(М.Е. Бурно посвящается).
Уверен, большинство из нас, современных людей, убеждены, что плохо быть депрессивным, меланхоличным человеком. Сложилось так, что сейчас в фаворе подвижные и практичные люди, например, блогеры, различные расторопные дельцы - управленцы, комики, шоумены, образ жизни которых меланхоличным язык не повернётся назвать. В прежние времена тихих застенчивых людей - меланхоликов тоже почему- то недолюбливали и почитали за чудаков, называя «малохольными». «Не от мира сего!»- часто слышат эту фразу у себя за спиной меланхолики сейчас, в наши дни......
Да, с ними действительно неудобно, они закрыты, о чем-то там размышляют, грустят, переживают, созерцают, погрузившись в себя. Как говорится на своей волне. Они не практичные, последнее с себя снимут и дяде отдадут! «Нужно быть как все!» - часто слышат они от друзей и близких, их непохожесть часто раздражает людей. Но почему меланхолики всегда так неугодны «большинству»?
Нужно начать с того, что в исторической перспективе меланхолики никогда и нигде не были большой или лидирующей социальной группой. В древней Греции, например, их сторонились, избегали встречи с ними. В средние века меланхоликов называли «чадами Сатурна», и тоже самое - меланхолики находились в положении людей, отброшенных обществом. По «официальной» версии того времени влияние Сатурна на человека портит характер, делает его холодным, тяжелым, депрессивным. Меланхоликов в средние века обвиняли в колдовстве, жгли на кострах инквизиции. Почему? Всё это из-за непохожести на других. Непохожесть эта выражается в неспособности меланхоликов приспосабливаться к какой-либо бытующей конъюнктуре - политической, религиозной, социальной. Что представляет из себя классический меланхолик всех времен и народов? Это человек с врожденной, непонятной большинству, запредельно глубокой внутренней жизнью. Он непрозрачен для других, а также негибок, не может говорить то, что не думает, не умеет приспосабливаться, т.е. быть хамелеоном, угождать власть имущим. Им невозможно, ну или же очень трудно управлять. Меланхолики, к тому же, сами не авторитарны, не агрессивны, им не свойственно командовать и вести за собой. Они непрактичны в широком смысле слова, нерасторопны и ранимы, склонны к сомнениям и самообвинению, испытывают обостренное чувство вины, не стоят за себя. Еще они обладают одновременно и чувством собственной неполноценности, и болезненным самолюбием! Вот и доставалось им всегда первыми хлебнуть горя в исторически жёсткие периоды развития человечества. Так, например, если нужно было в средние века кому-то поймать ведьму или колдуна, чтобы выразить приверженность к магистральной политике, так сказать, то проще всего было схватить робкого, страдающего чувством собственной неполноценности меланхолика, который и сопротивляться, и перечить особо-то не станет, в том числе и из-за своего ранимого самолюбия! Не станет меланхолик опускаться до уговоров и просьб о помиловании, наоборот, еще и дровишек для своего же костра по пути купит – таков вот характер!
И всё это из-за ДЕФЕНЗИВНОСТИ - особого свойства человеческой личности. В современной психиатрии этот термин используется по отношению к людям склонным к переживанию своей неполноценности, сказывающееся в робости, застенчивости, стеснительности, нерешительности, тревожной мнительности, в малодушии, склонности к сомнениям, неуверенности в себе. Дефензивы – это прекрасные, глубоко нравственные люди, думающие о себе хуже, чем они есть на самом деле, но при этом ещё болезненно самолюбивы. Конфликт чувства собственной неполноценности с ранимым самолюбием – это основной нерв внутреннего конфликта людей с дефензивным типом личности, характера. Гипертрофированная дефензивность приводит к тяжелым случаям депрессии, которая в большинстве случаев является тяжким переживанием виды перед людьми, перед самим собой. Исследователи и специалисты в области клинической психиатрии относят к дефензивным людям многих русских интеллигентов и творцов, например, Лермонтова, Некрасова, Достоевского, Толстого, Чехова, Чайковского, Павлова, Станиславского, Пастернака, Сахарова. Русское явление – интеллигентность не имеет аналогов в мировой культуре. Русский интеллигент – это человек одухотворенный, самобытный, с личными сложными переживаниями. Как истинный меланхолик он дефензивен, он переживает за себя, за ближних, за свой народ. Это личность со сверхчувствительной совестью и нравственностью, порядочностью, честностью, которые являются неотъемлемой частью феномена «загадочной русской души». Девятнадцатый век в России – это век расцвета дефензивности, и век расцвета русской культуры. Почему же меланхоличность, депрессия, дефензивность – вещи негативные по своей сути явились бенефициарами потрясающе ярких явлений в российской науке и искусстве?
