В середине осени 1973-го года французский режиссер Жерар Ури (Танненбаум) выпустил свой новый фильм «Приключения раввина Якова». Для одной из великих держав, которая имела традиционно тесные отношения со странами Ближнего Востока и Северной Африки, а затем заключила союз с Израилем, это была совершеннейшая провокация.
Фильм был снят про «хорошего араба» и его внезапную дружбу пусть не с евреем, но с французом, который притворялся евреем – было ясно, что это не понравится ни одной из заинтересованных сторон. К тому моменту израильтяне со своими соседями крупно воевали четыре раза, а за неделю до выхода фильма началась Война судного дня.
Тем не менее, «Приключения…» понравились многим и вошли в состав классических французских комедий. Их высокую художественную ценность признали даже за океаном – это единственный фильм Луи де Фюнеса, который получил американскую награду, а именно «Золотой глобус». Давайте кратко напомним сюжет.
Главный герой является крупным предпринимателем и немного недолюбливает всех, кто не вписывается в его идеал старой, доброй католической Франции. Он отправляется на свадьбу своей дочери и в непогоду попадает в ДТП, в результате чего находит укрытие на ночном заводе.
По нелепой случайности, в то время там происходит «контрреволюционный трибунал», где представители властей неназванного арабского государства приговаривают к высшей мере своего земляка-революционера. Но персонаж де Фюнеса не дает им это сделать, и вместе с арабом они пускаются в бегство от полиции и yбийц.
Чтобы сохранить свои жизни, они принимают облик нью-йоркского раввина Якова и его молодого помощника, который приехал в гости к французской родне. Дальше разворачиваются события, в результате которых бизнесмен-кceнoфoб (и зритель вместе с ним) полностью меняет свое отношение к евреям, арабам и даже чернокожим африканцам. Веселые хасиды, для которых он стал гостем, оказываются вполне неплохими парнями.
И вот на этот вопрос мы и постараемся ответить: а какого именно хасида сыграл Луи де Фюнес? Ведь хасидских течений десятки?
Есть у американцев такое расхожее выражение: фильмы никогда не лгут. Оно, разумеется, означает совершенно противоположное – что кино, напротив, часто искажает действительность. Вот и известный режиссер Жерар Ури, являясь потомком светского еврея из России и вышедшей из веры французской еврейки, изображает свой народ очень гипертрофировано.
То ли он просто не знает хасидских обычаев (а кто из вас, православные, знает отличия всех направлений старообрядцев?), то ли намеренно набрал красивостей от всех течений, чтобы его кино смотреть интересно было. Иными словами, на основе происходящего на экране нельзя со стопроцентной достоверностью понять, каким именно хасидом является раввин Яков. Но я все равно попробую это сделать.
Первое, что приходит в голову – выяснить, какие хасиды поселились одновременно во Франции и в США, точнее, в Нью-Йорке, точнее в Бруклине – поскольку раввин Яков живет именно там. На последний вопрос нельзя однозначно ответить, поскольку в этом районе можно найти и сатмарских хасидов, и любавичских хасидов, и представителей более мелких хасидских групп, которые решили поселиться среди таких же евреев, хоть и, с их точки зрения, неправильно верующих. Разве что брацлавская община прижилась в Ист-Сайде на Манхэттене, но это тоже близко – на другой стороне реки.
С первым вопросом проще. Улица Роз (не та, что в песне про Жанну) – это самое сердце еврейского квартала Парижа и место, где происходит действие фильма. Евреи тут жили еще в средние века, но были изгнаны эдиктами королей Филиппа Красивого и Карла VI. Однако, затем они вернулись – в период между 1881-м и 1914-м годами сюда приехало около 20-ти тысяч детей Сиона из России, Австро-Венгрии и Румынии.
Румыния и Австро-Венгрия – это, прежде всего, сатмарские хасиды или, может быть, вижницкие хасиды. Россия (т.е. Украина, конечно) – это все остальные хасидские дворы, за исключением тех, что были расположены в Польше. Еврейские погромы в Российской империи не затронули Царство Польское, а потому у местных евреев в то время не было необходимости уезжать.
