Большой материал о том, как один из самых знаменитых русских художников XX века оказался не только живописцем, но и потрясающим иллюстратором и писателем.
Специально для ее издания автором были созданы рисунки тушью. В книге: 14 черно-белых полностраничных иллюстраций, 7 заставок и 1 концовка. Таким образом, цвет в книге присутствует только в оформлении обложки.
Для большинства из нас К.С. Петров-Водкин – хрестоматийный художник, график и теоретик искусства. Мы знаем его как автора картины «Купание красного коня». Но мало кто знаком с литературным творчеством художника.
Еще в юные годы он тяготел к художественному слову, пробовал себя в поэзии, писал повести. Рассказы Петрова-Водкина иногда печатали в газетах, а одну из пьес – «Жертвенные» – в 1906 году поставили в Передвижном театре П.П. Гайдебурова, и она имела успех. Какое-то время литература соперничала в его помыслах с живописью. В 1914 году в издательстве «Грядущий день» вышла книга Петрова-Водкина для детей «Аойя. Приключения Андрюши и Кати в воздухе, под землей и на земле», в 1930–1933 годах, в «Издательстве писателей в Ленинграде» – две автобиографические повести «Хлыновск» и «Пространство Эвклида». Все три издания были оформлены автором.
Что касается «Самаркандии», то она выделяется из общего ряда книг, вышедших из-под пера Петрова-Водкина. Причина в том, что это не просто книга, иллюстрированная автором, стремящимся интерпретировать текст, а книга, в которой и текст, и рисунки взаимно дополняют друг друга.
Порой художник своими графическими работами заменяет ненаписанное и недосказанное. И пусть это и не «авторская книга» в буквальном значении данного термина, все же можно утверждать, что в результате получилось единое художественное произведение, воплощающее замысел ее создателя.
Интересно и то, как художник оказался в Самарканде
Ещё в XIX веке, после присоединения Средней Азии к России, Императорская Археологическая комиссия, Туркестанский кружок любителей археологии, Русский комитет по изучению Средней и Восточной Азии занимались изучением архитектурных памятников этого региона, имеющих мировое значение. После революции 1917 года эту работу продолжила Российская Академия истории материальной культуры, созданная вместо ликвидированной Археологической Комиссии. Первая крупная Туркестанская архитектурная экспедиция, начавшаяся в июне 1921 года и продлившаяся 4 месяца, явилась результатом совместных усилий Главного управления музеев при Наркомпросе РСФСР и Академии истории материальной культуры. Экспедиция была целиком организована на средства Академии, несмотря на то что в молодом советском государстве бушевала инфляция, деньги были практически обесценены и оплата командировки в отдаленные районы даже одного сотрудника приводила к непомерным расходам – порядка 250 000 рублей в 1920 году. Перед участниками экспедиции была поставлена задача провести обмеры мавзолея Шахи-Зинда, медресе Улугбека, сделать чертежи, планы и рисунки. Для работы была сформирована группа из восьми человек. В ее состав вошли художники А. Самохвалов, К. Петров-Водкин, Н. Удаленков, Г. Арямнов, П. Постников, архитектор А. Сивков, керамист Л. Федотов. Экспедицию возглавил архитектор Александр Петрович Удаленков (1887–1975). К. Петров-Водкин стал участником экспедиции благодаря дружбе со своим учеником А. Самохваловым, приглашенным в это путешествие старшим товарищем по архитектурному факультету А. Удаленковым.
В начале XX века Туркестан был чрезвычайно популярен среди творческой интеллигенции, особенно среди художников.
Сюда стремились скрываясь от серости будней и неопределенности, в поисках новых впечатлений, вдохновения и ярких красок. Кроме того, 1920-е годы вошли в историю России как период страшного голода, поэтому, помимо творческих, были и причины сугубо прагматические – все-таки на Востоке было не так голодно, как в Центральной России.
Из писем Петрова-Водкина жене: «Приезжие из Петрограда рассказывают, как вы там живете. Бедняжка, я обжираюсь всякими вкусными вещами, а ты страдаешь» или «Я решил было уехать отсюда один в первых числах сентября, но, должно быть, отложу свой отъезд до конца сентября, чтобы ехать со всеми, так как тогда нам дадут отдельный вагон до Петрограда. Это <…> даст возможность привезти больше продуктов».
Пробуждающее солнце и засилье мышей
Несмотря на непривычный для русского человека уклад восточной жизни и изнуряющую жару, Петров-Водкин был очарован красотой и гармонией Самарканда.
«Какой величественный вид, какой воздух, какое небо!», «солнце в этой стране совершенно разбудило меня», – пишет он своей жене.
И может быть именно это очарование и примирило его с самыми несимпатичными чертами самаркандского быта: комната, зияющая дырами в потолок и на улицу, мелкая пыль, застилающая нос и уши, сушащая гортань, ночные москиты, мухи, серые змеи и мыши. «В Самарканде много мышей», не раз упоминает К.С. Петров-Водкин на страницах своей книги. «Небо загоралось звездами. У гробницы Зинды слабо светились верхние окна. В ковре утопала босая нога. Запоздалая мышь зашуршит листами корана».
Мышей было так много, что даже в пояснительной записке к смете по ремонту мечети Улугбека, составленной инженером Б.Н. Кастальским в 1922 году, мышиные норы указаны в качестве одной из причин разрушения крыш и перекрытий памятников древнего мусульманского монументального зодчества. На восстановление памятников архитектуры, пострадавших, в том числе, и от этих маленьких зверьков, потребовались серьезные государственные затраты.
В «Самаркандии» зафиксированы самые яркие впечатления художника о красоте далёкой страны
Работа экспедиции продолжалась до наступления осени. Сам художник назвал время пребывания и работы в Самарканде ярким событием в своей жизни. «Географическое и этнографическое положение места: горы, пустыни, пески, они сыграли для меня большую роль. Я там наблюдал явления жизни, которые вошли в мои композиции». В конце октября Петров-Водкин был уже дома. После возвращения, переосмыслив своё путешествие, он поделился с читателями впечатлениями от Самарканда и самаркандцев, всем тем, что зафиксировал острый взгляд художника.
На страницах «Самаркандии» запечатлена жизнь города «с копошащимся» базаром и лавочками, где виноград самых разных окрасок и форм, «царит долго и настойчиво, пока не ворвутся в него кругляши дыней и арбузов и, наконец, заключительный аккорд золотых винных ягод заполнит лотки и корзины»; площадь Регистан, в праздники наполняющаяся тысячами правоверных, покачнувшиеся минареты, древние мавзолеи, сказочный лабиринт Шахи-Зинды и, конечно, его жители «с добродушной хитрой улыбкой восточного человека».
Посредством образности слова и черно-белых тонов, созданных с помощью туши и пера (техники, сродни гравюре, требующей особой точности), художнику и писателю Петров-Водкину удалось передать ощущение зноя, жара и огня, запах приторно сладких и острых растений и географический колорит страны, где «переплет ультрамарина, сапфира, кобальта огнит почву, скалы, делая ничтожной зеленцу растительности, в конец осеребряя ее». Отсутствие цвета в иллюстрациях лишь обостряет наше восприятие и позволяет вместе с автором наслаждаться огненно-бирюзовым миром Самаркандии, не разрушая единства рисунка и текста, увидеть восточную бирюзу, которой любовался и которую постигал Петров-Водкин.
