Часть 1
Василий Миронович проснулся от холода, пробирающегося за воротник добротного овчинного полушубка. Двигатель мерно «тарабанил на холостых», гудела «печка»,обогревая что угодно, но, только не то, что обязана была обогревать от «рождения». Ноги затекли, Василий Миронович попытался потянуться, и тут же уперся коленями в руль. -Чертов УАЗик, - пробурчал Мироныч. - Сколько уж лет выпускают, а как был «буханкой», буханкой и остался. Вон, в щель снега сколько надуло! Лобовое стекло было запорошено снегом. Он включил «дворники». Электронный термометр на стене Станции скорой помощи показывал минус двенадцать. «Будет сегодня ночка славная! К утру, глядишь и до двадцати пяти дотянет». Мироныч открыл капот. В кабине сразу потеплело. Сколько уж лет станции, и город разросся, и автопарк большой, а мы как ютились на «пятачке», под открытым небом, так и ютимся. Техника на улице, мы в машинах. Бытовка на десяток топчанов, вечно занятых замотанными на смене водителями, орущий телевизор, да грохот костяшек домино. Вот и весь отдых.
На Станцию скорой помощи, Мироныч пришел будучи молодым парнем, во времена, когда на «скорую» устроиться было не легче, чем получить орден Ленина. Пригляделся он чем-то начальству, да так и остался крутить «баранку» старенького РАФика с красными крестами на бортах. Сколько машин прошло через его руки, уже и упомнить трудно. Появились «Вальяжные Форды и Фиаты, а он прикипел к родному, кондовому УаЗику, вырубленному топором из железной болванки. Любил он эту машину за феноменальную выносливость и проходимость, ласково называя её «Булочкой».
Мужиком Мироныч был основательным и рассудительным. Этакий современный Плюшкин. Как он умудрялся разместить в тесном пространстве УАЗа кучу всевозможного инструмента, брезентовую скатку, стопку списанных больничных одеял, простыней, паяльную лампу, и еще множество мелочей, приходилось только догадываться. Конечно, перевозить в автомобиле скорой помощи лишние предметы возбранялось, но на это «безобразие» начальство давно закрыло глаза. Невоспитуемый «стяжатель», что с него взять? Как-то само собой сложилось, что и пятнадцатая бригада их была постоянной. Пожилой врач, осетин, Давид Леванович, и фельдшер, молоденькая, шустрая девчушка, Оксанка, беженка из Луганщины. Санитаров в общих бригадах сократили, и потому с носилками в побелевших от напряжения руках, по узким лестничным пролетам маневрировали, отчаянно матерясь в душе, два «дюжих коня», Мироныч и Леваныч, при моральной поддержке Оксанки, постоянно путающейся под ногами.
Мироныч снова глянул на термометр. Теперь на нем высветилось время. Двадцать один пятьдесят. «Удивительно», - подумал он. – «Подремал-то двадцать минут, а мандражка пробрала! Интересно, Сколько еще продлится «час тишины»? А пока не позвонит очередная «премиальная бабушка», - с тоской подумал Мироныч.
Такие бабушки – «золотой фонд» любой станции скорой помощи любого города. Испугалась чего-то среди ночи такая старушка-божий одуванчик, заколотилось вдруг, старческое сердечко. И мчится к ней, рассекая ночь, в любую погоду, автомобиль с синими проблесковыми маячками. Успокоительный укол делает свое волшебное дело, и бабушка на глазах выздоравливает, восхваляя искусство врачей и чудодейственное лекарство. Машина уезжает, бригада облегченно крестится. Как бы не так! Бабушка умиротворенно засыпает, и вдруг у неё начинает чесаться ступня. «Господи Иисусе!»- в страхе просыпается бабушка. – «Верно, душа в пятки провалилась!» испуганно шепчет она, и судорожно ищет телефон на столе, мирно лежащий под подушкой. И снова к ней мчится «Общая» бригада, извлекать заблудшую душу из пяток, сонно мотая головой на ухабах. Таких бабушек в городе несколько. Почему бабушки «премиальные»? Всё очень просто. К утру в динамиках оповещения раздается голос диспетчера: «Желающим поехать к бабе Лизе (Дуне, Соне), премиальные два часа перерыва!» Бригады угрюмо молчат, протирая заспанные глаза, зная, что это всего лишь «рекламный ход». И два часа отдыха – недостижимая, розовая мечта. Куда-то ехать всё равно придется. Такая уж у них необходимая людям работа.
Неожиданно, хрипло зашипела рация, вернув Мироныча к действительности.
- Мироныч! – послышался голос диспетчера. – Будь добр, зайди ко мне!
«Что там ещё приключилось?» - подумал он, и буквально вывалившись из прогревшейся кабины, согнувшись, «потрусил» в диспетчерскую. Начиналась пурга.
В диспетчерской, в полной готовности его ждала бригада.
- Послушай, Василий Миронович. Тут такое дело. Можно сказать, неординарное, – сказала озабоченная диспетчер. – Ты знаешь молочно-товарную ферму за поселком Еловый?
- А от чего же не знать? Конечно, знаю!
-Так вот, оттуда поступил вызов. У женщины родовые схватки. Это, конечно зона не нашей ответственности, но, сам понимаешь, санавиация тут бессильна. Её муж повез на своей «Ниве». Но где-то на полдороге застрял. Связь оборвалась. Мы звонили в министерство, там, как обычно, все свалили на голову нам, «под личную ответственность».
- А что ж МЧС? – спросил Мироныч.
- А, то! Говорят – дороги проезжие, чистятся. Техника работает. Для паники оснований нет. Вот если будет что либо «из ряда вон», тогда и звоните!
