У Людмилы Улицкой есть множество рассказов, которые я для себя называю «барачными», от слова барак. «Дар нерукотворный», «Бедная родственница», «Генеле-сумочница», «Девочки», «Приставная лестница», «Бронька», «Бедная счастливая Колыванова» и другие. В них рассказывается об обитателях послевоенной Москвы, живущих в этих самых гнилых бараках, под завязку набитых коммуналках, развалюхах на окраинах. Простых советских людях: рабочих, ветеранах недавней войны, инвалидах, учителях. Но больше всего - о школьницах.
Страшная жизнь, наполненная борьбой за самое элементарное, грязью, драками, пьянством, постоянным насилием над душой и телом. Обитатели более благополучных районов смотрят на это все с брезгливостью и непониманием. Хотя зачастую девочки из бараков и высотных домов ходят в одну и ту же школу, учатся по одним учебникам, декламируют одни и те же стихи про «нашу советскую Родину» и «счастливое детство». Даже иногда ходят друг к другу в гости.
Марьина роща оказалась далеким, совершенно безлесным местом, заросшим, если не считать почернелого бурьяна, исключительно сараями, голубятнями и бараками и густо опутанным толстыми веревками с фанерно качающимся бельем. Уверенность вдруг покинула Алену. Никогда еще не видела она таких безвидных мест, и ей захотелось домой, в нарядный дом в Оружейном переулке…
Большинство рассказов здесь даже процитировать нельзя – забанят за нецензурную лексику, шок-контент и 18+. Этого самого 18+ там много, причем в самом мерзком, неприглядном виде. Прямо-таки хочется всего этого не видеть! И дети бараков рады бы не видеть - но как, когда все живут друг у друга на головах, в лучшем случае разделенные занавеской или фанерной перегородочкой, а то и просто вповалку. При метраже больше 3 кв.м. на человека даже на очередь на улучшение жилищных условий не ставят!
Хотя жилье – «Одна стена — чистый лед, а протопят как следует — вода течет, и нас шестеро вот в такой каморе.»
Или вот такое: «Половина второго этажа и лестница сгорели еще в войну, и не от бомбы, а от печки. И с тех пор в сохранившуюся часть второго этажа залезали по приставной лестнице. Лестница стояла шатко, иногда ребята ее ради шутки сбрасывали, и тогда Граня или ее дочь Нина кричали, чтоб лестницу приставили обратно к стене.» Ну вы можете представить, какими словами кричали.
Удивительно, но в этих нечеловеческих условиях все-таки пробивается и достоинство, и воля к жизни, и какая-то наивная романтика, и любовь, и много-много самопожертвования. Как цветы сквозь асфальт. Хотя нет, не асфальт – сквозь развалины после бомбежки, выжженные руины. Цветы эти - не всегда розы, конечно. Чаще жилистые колючие сорняки, крапива, чертополох. Но пробиваются, чтобы потом укрыть своими телами обгорелые камни, стать удобрением для следующего, более приглядного поколения. А там, глядишь, уже и милый садик сможет вырасти, никто и не вспомнит, какой ад здесь был.
И вот сменилось несколько поколений, в наши дни на старом пепелище уже культурная клумба тепличных цветочков. Сидит такая нежная фиалка на приеме у психотерапевта. Прорабатывает травмы, нанесенные ей в детстве бабушкой. Не умела та проговаривать чувства, не уважала личных границ, плохо у нее было с эмпатией, что-то там обесценивала - в общем, ранила всячески юную душу…
Может быть, этой нежной фиалке все-таки стоит знать, какие травмы вынесла из своего детства сама бабушка, какие еще более суровые реалии выпали на долю предшествующего ей поколения? Какие ожоги и шрамы несут на душах дети и дети детей из тех бараков? Как много на самом деле они успели отработать, погасить, усмирить, отпустить?
Или уже не стоит? Пусть прошлое хоронит своих мертвецов. Не будем слишком глубоко копать грунт, не будем добираться до костей и развалин. Поставим сверху пластмассовый контейнер с питательным раствором, пусть фиалки цветут пышным цветом. Ведь это красиво!
Как вы думаете?
Чтобы не пропустить интересные статьи, жмите на название канала или пользуйтесь Каталогом заседаний клуба.
