Глава была выложена вовремя, в 23.00 по мск., но почему-то у меня показывает, что она выложилась в четыре утра.
Они долго еще сидели над телом ведьмы. Настолько долго, что порой начинали гаснуть магические шары Мурчин, и та их зажигала по новой. Раэ слушал, затаив дыхание, забыв о накопившейся усталости и о том страхе, которое порождала близость мертвого тела архиведьмы.
-Каждый боялся каждого, - вдумчиво продолжала рассказчица, - Подозревали давнего соседа по покоям то в желании предать, то в желании донести Ронде о неблагонадежности. Некоторые колдуны как раз из-за этого перетравили друг друга. Просто опасаясь взаимного доноса… Проверяли и меня на вшивость. Я тогда дважды прошла по краешку. В первый раз – когда сумела выбраться из этого ада и сбежать к Ретеваро. Как раз тогда я поняла, что мы не просто временно запреты в Кнее, и не надо надеяться, что это когда-нибудь кончится. Как же запоздало я поняла, что рано или поздно будет перебит весь ковен. Я сумела прорваться… к Рете, объясняла ему, что все мы там как приговоренные, молила его спрятать меня, скрыть… Тот связался с Рондой и сдал меня назад, совершенно не заботясь, что со мной сделает мейден за попытку бежать из ковена… Ему не нужны были неприятности… Подлец!
И Мурчин вздернула бокал, как при тосте и словно отпила за здравие подлеца Рете. Затем продолжила:
-У нас же здесь все с ума посходили после моего неудачного побега! Кричали, что я бежала, чтобы продать наш ковен той или другой разведке, клялись в верности Ронде и хотели снять с меня голову. Громче всех орал тот подонок Люсиас… Но последнее слово было за Рондой. Она помиловала меня, и даже не наказала сколько-то серьезно. Я тогда не поняла, почему она меня пощадила. Так была напугана, что об этом всем поразмыслила только потом, когда было поздно размышлять…
Второй раз я прошла по краешку, когда пропал Люсиас. Он мне много гадостей делал. Так, несколько раз пытался меня приплести к тем, кто хотел найти филактерию или вел переговоры с западными шпионами. Все подумали, что это я его кокнула, а раз кокнула, значит, он был прав, или что-то про меня узнал... Мне пришлось на ровном месте оправдываться… И опять последнее слово было за Рондой. И она меня опять пощадила. И я опять не поняла почему!
Я ж, дура, думала, что жива только потому, что веду себя правильно. С Рондой напрямик мы никогда не ссорились. Ну иногда я ей попадала под горячую руку, но так... пустяки... То, что она меня сталкивала лбами с другими – ну, было дело… Так она, вообще-то и разобщила весь ковен. Перессорила. Мы все против нее по одиночке стали котятами. Я тогда думала, что многие ссоры в ковене, дележ на партии, месть за месть проистекают сами собой… Это потом я догадалась, что все эти междоусобицы были управляемы Рондой. Особенно она торопилась избавиться от тех, кто мог действовать сообща. Как она ловко вбивала клинья и разваливала старую вековую дружбу даже между архиведьмами!
Я думала, что хорошо делаю, когда держусь особняком, ни с кем не связана, вот она меня и щадит. Меня пытались вовлечь в кой-какие заговоры, но я уклонялась.
И еще я тогда вовсю пользовалась знаниями, которые приобрела в домике в Аве, еще тогда, когда из Кнеи можно было отлучаться. Знания по воздушной магии. Дело в том, что я научилась видеть сильфов, которые в то время в Кнее были соглядатаями мейден Ронды. В отличие от многих младших ведьм и колдунов я знала, в какой час молвить, в какой промолчать, потому, что в углу завис сильф и слушает каждое слово, чтобы передать своей госпоже. О да, мне очень, очень помогало то, что я видела сильфов, но при этом ничем этого не выказывала. Как мне пригодилось, что я с самого начала научилась смотреть и ходить сквозь них, и делать вид, что замечаю духов лишь тогда, когда они начнут волновать воздух.
Каждое утро я вставала и думала о том, что я проснулась только благодаря тому, что умно и взвешенно себя веду, не позволяю себе лишнего слова. Я-то думала, что оставалась в живых благодаря себе…
Внезапно Мурчин грохнула бокалом о подлокотник и разбила ему ножку. Раэ подумал, что это от того, что ведьма была пьяна, но на самом деле она просто злилась:
-Как же я раньше не догадывалась, что это был просто отсев! Ронде надо было, чтобы из всего ковена осталась только одна ведьма, одна, которую ей можно было использовать в своих целях… она медленно, кропотливо убирала одного за другим тех, кого сочла наверняка непригодным… а я… я тогда не думала ни о чем… просто думала – день прожит – и ладно.
И вот настал тот день, когда от нашего ковена остались только я и Ронда. Эне, который лежал в гробу и Ида, которая прозябала в Аве, не считаются. И вот тогда Ронда стала претворять план, в котором хотела меня использовать втемную.
