Карась, живший с Саньком в одном подъезде, начал подначивать его бросить на хрен музыкалку и устроиться контролёрами в автобус, при чём то, что им было всего по десять лет его нисколько не смущало. О, это была детская мечта всех мальчишек. В отместку за все те оборванные уши, за весь тот страх при выходе через переднюю дверь автобуса, как через колючку на зоне, самому стать этим страшным человеком – контролёром, который возникает, казалось бы, из ниоткуда, и как агент КГБ устраивает билетный досмотр, ловит зазевавшихся зайцев и ведёт их куда-то в неизвестном направлении, видимо в застенки своего секретного контролёрского КГБ. Это особые люди, им никто не может противостоять, никто не смеет перечить этой страшной силе. И вот Карась, толи в шутку, толи всерьёз предлагает ему стать контролёром и ловить зайцев-преступников. Мечта, сказка, только надо в музыкалку после школы не ходить, а это собственно тоже мечта. Потому как зубрить муторные гаммы и пьесы Баха на аккордеоне заплетающимися пальцами, переть сизифову гармошку в школу после уроков – удовольствие не из приятных….
В ближайший свой поход в музыкальную школу, уставший от всей этой беспощадной жизни и отсутствия банальных детских радостей Санёк шёл по весеннему городу и с грустью наблюдал ватагу ребятишек, то гоняющих мяч на калде, то пускающих бумажные кораблики в весенних ручьях. Он пыхтя и обливаясь потом тащил ненавистный аккордеон, и в результате высказал всё, что думает о своей горькой судьбе худой ненавистной учительнице - Ирине Анатольевне, в огромных очках и длинной юбке, которая занималась с ним последние пять лет. Он поведал ей, что твёрдо решил бросить музыкалку, что сил его больше нет.
- Ну и чем Вы, молодой человек, намерены заняться? Собакам хвосты крутить на улице, вместо того, чтобы приобщаться к прекрасному и вечному миру искусства?
- Да, Ирина Анатольевна, - выпалил протестующий, пропитанный с ног до головы, до самых так сказать пят, песней Цоя «Перемен, мы ждём перемен» Санёк.
Он набрался смелости, без Цоя раньше бы он себе, конечно, такого себе бы никогда не позволил.
– Буду крутить хвосты, гонять мяч, стану нормальным, как все, почему я должен прожигать молодость, пиликая на гармошке и таская её туда-сюда, как писаную торбу?
- Александр, Вы не правы, – интеллигентная до мозга костей учительница, всегда называла его на Вы, даже когда он учился в третьем классе школы и был несмышлёным карапузом.
Кстати, во многом благодаря ей и её чопорному воспитанию, он стал и своих друзей называть на Вы и по имени-отчеству.
- Александр, - продолжила Ирина Анатольевна, эх ей бы в викторианскую Англию, она бы там пользовалась несомненным успехом и была бы знатным репетитором, - Вы же уже взрослый, серьёзный человек, Вы проучились, три с половиной года и сейчас, за полгода до выпускных экзаменов променять диплом на то, чтобы крутить собакам хвосты, по-моему, было бы очень непозволительно, непредусмотрительно, инфантильно и безвольно с вашей стороны.
Санёк, конечно, услышал разумное зерно в словах этой женщины, хотя сдаваться не хотел.
- Ну про собак и хвосты, это я так, для острастки. Нет, я пойду работать, буду деньги зарабатывать.
- И куда же, с позволения спросить, Вы пойдёте «работать» в столь нежном возрасте? Хочу Вам заметить, что в Советском Союзе эксплуатация труда малолетних детей запрещена по закону.
- Ирина Анатольевна, вот как у Вас всё, то я серьёзный, то в нежном возрасте… Мне предложили… быть контролёром в автобусе!
- Смею Вас заверить, Александр, что тот, кто Вам это предложили либо пошутил, либо сам не разобрался и уж кем-кем, а контролёром в автобус Вас точно не возьмут до наступления совершеннолетия.
