Лучше быть счастливой. Глава 8.
Представляю вашему вниманию мой новый роман «Лучше быть счастливой». Надя очень хороша собой, но обстоятельства складываются так, что в какой-то момент она становится никому не нужна...
Все события вымышлены, все совпадения случайны.
Предыдущая глава.
Надя приехала домой днём, разобрала сумку и легла спать. Хорошо, что завтра воскресенье, ещё день на отдых и на то, чтобы прийти в себя.
Она спала и спала, видимо, от усталости и стресса. Встала, разгрузила стиральную машину и снова улеглась.
Проснулась в семь часов утра, и обнаружила, что вчера вечером ей несколько раз звонил Малиновский, но у телефона был выключен звук.
Картина! Видимо, можно её забрать. Надя осмотрела стены в поисках хорошего, крепкого гвоздя. К счастью, в стенах было много всего того, что женщины называют гвоздями, а мужчины знают тысяча и одно название этих предметов.
Надя приготовила молоток и маленькие гвозди, чтобы набить по периметру картины, - для верности. Звонить Малиновскому рано, выходной всё же, пусть он спит.
Она сходила в магазин за продуктами, позавтракала. Пока размышляла, во сколько прилично будет позвонить, Малиновский позвонил сам.
После взаимных приветствий он выразил радость, что она ответила, наконец, и сообщил: можно забирать картину.
Оказывается, опись и ревизию провели ещё в четверг, а в пятницу утром все родственники Кира Соломоновича улетели в Москву.
- Во сколько вам удобно, Надежда Сергеевна? Могу заехать за вами, я пока тут. Мне нужно проконтролировать вступление завещания в силу и передать письмо Родиону Игнатьевичу. А он прибыл только вчера поздно вечером.
Надо же! "Прибыл"-таки!
Конечно, Надя понимала, что контракт есть контракт, и вины внука нет. Кир Соломонович понимал. Он не осуждал. А кто она такая, чтобы осуждать? Просто очень грустно, что так всё вышло.
- Не нужно за мной заезжать. Вы на какое время договорились о встрече с Родионом Игнатьевичем?
- На четырнадцать часов.
- Отлично, подойду к этому времени.
...Малиновский, конечно же, поджидал её, сидя в машине у ворот дома Кира Соломоновича. А ныне Родиона Игнатьевича. Поцеловал её руку - до чего ж галантен! Почему он её совсем не привлекает как мужчина? Ведь красив, умён. Богат. Женат, конечно. Но Надя была уверена, что если бы он был холост, всё равно не вызвал бы в ней всего того, что смог вызвать Роберт... Так. Опять?!
- Где вы так загорели, Надежда Сергеевна? В четверг вы не были столь...смуглы.
- Ездила в аквапарк в пятницу. Вчера вернулась. Устала, потому не слышала, как вы звонили.
- Ничего страшного, Наденька, - он взял её за локоть и позвонил в ворота.
«Уже Наденька?! Ох, Эрнест Леопольдович!..»
Ворота открылись, и Надя с Малиновским, продолжающим держать её за локоть, пошли по аллее к дому.
Они уже подходили, когда двери распахнулись, и на крыльцо лёгким шагом вышел ...Роберт. Это совершенно точно был он, она ни с кем не смогла бы его спутать; только сегодня в зелёной футболке и светлых летних брюках.
Увидев их, он замер, а Надя, взвизгнув от неожиданности и шока, спряталась за спину Эрнеста Леопольдовича. Малиновский не знал, радоваться её поведению или пугаться самому.
- Что с вами, Надежда Сергеевна? - воскликнул он и пользуясь случаем, схватил её за руки.
- Там...там... - она с ужасом смотрела на онемевшего Роберта.
- Там Родион Игнатьевич, Наденька! Вы же не знакомы? Что с вами? Вы побледнели!
Ах, это Родион Игнатьевич! Вдруг поняв, с кем её свела судьба по дороге в аквапарк, Надя начала хохотать. Он назвался чужим именем! Он не маньяк и не мошенник. И не альфонс. Но он дон жуан обыкновенный, авантюрист и лгун! Хорошо, что она удрала от него вчера утром!
Малиновский смотрел на её смеющийся рот, она очень нравилась ему такая вот непредсказуемая. Не холодная, как обычно. Нравилась больше, чем всегда.
- Я вам не мешаю? - вдруг подал голос пришедший в себя Родион Игнатьевич, бывший Роберт.
- Простите, Родион Игнатьевич! Здравствуйте ещё раз! Разрешите представить, Надежда Сергеевна Старцева. Это ей Кир Соломонович оставил картину «Раненая Сирена». Я позвонил Надежде Сергеевне, чтобы она забрала картину. Необходимо выполнить волю умершего.
- Здравствуйте, - кивнула Надя.
- Здравствуйте, Надежда Сергеевна! Здравствуйте, Эрнест Леопольдович! Прошу всех в дом, - Родион Игнатьевич посторонился, пропуская визитёров.