Как сейчас помню тот день, когда мы обе спустились к завтраку на ее кухню. Только я и она. Был ряд пустых стульев вдоль стола. Завтракали в полном молчании и понимали, что нам обеим друг с другом тошно, потому, что никто не разбавлял наше общество. Ни разу мы не оставались с ней один на один. И вот тогда она мне сказала в то утро:
-Все, хватит. Я создала этот ковен, я его уничтожила. Ты – самая последняя и опасная змея в нем. И я хочу с тобой сразиться и убить тебя в открытом бою, а не получить от тебя нож в спину…
При этих словах Мурчин горько усмехнулась:
-Вот как раз от моего удара в спину она сейчас и легла… а тогда… тогда я была в ужасе: сама великая Ронда решила меня убить…Наше сражение состоялось в лесу за тем самым болотцем нагов, что ты видел вчера… когда-нибудь я там покажу тебе ту выжженную землю… Когда у меня будет настроение там еще раз побывать… Я вернулась после этой битвы в Кнею. Одна. Вся в ожогах. У меня тогда так обгорело лицо, что я хлопнулась в обморок, когда увидела себя в зеркало. Наверное, тогда у меня сгорела вдобавок половина мозгов… Я столько глупостей тогда сотворила… Я оставила там на пепелище обуглившиеся кости… Я считала себя победительницей великой Ронды и при этом спрашивала себя: как так могло получиться, что она вызвала меня на открытый поединок? Как так могло получиться, что я оказалась сильнее ее? Неужели это со мной сделали книги, знания… Я же училась больше всех в ковене, по двадцать часов над книгами, а то и дни и ночи напролет. Я действительно переросла многих, но Ронду… Неужели я переросла Ронду?
И я поверила! Поверила, в то, что я ее победила!
А после своей… победы над Рондой за тем полем, я поймала ее фамилиара, черного кота, и посадила его в клетку, там, в гостиной. Я не знала, что с ним делать, и решила на всякий случай оставить себе.
Мурчин зло зыркнула на Раэ, зыркнула на мертвую Ронду.
-Да, я была дура! Да, дура! Я не смогла все просчитать. А потом… ой-й… пошла просто полоса моей тупости! Просто полоса! Ожоги на лице… мне пришлось натянуть сплошную маску и чепец на горелый череп и срочно лететь к Иде. Мне нужна была ее помощь в приготовлении мазей. И уход. Я рассчитывала на нее.
Я думала, она будет обрадована тем, что я жива, а Ронда мертва. Мы долго не виделись из-за того, что Ронда меня затворила в Кнее, ей оставалось только гадать, что у нас там творится. Да, я ее обрадовала. Потому, что только Ронду она и боялась. Как только Ида поняла, что ее самого страшного врага нет, она решила, что теперь вольна жить как хочет. Ей не надо бояться, что в один прекрасный день мейден к ней заявится и притащит назад в Кнею за волосы, в чулан… о, тогда она стала вести себя со мной нахально. Зачем ей со мной возиться? У Иды теперь своя жизнь. Ах, что я говорю? Я все еще хозяйка этого дома, а не она? Ах я могу ее сдать охотникам, если она мне не поможет? Ну ладно-ладно уж, так и быть: поможет она мне, хоть ее это ну очень, очень затруднит, чего сразу орать-то? Чего грозить всякой ерундой? Так уж и быть… сделает она мне одолжение.
Вид у Мурчин был хмурый, она явно сейчас мысленно была в своем доме в Аве и унижалась до уговоров Иды.
-Мне приходилось сносить ее раздражительность и небрежность. Порой я жалела, что не осталась в Кнее – мне все приходилось делать самой, с ослабленными силами, толку с нее было мало. Между тем подступал Самайн. Я в таком состоянии не могла лететь на шабаш, а вот Ида – собиралась. И там она могла получить хорошую силу, чтобы создавать исцеляющие мази. Это означало, что мое выздоровление пошло бы быстрее. Только вот, когда я об этом заговаривала с Идой, она цокала, ерепенилась, закатывала глаза: «ну да, будут тебе лучшие эликсиры, хватит меня дергать, успокойся».
Раэ при слове «Самайн» неприятно кольнуло. Еще один день, когда поднималась вся Цитадель. А Мурчин про него так говорит… ну правильно, она ж ведьма, для нее это праздник силы.
-И вот, когда Ида вернулась с Самайна, она первым делом выпучила на меня глаза и спросила: «ты хоть знаешь, что о тебе болтают по ковенам?» Оказывается, первой новостью на шабаше было то, что я убила Ронду и… присвоила филактерию Эне!