Но есть один интересный момент: на рубеже 19-20-х веков на улице Роз могли проживать почти любые еврейские группы. А вот синагог там несколько, зато хасидская – только одна. Там молился Менахем-Мендл Шнеерсон все время, когда он учился в Сорбонне. А этот человек более известен, как любавичский ребе и духовный отец движения Хабад, и синагога, соответственно, любавичская. Опять же, на Бруклине эти хасиды тоже есть.
Идем дальше. Хасидские движения обычно стараются самоизолироваться от окружающего мира, чтобы их адепты не могли попасть под влияние современной культуры. С той же целью они культивируют многие свои старые обычаи, просто по одной причине – чтобы отличаться от окружающих людей. Но среди родственников раввина Якова и иных жителей улицы Роз я не видел женщин в платках, не видел женщин в париках и тем более – женщин в париках и платках одновременно. Все остальные встречающие тоже люди вполне себе светские. Я могу поверить, что такие знакомые могут быть у любавичских хасидов – те поставили себе цель вернуть в иудаизм нерелигиозных евреев по всему миру. Но они с меньшей степенью вероятности могут быть у сатмарцев, брацлавцев и представителей иных групп.
Вплоть до сего момента я подводил читателей к мысли, что раввин Яков – любавичский хасид. Но теперь приведем доказательства противного. У хабадников стиль одежды менялся от поколения к поколению, и они не придавали такое серьезное значение дресс-коду. Сто лет назад, когда они еще жили в России, представители этого движения носили меховые шапки, но затем полностью отказались от них. Но на экране любимому гостю принимающая сторона дарит штраймл – это довод в пользу иных хасидских групп.
Далее. Любавичские хасиды стараются направить передний край своей шляпы вниз, тогда как у раввина Якова и его спутника они гордо смотрят в верхнюю сторону. Хабадники, брацлавцы, карлинские и гурские хасиды жили на Украине, в Белоруссии и Польше, сравнительно холодных странах, где была принята длинная одежда. Тогда как зажигательный танец, в котором поучаствовал и главный герой, были исполнен мужчинами в коротких штанах. Такие носили в Румынии и Венгрии, и это серьезный довод в пользу сатмарской общины. Раввин Яков и его спутник носят закрученные пейсы, что можно встретить у представителей Брацлава, Сатмара и иных групп, но не встречается у хабадников. Опять же, среди хабадников не принято раскачиваться при молитве, но в фильме люди так делают, а значит – это не они. С другой стороны, танцами были известны брацлавские хасиды, особенно танцем, который исполнял сам ребе, а верующие кружились вокруг него – как это действительно происходит в картине. Однако ж, на тот момент, когда снимался фильм, брацлавский хасидизм был ограничен двумя малыми закрытыми общинами в Бней-Браке и Иерусалиме, и о нем практически не мог знать французский режиссер. В течение всего фильма не было ни намека на язык идиш – это довод в пользу хабадников и брацлавских хасидов, но не в пользу сатмарской общины, которая как раз озабочена сохранением этого языка.
Поэтому на поставленный в заголовке вопрос никак нельзя ответить однозначным образом. Логика и реальные факты подсказывают, что главными героями фильма являются сторонники Хабад-Любавич, однако в кино мы видим не их, а чужие обычаи. Если бы от меня потребовали конкретный ответ, я бы все-таки сказал, что это брацлавские хасиды, хотя в 1970-х они только начали свое победное шествие, по итогам которого станут одной из крупнейших хасидских групп во всем мире.
В общем, я старалась, как могла – отличить одного хасида от другого может только сам хасид.
P.S.: кстати, если там имеются ввиду все-таки сатмартские хасиды, это очевидная попытка подколоть Израиль, который эти евреи-ортодоксы не признают. Типа, мы сняли кино про хороших евреев, которые не считают, что еврейское государство вообще должно существовать)))