Нечто подобное наблюдалось в культуре Европы периода Ренессанса. Средние века там закончились наступившим Возрождением. Тоталитаризм, не позволявший человеку быть самим собой, ушел, наступила эпоха самовыражения, творческого подъёма, расцвета духовной культуры. Причастны ли меланхолики и их дефензивность к этим процессам в Европе? Безусловно! В это время меняется отношение к меланхолии в обществе, меланхолики выходят из тени жизни. Эта революция таинственно и точно отобразилась в творчестве и жизни замечательного немецкого живописца, гравёра и графика, мастера западноевропейского ренессанса Альбрехта Дюрера. К величайшим шедеврам мирового искусства специалисты относят его гравюру «Меланхолия», которая является ещё и духовным автопортретом автора. Дюрер относил себя к меланхоликам, не скрывал этого и гениально изобразил свою меланхоличность в своём произведении. Эта гравюра - новое воззрение на меланхолию, депрессию, с её чувством вины, страданием, болью. Дюрер изобразил меланхолию как науку геометрию. Геометрия являлась главной наукой того времени и вбирала в себя все основные точные науки. На гравюре Меланхолия предстаёт в виде сидящей в застывшей и напряженной позе крылатой женщины. Она охвачена тоской, она охвачена великим сомнением. Инструменты, разбросанные вокруг, и строение с прислонённой лестницей говорят о том, что она строила дом, но вот случилась остановка работы. Женщина держит в руках циркуль, её кулак подпирает голову, взгляд не подвижен, сосредоточен. О чём она задумалась сложно сказать, ясно одно – её тягостное сомнение скоро прорвется большим или малым открытием, и строительство закипит с новой силой! Не даром у неё за спиной крылья, её мысли способны к полету, способны прорываться сквозь мрак великого сомнения к свету великих озарений. Дюрер показал, что меланхолия - это всегда мука сомнений, это тоска, это боль, это страдание, но в то же время это состояние несёт в себе и противоядие от своих мучений, лекарство от своего страдания – готовность к творчеству. Человек находящийся в депрессии как бы не чувствует себя самим собой. Он переживает тягостную неопределенность, чувствует несоответствие своих чувствований, испытывает в душе острую боль потери себя, смысла жизни, переживает чувство так называемой «несамосабойности», деперсонализацию. Именно творчество может помочь в этой ситуации. Оно способно дать человеку узнать себя как уникальную личность, и в то же время оно помогает ощутить себя причастным к другим, близким, родным ему по духу людям. Без страданий не было бы творчества, а без великих страданий не появится великое творчество. Все великие творцы на земле страдают. Человек способный к великому творчеству всегда несёт на себе печать страданий – вот о чём сообщает гравюра Дюрера. Если ты меланхолик, если страдаешь от депрессии, то у тебя есть и лекарство от неё - это твоя способность к созиданию, к творческому самовыражению.
Созидая, творя по-своему что-то, неповторимо, человек начинает чувствовать себя самим собой, обретает свою индивидуальность. Творческое вдохновение способно вырвать душу из мрака неопределенности, сомнений, исцелить боль потери себя. Когда в творческом акте действует индивидуальность, она начинает светится творческим вдохновением и мрак неопределенности рассеивается, человек обретает себя, начинает чувствовать себя самим собой. Творчество великих людей являлось для них великой терапией, они страдали и стихийно помогали себе творчеством. Современному человеку сложно в цифровом мире обнаружить свою индивидуальность, а это серьёзная проблема терапии депрессивных расстройств сегодня. Меланхолики не могут найти себя в современном мире в основном из-за упрощения всех сторон жизни, обезличивания, бездуховности, автоматизации, усреднения. Возможно должен наступить новый ренессанс, новая эра возрождения, когда неповторимость, индивидуальность, уникальность станут снова востребованы широким срезом общества, а пока путь меланхолика - это духовный путь творца - одиночки, а его творческое самовыражение редкий, и оттого ценный артефакт духовной культуры человечества.