И Мурчин выпустила воздух сквозь зубы, как она это делала, когда ну очень злилась и повторила:
-Я была в растерянности! Откуда пошли такие слухи? Кроме Иды я о смерти Ронды не говорила никому. А уж про филактерию я даже Иде не могла такое сказать! В Кнее осталась в живых только я! Одна! У меня чуть крыша не поехала от того, что все знают подробности моего сражения с Рондой, но еще вдобавок во всех подробностях рассказывают, что я ее победила потому, что нашла филактерию и получила достаточную силу, чтобы убить архиведьму… На тебе! Всем все известно. И даже больше, чем все. Ида меня вывела тогда из себя двумя вещами. Она мне не поверила, что новость распространяется не от меня. «Это ты сама где-то похвасталась, вот и слухи пошли, к тебе же и вернулись». А у меня не было даже сил прибить эту сучку… Ух! Даже спорить с ней сил не было... И она меня второй раз разозлила! Стала расспрашивать – а не у меня ли филактерия? Если я сумела победить Ронду, то, может, это от того, что я ее и в самом деле нашла? Зря болтать-то не станут… Ох, как я ее тогда послала! Я ей тогда сказала – сидела бы я у нее в доме с обгорелой рожей, ждала бы, когда она мне приготовит подходящие эликсиры для наращивания новой кожи? И Ида поняла, что и в самом деле насчет филактерии это домыслы. Чтоб мне тогда было не злиться, а головой думать… но только тогда у меня полголовы было сожжено. Таскалась сама по городу за нужными травами, как пришибленная… Маску натяну на все лицо, соберусь с силами и иду искать по аптекарям. Ведь в лишний раз просить нашу избалованную Иду было себе дороже.
Мурчин решительным жестом опрокинула бутылку вина, чтобы долить себе до краев, и махом выпила. Затем отбросила пустой и сломанный бокал, и он покатился по ковру.
-Меня схватили у лавки травника, где я закупала себе лекарства. Другой ковен. Одного колдуна из Муат-ду. Во всем были виноваты эти дурацкие слухи о том, что у меня есть филактерия Эне. Они утащили меня через порталы очень далеко… на границу с Муат-ду. В свой замок. И попытались стрясти с меня эту несчастную филактерию.
Лицо Мурчин стало каменным. Она словно хотела глянуть в лицо василиску и выдержать его взгляд. Так она смотрела в свое недавнее прошлое.
-Что они только со мной не творили! Застенки вашей Цитадели с этими вашими пытками… детский лепет! Если бы у меня была возможность, я бы родила им эту филактерию…
-Не вспоминай, - не выдержал Раэ стылый взгляд Мурчин в никуда. Та резко кивнула, стремительно вскочила, стремительно прошлась, умеряя волнение, а затем достала из ближнего бара еще одну бутылку и новый бокал. Резким движением с гулким хлопком, с неожиданной силой высадила пробку.
-Наливай! – сказала Мурчин, - а я продолжу…
Некоторое время она все же молчала, застыв с бокалом в руке. Затем проговорила:
-Ну я и дура была! Меня этому ковену выдала Ида. Они от меня это и не скрывали. Как и стоимость предательства. Ида меня продала за такие гроши… даже не за себя, а за нее стыдно. Ну что ж, с ее жизненной философией малых выгод ты уж ознакомлен. Продала… все эти месяцы, пока я в запертой Кнее следила, пока погибал ковен, она заводила новые связи, так что нашла на Самайне кому меня продать, - Мурчин уронила лицо в ладонь и рассмеялась беззвучным сипящим смехом, а когда подняла взгляд, в нем читалась горькая усмешка. Похоже, самолюбие от того, что слишком доверяла Иде, болело у Мурчин больше, чем воспоминания о пытках.
Ведьма тряхнула головой, прогоняя лишние воспоминания, уводившие рассказ в сторону, и продолжила:
-Я… выпуталась! Сбежала. Это уже другая история, о которой я тебе не расскажу. Никому не расскажу! Но я выпуталась и добралась до Кнеи. Еще более больная, но зато поумневшая. Мне там этими пытками ой как мозги вправили. Я поняла, что нельзя доверять сучке Иде. Я поняла, что не могла я своими шаровыми молниями убить архиведьму Ронду… ими только простецов вроде тебя жечь можно. И я поняла, что надо искать того, который знает тайну о сражении с Рондой, которую должна была знать только я одна.
Когда я притащилась назад в Кнею, выпал снег. И я думала, что фамилиар Ронды уже сдох без воды за время моей отлучки. Но нет! Он сидел в клетке и изображал из себя голодного, но умирать от жажды как-то подзабыл! Некоторые вещи в покоях Ронды лежали не на своих местах… В моих тоже. Кто-то проверял мои самые любимые сетки и платья, без которых я далеко и надолго не улечу… и слишком бережно уложил их назад!
Но тогда мне было не до того, чтобы заострять внимание на таких мелочах. Меня так ломало после пыток и от исцелений наскоро перед новыми пыт…
Мурчин осеклась, недовольная тем, что сболтнула лишнее, запила готовые вырваться слова вином, и продолжила излагать более ровным голосом:
- Чтобы лечиться самой, мне приходилось принимать травяные ванны. Сил на первую у меня не хватало, я не могла таскать воду, и я только собрала для лечебных ванн и зелий снег. Я тогда прямо в воде потеряла сознание, но когда пришла в себя, моя голова лежала на краю ванны так, чтобы не соскользнула, да я бы сама ее не смогла так положить, а в остывшей воде был запах иных, более сильных трав, которых у меня не было, и которые я так хотела получить.
Продолжение следует. Ведьма и охотник. 88 глава.