- Проходите в гостиную, присаживайтесь. Чай? Кофе?
- Гости, отказавшись от напитков, сели на диван. Хозяин устроился в кресле напротив них.
- Можно спросить, Надежда Сергеевна, что вас так испугало, когда мы только пришли? - не унимался дотошный Малиновский.
- Мне показалось. Я обозналась. Перепутала Родиона Игнатьевича с другим человеком. Извините, Родион Игнатьевич, - она бросила на него холодный взгляд. Он не сводил с нее глаз.
- Точно перепутали, Надежда Сергеевна? Не я вас испугал?
- Точно не вы. Того человека звали по-другому.
На его скулах вспыхнули два красных пятна. Надя удивилась: неужели стыдно? Да ладно!
Малиновский, который явно что-то заподозрил, переводил взгляд с лица Нади на лицо Родиона Игнатьевича, потом обратно, и так несколько раз. Потом ему надоел их скрытый диалог, ему не нравилось, когда он чего-то не понимал.
- Вот письмо, которое оставил Кир Соломонович вам лично, - он протянул Родиону Игнатьевичу абсолютно запечатанный, словно нетронутый конверт. Надя в очередной раз восхитилась хитрости Малиновского. Молодец! Совсем не обязательно Родиону знать, что письмо прочитали.
- С вашего позволения, - хозяин дома встал и вышел из гостиной. Не хотел читать письмо от деда при посторонних. Тоже прав.
Он вернулся через несколько минут, принёс картину. Надя видела, что глаза его покраснели. Всё-таки ему больно и грустно. Острое сочувствие шевельнулось в душе Нади. И ещё что-то, похожее на нежность.
Надя достала из сумки плотную обёрточную бумагу, шпагат и мягкую плюшевую ткань, чтобы обернуть картину.
- Надежда Сергеевна, - откашлявшись заговорил Родион. - Продайте, пожалуйста, мне эту картину. Без неё коллекция неполная. Поймите, это фамильная ценность. Это очень дорого для меня.
Ведь он прочитал письмо! Кир Соломонович всё ему объяснил! Конечно, он не в курсе, что Надя знает содержание письма, но всё же! Как так? Неужели эта картина настолько дорога ему?
- Картина не продаётся, - твёрдо сказала Надя.
Малиновский с нескрываемым интересом наблюдал за происходящим.
- Надежда Сергеевна! Зачем вам картина?
- Родион Игнатьевич! Вы сейчас пытаетесь оспорить последнюю волю вашего деда? Кир Соломонович был очень мудрым человеком, и он знал, что делает! Не беспокойтесь! Я не собираюсь спекулировать памятью. Картина будет находиться у меня дома.
- Надежда Сергеевна! Вы упрямитесь, потому что сердитесь на меня! За обман.
Ну и нахал! А у Малиновского скоро глаза на лоб вылезут...
- Родион Игнатьевич, как вам не стыдно? Вы такого мнения о себе! Вы всерьёз считаете, что я ставлю в один ряд ваши интрижки и память об уважаемом мною человеке?!
- Интрижки?! - вскипел он. Глаза его смотрели сейчас на Надю с неподдельным гневом.
- Именно, - препираясь с ним, Надя аккуратно упаковывала картину. Он следил за ней гневным взглядом.
- Назовите вашу сумму, - тихо и будто угрожающе сказал он. Но Надя больше не боялась его.
- Картина не продаётся, - повторила Надя и поднялась, закончив своё дело. - С вашего позволения.
- Это ваше окончательное решение, Надежда Сергеевна? - он продолжал испепелять её взглядом.
- Абсолютно. До свидания, - она посмотрела на Малиновского и пошла к двери.
Малиновский вскочил, намереваясь увязаться за ней.
- Родион Игнатьевич, я вам больше не нужен?
- Очень нужны, Эрнест Леопольдович! У меня к вам ...эээ...ряд вопросов.
Надя слышала по голосу, что он опять лжёт. Он просто не хочет, чтобы Малиновский пошёл с ней!
Наде вдруг стало весело, несмотря на неприятную беседу с Родионом. Теперь она называла его так, думая о нём.
Она вышла из гостиной, затем из дома, и пошла по аллее к воротам, прижимая к себе картину Кира Соломоновича.
Дома она её сразу повесила, села на диван и начала думать обо всём, что случилось. Как интересно распорядилась судьба, когда свела их в чужом городе. А теперь Родион здесь... Но вряд ли надолго. Он же путешественник. Кочевник, как сказал его дед.
Неожиданно на неё вновь нахлынули воспоминания о ночи, которую они провели вместе. Она была уверена, что и он думает об этом. Читала это в его глазах сегодня, конечно, до инцидента с картиной. Она по-прежнему сгорала от желания при виде него. Но она на него зла. Очень зла.
Навигация по каналу "Мира Айрон. Романтическая проза"