Санёк закусил губу. Карась, конечно, мог наврать, на то он и Карась, и теперь он понимал всю фантастичность этого предложения. Контролёры это были суровые мужики в кожаных куртках, натуральные гангстеры, а он, разве он был на них хоть сколько-нибудь похож?
- И всё равно, я больше учиться музыке не хочу! Мне надоели эти все старинные произведения, всё что мы здесь музицируем давно никому не нужно! Это никто не слушает. И потом, цыганочку с выходом для бабушки я давно разучил, и уже играю ей её каждый новый год, а про другое уговора не было, и я не подписывался!
- Ну вот, это хоть слова более вменяемые. Александр, а что же, по Вашему, сейчас слушают, если не Баха?
- Будто Вы сами не знаете. Цоя конечно.
- Цоя? – Ирина Анатольевна задумалась, как будто что-то вспоминая, - Никогда не слышала. Ну давайте пойдём на компромисс, давайте будем играть этого вашего Цоя на аккордеоне. А что? Очень современно, я люблю всё новаторское, правда нот конечно не найдёшь… Но если Вы бы дали мне запись, я могла бы попытаться её аранжировать и адаптировать для нашего музыкального инструмента.
Санёк был повержен и обезоружен. Всезнайка в длинной юбке всё-таки растоптала его своим интеллектом и поразила в самое сердце сокровенных желаний стать рок-кумиром, пусть даже и с аккордеоном.
- Ну что ж… У меня есть, конечно, одна запись. Правда она концертная…
- Ну вот и договорились. В качестве внеклассной работы разберём этого Вашего, как Вы там говорите… Цоя. Приносите запись. Так, а сейчас, арбайтен, майн киндер, с пятой цифры элегию ля бемоль мажор. И давайте заниматься делом, а то мы слишком много болтаем на уроке! А без рыбки, как известно, что? Правильно, Die Arbeit läuft nicht davon! Работа и труд всё перетрут.
*****
Ирина Анатольевна выполнила своё обещание. Она разобрала принесённую, записанную Саньком с телевизора, магнитофонную кассету с последним концертом Цоя по нотам и спустя пару уроков нетерпеливого ожидания, принесла их.
- Да… Ну скажу я Вам, Александр, майн либе, ну и пакость играет этот ваш Цой. И что вы в нём нашли? Это же и музыкой-то назвать нельзя, три с половиной аккорда. Ну и, конечно, сложно интерпретировать партии трёх гитар в аранжировку для одного аккордеона, но… Что смогла, то сделала. Вот вам ноты, и Вы мне к следующему уроку, у нас как раз тема «импровизация», вот и разучите какую-нибудь из этих с позволения сказать «песенок», можете даже добавить что-то от себя, хуже уже не будет. Да вот хоть, например, что он там поёт? «Бошетунмай» какой-то, кажется… Безумие какое, «Бошетунмай», выдумают же…Ох вот в наше время была музыка… - Ирина Анатольевна мечтательно откинула скудные лоснящиеся волосы, - Битлз, Джо Дассен, рок эраунд зе клок, джаз, Гершвин, а сейчас… Ну куда этому Вашему Цою до фуг, полифонии, симфонии, так… гитарные дворовые песенки полублатные.
Санёк, разумеется, встал на защиту своего кумира и пытался что-то пояснить, мол главное не музыка, а то, что ей хотят сказать, главное посыл, который она несёт, но Ирина Анатольевна уже не хотела слушать его юношеские измышления.
- Ну полноте, полноте, Александр, опять Вы урок превращаете в философский диспут. Я свой обещание выполнила? Вот и Вы теперь выполняйте, нам с Вами надо к экзаменам готовиться, а не беседовать о новых течениях рока, у нас всего 45 минут. Вон ваш, кстати, ровесник, Станислав Мукомол, ученик Александра Петровича Нечитайкобылехвост, знаете его? Вот с кого Вам надо брать пример. Вроде тоже роком увлекается, волосы отрастил по пояс, в джинсах ходит, а однако играет на баяне не хуже самого Ковтуна, вот кого Боженька в темя баяном поцеловал.