- Так, как, Мироныч, согласен ехать? Прорвешься? Бригада твоя говорит, как решишь ты.
- Так это ж, почитай пятьдесят километров! Тридцать по трассе, остальное – гравийка, метель начинается. Заметет так, что не надо хоронить. Ох, как рисково!
- Ну, что ж, Мироныч, дело действительно опасное. Никто неволить не станет. Будем военным звонить.
- Да вы чего это?! – возмутился Мироныч. -Разве ж в таком деле можно отказывать?? Ты, вот что, Давид Леваныч, там, в буфете, стоит армейский термос. Наберите в него кипятку, и бегом в машину. Оксанку не берем. Ищите фельдшера мужика. Может кто и согласится.
- Васыль Мыроныч! – пропищала Оксанка. – Чи ты сказывся? Я нэ останусь! Я тильки з вамы!
Мироныч обреченно махнул рукой. Что скажешь этой упрямой егозе?
Наконец, машина выбралась за городскую черту. За лобовым стеклом словно бесы размахивали белыми саванами, превращая окружающее в сплошной снежный хоровод. Температура несколько повысилась, и «дворники» перестали справляться со своей работой, обрастая толстыми наледями. Мироныч постоянно останавливался, оббивал лед, и мазал стекло и резинки мешочком с солью. Помогало, но ненадолго. Дорога почти не просматривалась, постепенно заметаемая снежными перемётами. УАЗик натужно подвывал мотором, врезаясь в снежные барханы. Пришлось включить пониженную передачу. В такой свистопляске казалось, что машина стоит на месте. Снопы света от фар делали впереди сплошной, сверкающий белый экран, и Мироныч переключился на подфарники. Стало немного виднее. Ориентироваться помогали еще не заметенные отбойники на обочинах. «Где дорожники, где бульдозеры, грейдеры и КДМки?» - возмущался «про себя» взмокший от напряжения Мироныч. «Почивают на лаврах? Спят?Вот тебе и МЧС! Даже вездесущих ГАИшников днем с огнем не сыщешь!» И только тут он заметил, что на враче и фельдшере надеты только форменные синие комбинезоны. - Давид! Вы что, спятили?? На Лазурный Берег едете? Ты же старый волчара! Знал, на что шел! Могли бы и домой заехать, одеться потеплее!
Давид Леванович только махнул рукой. – После драки кулаками не машут! Спасибо тебе, что догадался кипяток взять! Вдруг рожать начнет!
- Оксанку жалко! Замерзнет дивчина! Ты, Леваныч, внимательнее смотри! Справа указатель должен быть. Не дай бог, проскочим! Там два дерева растут.
- Стоп! – Вдруг воскликнул Давид Леванович. – Вот он, поворот! Но дорогу перекрывал высокий снежный холм.
Минут десять Мироныч утюжил дорогу, елозя взад-вперед, пока не повернул нос машины перпендикулярно бархану. Дал полный газ, и отпустил сцепление. УАЗ взревел, как раненый бык, и с разгона врезался в сугроб. Над машиной выросла снежная шапка, как от взрыва снаряда. Затрещал оторванный бампер. – Фух! – облегченно выдохнул Мироныч. – Прорвались! А дальше-то куда?? Такая же белая кутерьма. Судя по верхушкам кустарников и деревцам, строго прямо. А прямо, это пять лаптей по карте. Метр влево, метр вправо, а там есть и кюветы глубокие, а то и откосы. Ухнешь в него, весной краном-то и достанут! Ну, что, Леваныч, вперед? Подписались – вляпались. Назад дороги нет.
- Да не галди ты уже, Василь Мироныч, - пробурчал врач. -Делай, уже, что нибудь.
- Ну, делаю! Давай, «булочка», вперед! УАЗик задергался, как в лихорадке, и медленно пополз вперед. Вдруг, яркость света резко упала, и двигатель «затроил». Стрелка вольтмера ушла в «минус». – Ты чо это, железяка хренова, кобениться удумала?? – всполошился Мироныч. Он придавил «газ», но мощность падала, «хренова железяка остановилась. Легкий страх похолодил грудь. – Ну, как заглохнет?! Потом «сядет» аккумулятор, и пиши пропало. Мироныч дрожащими руками открыл капот. То, что он увидел, увидел впервые. Под капотом клубился пар, а правая сторона двигателя представляла из себя сугроб. – Ёшкин Кот!! Вот это нагребли! Леваныч! Срочно убирай снег с мотора! Тебе справа сподручнее! Да гляди, чтоб рука под ремень не попала! Инвалид мне тут ни к чему! Леваныч! Ну, куда ты лезешь?! С генератора убирай!
Через несколько минут стрелка резко скакнула на «плюс», пар рассеялся, и мотор стал плавно набирать обороты. «Слава богу!» - перекрестился Мироныч. – Ты, вот что, Давид Леваныч. Хватит нам мазохизмом заниматься. Вызывай-ка «Станцию», скажи – дело швах, пусть МЧСники едут. Загибнем мы на этой «антарктиде» ни за понюх табаку.
Рация шипела и хрипела, но на связь выходить категорически не желала. – Смотри, Леваныч! Чего изгаляешься, и прибор зря мучаешь? – указывал пальцем на пустой кронштейн Мироныч. – Антенны-то нет! Потеряли мы антенну, когда бархан таранили.
Давид Леванович тихо матернулся. – Пришла беда – отворяй ворота!
- Да уж! Влипли «по самое не могу». Гляди, гляди! Леваныч! Пурга-то стихает!!
- Рано ты, Вася, возрадовался! Пурга стихает, а мороз давить начнет.
Окончание рассказа здесь.
Кто забыл поставить лайк?
Канал "Стэфановна" предлагает Вашему вниманию сборник рассказов: