мир , что бы ее запомнили деревья , каждый куст, или каждый цветок - солнечной и красивой, что бы образ ее отзывался мне теперь в каждом цветке, в каждом дереве, в каждом порыве ветра , или луче выглянувшего солнца , а ее самой бы уже не было здесь.
Может быть, не Людмила Станиславовна решила, а небеса так просто решили. Чувство, что Людмила Станиславовна жива, только больше ее - мне не встретить. Особенно, вечером становится грустно, когда пронзительно запоют сверчки в тишине. Грустно проходить мимо тропинки, сворачивающей к ее дому, где -то в лесу, (я никогда не провожал ее до дома - только до этой тропинки. )Не говоря о том, что в прошлом году умер мой лучший друг Леша. Умер мой сосед, умер и сторож . Не осталось даже кого -то из друзей, или из близких ,знавших их людей, что бы помянуть их. Разве, только - с деревьями. Почему я не провожал Людмилу Станиславовну до самого дома, а только до тропинки? Гордый я был всегда... А во вторых, зачем мне знать, где Людмила Станиславовна живет, если для меня она, как с небес в ту пору спустилась? Людмилу Станиславовну я любил , как поэт - самую прекрасную женщину .
Это было и давно, и в то же время, как вчера.
Это было в возрасте когда я мог еще любить , влюбляться, в пору тридцати пяти, тридцати шести, но не позднее. Потому что в тридцать девять я уже не мог никого полюбить из других, правда, и ее забыть не смог. Благодаря ее образу, этот совершенно чужой мне мир был немножко роднее, а земное лето, хоть немножко, но несло в своих лепестках, отсвет райской нездешней зари. А после ее смерти мне мир стал полностью чужим. И я себе стал чужим, больным и старым. . С ума я конечно не сходил, не плакал по ней., но поселилась большая, растущая печаль с тех пор в моем сердце . Она сильнее и больше меня, даже, больше любви. Мне не совладать с ней. Лишь Христос, Богородица, и Святые Ангелы, меня бы исцелили. Что такое любить?
Здесь я не христианин, хотя я христианин во всем остальном.
Ибо любить для меня , это прежде всего, поэтически боготворить. Людмилу Станиславовну, я именно - поэтически боготворил. Романтичной, небесной, и какой -то самой святой, райской, и самой нездешней любовью, я любил Людмилу Станиславовну, в пору моих тридцати пяти. Я готов был молиться на ее образ, как на образ святой. Со мной это было , только раз в жизни. Это не потому, что я такой вот романтик, мне свойственнее любить земной , заботящейся , хотя может быть и нисходящей любовью, питающейся совместно прожитыми годами.
Для меня , даже нежность, это род жалости , но просто, любовно окрашенной.
Но который раз не встречал Людмилу Станиславовну, мне казалось, что она вот- вот, только сейчас спустилась с небес, и идет по тропинке - вместе со своей пушистой собакой, породы лайки. Вряд ли такая любовь была воплотима на земле, хотя и Людмила Станиславовна меня любила. Один раз, увидел ее издали, а она вся посветлев, как на крыльях вдруг ко мне полетела , я даже изумился ее легкости, и замер. Правда, пообщались мы только две минуты, на узкой тропинке.
Увы, Людмила Станиславовна, куда -то, спешила.
Людмила Станиславовна несбывшаяся любовь моя. Хотя, может быть ,это просто жизнь моя несбывшаяся, а любовь сбылась, как открытье Рая, как чудо, и как мечта, хотя, в ту пору, Людмила Станиславовна относилась ко мне как к божественному мальчику, вряд ли как к мужчине. Я был красивый в тридцать пять, и выглядел почему то моложе своих лет. Людмила Станиславовна мне при первой встрече дала двадцать пять лет.
А в тридцать девять, я уже начал стареть.
Стала побеждать болезнь. Нет, не болезнь, а все эти страдания , вся моя душевная боль отразилась на моем лице, хотя, меня удивляло, как я мог еще нравится женщинам, как нравлюсь я им и сейчас. А теперь не удивляет. Я всегда играю , когда улыбаюсь, когда оживленно что то говорю, да только в душе моей печаль, какой людям не узнать. Я играю, что бы эту печаль скрыть.
Может быть, все дело в том, что не сбылась моя мечта?
А почему мечта моя должна была сбыться, для чего, или во имя чего? Для жизни? Уже тогда было чуть поздно., а потом и вовсе поздно. В нашей жизни сбываются мечты самые земные, например о новом холодильнике. Или, о новой машине. О доме, о профессии, о работе. А мечты самые подлинные не для того нам даются, что бы они в нашей жизни сбывались.
А для того, что бы они нас куда- то вели.
Может быть я всегда либо немножко преувеличиваю, либо преуменьшаю , а если преуменьшаю, то уже больше, чем немножко, такова особенность моей речи, моей психологии. Однако, если быть правдивым, я настолько любил Людмилу Станиславовну, настолько уже тихо по ней сходил с ума, что как бы я не преувеличивал, я лишь преуменьшаю. Впрочем, может быть пару раз я сходил с ума по ней не тихо, а громко. Нет, не громко, а просто громче, чем обычно.
И всего пару раз.
Это когда я стихи посвященные ей, сжег при ней, и когда еще ей устроил какой -то громкий монолог, (в котором я повел себя несколько демонично), и было это давно. А как относилась Людмила Станиславовна ко мне? Если я очень любил Людмилу Станиславовну, готов был на нее молиться, в лесу, как на Богородицу в храме, (вот это я не преувеличиваю), то Людмила Станиславовна была лишь немножко в меня влюблена. Но это потому, что я постоянно ее закидывал любовными письмами и стихами.
И это максимум что я мог в ней вызвать. Но вряд ли, больше.
Эта прекрасная женщина жила своей жизнью, и мало рассказывала о себе. Я лишь немножко оттенял некоторую замкнутость ее жизни, был эпизодом, хотя, думаю, что приятным. Потому, никогда я даже не преследовал Людмилу Станиславовну, как я ее не любил. Не такого я склада человек. Да и Людмила Станиславовна, один раз заметила мне, что я гордый. Правда, я больше скромный, чем гордый (немецкая, и наверное не худшая моя черта.)
Если слишком смело себя веду, смело говорю, то тоже из скромности .
Потому, что иначе бы я наверное сошел с ума, в своей замкнутости, в своем нежелании, как то проявляться, именно по этой причине я даже и известности в литературном мире избегал. Мне просто не хотелось известности, как не любит, в отличие от вороны, и сокол летящий высоко быть на виду. Однако, в любви мне свойственны большие волнения.
Я просто так устроен .
Однако, разум во мне всегда побеждает., если не любовь, то обстоятельства любви. Да и скромность, как обратная сторона гордости являет род смирения. Но разве мог бы человек смириться с чем либо, если бы не было у него разума?
Разум у меня всегда был, никогда я разум не терял.
И по этой причине, я сознательно уже избегал встреч с Людмилой Станиславовной, сознательно поставил себе цель уйти от этих переживаний , что б наконец, и ее оставить ее в покое. Только становилось ли от того Людмиле Станиславовне лучше?
Теперь, даже не уверен в том.
И тем не менее я так и поступил. Я может быть победил себя, однако, я не смог бы победить любви к Людмиле Станиславовне. Эта неотмирная любовь была слишком уж сильнее меня, а все остальное, (включая и других женщин) уже, нет.
Лишь этой любви суждено было стать самой небесной в моей судьбе.
