Продолжение
Когда фабрика перешла в руки частника, а именно Мишеля, часть здания, которая была в эксплуатации, обнесли забором и оборудовали пропускной пункт. Именно туда мы и направились. Обойдя здание, мы подошли к сторожке и стали ждать. Минут десять ничего не происходило, да и признаков жизни в сторожке также заметно не было. Даня подергал калитку на всякий случай, но и так было понятно, что она закрыта, так как на ней висел замок. Я подошла к сторожке и, просунув руку через прутья забора, начала стучать в окошко. Сначала легонько, потом по мере того, как закипала моя злоба, все настойчивее. Неожиданно за стеклом появилась чья-то голова. Я вскрикнула и отскочила от забора. Через пару минут из сторожки нехотя выполз невысокого роста и довольно щупленький молодой парняга с недовольной миной и важной походкой направился в нашу сторону. Подойдя к калитке и демонстративно поправив висящее на плече ружье, он, что-то тщательно пережевывая и не снимая наушники, глянул на нас, прищурившись, и нагло спросил:
- Ну, и чего вам?
- На фабрику попасть хотим, - также нагло ответила я и также не поздоровалась.
Парень вынул из одного уха наушник.
- Зачем? – очень искренне удивился он и приподнял козырек черной бейсболки.
- Затем, что это моя фабрика, - ответила я, чем еще больше удивила удальца.
Он перестал жевать и несколько минут молчал, видимо вспоминая, как же в таких случаях он должен действовать. Озарение все-таки пришло.
- И чем докажете?
Вот этого я, честно говоря, и не ожидала. Ну, то, что мне придется доказывать, что я ныне являюсь счастливой обладательницей заброшенной фабрики. Предъявить мне было нечего, так как документы я, естественно, не взяла. Даже паспорт.
- А можно узнать, бдительный ты наш, что ты здесь охраняешь? – вмешался Даня, когда увидел мое раздосадованное лицо и все понял.
- Склады. Разговор окончен! – молодой сторож развернулся и такой же важной походкой, какой подошел к нам, отправился обратно в свое убежище.
- А завтра чья смена? – догадалась спросить я, пока он не скрылся в сторожке.
- Семеныча, - ответил парень, поднялся по ступенькам и захлопнул дверь.
- Важность свою не прищеми! – не сдержался и крикнул ему вдогонку Даня.
Я укоризненно посмотрела на своего друга.
- Человек работу свою выполняет добросовестно, а ты…
- А я прямо по рукам бью! Но-но… добросовестно. Да, он там тарится! Сидит, к ружью прижался и трясется весь. Охранник, блин!
- Я тоже хороша, - начала я оправдываться, - документы не взяла. Даже мысли не было… Просто я не ожидала здесь увидеть новенького. Ладно, пошли.
- Куда опять? – оторопел Даня.
- К Семенычу, - ответила я, но Даня продолжал стоять. – К сменщику его, Льву Семеновичу. Здесь недалеко. Правда!
Авоськин Лев Семенович работал сторожем на ювелирной фабрике с незапамятных времен. Многие в городе даже побаивались его, потому что никто не мог сказать, сколько ему лет, и поговаривали, что он… бессмертный, потому что все помнили его вот таким седым и скрюченным, а еще потому, что жил он рядом с кладбищем. Хотя, правильнее будет сказать, что не рядом, а на кладбище. Об этом я решила Дане не говорить.
От фабрики до кладбища, ну, то есть, до дома Семеныча, дорога была одна – через лес. Мы завернули за здание и оказались в шикарном сказочном лесу. Под ногами шуршала опавшая листва, и хрустели шишки, а над головой одни только могучие ветви деревьев, даже кусочка неба не видно. Всю дорогу Даня молчал, был очень сосредоточен, и каждый раз, как под ботинком с хрустом лопалась шишка или сухая веточка, он вздрагивал. Минут через пятнадцать, идя прямо по протоптанной тропинке, мы вышли сразу к крыльцу старенького бревенчатого домика, огороженного невысоким дощатым забором. Калитка, на которой белой краской был нарисован жирный крест, открылась сразу, как только мы приблизились, даже стучать не пришлось. Сухонький седой старичок с белой бородой и живыми маленькими глазками улыбнулся и, не говоря ни слова, махнул рукой, приглашая войти, а сам исчез.
Мы зашли в дом, разулись и, ступая на вязанные дорожки и коврики, прошли в небольшую комнату, в которой у окна стоял большой круглый стол, накрытый белой скатертью. Вдоль стен стояли два громоздких старинных буфета со стеклянным дверцами, резными элементами и расписанные в русском стиле. Полки буфетов были все заставлены как изящными сервизами, так и разномастными чашками с затейливыми ручками, блюдцами, тяжелыми блюдами разных форм и прочей посудой, коллекционированием которой, видимо, увлекался хозяин. Раньше в гостях у Льва Семеновича мне бывать не приходилось, поэтому о его увлечении посудой я не знала. Да, и сам он был человеком скрытным, разговаривал мало, а если и говорил, то загадками, но всегда улыбался и угощал всех то конфетами, то пряниками или сушками.
Я подошла к столу, отодвинула стул и села на краешек, а Даня бродил по комнате и все разглядывал. Через минуту вошел хозяин с подносом, на котором стояли красивый заварник и хрустальная вазочка с печеньем.
- Вернулась-таки, - Лев Семенович поставил поднос на стол и погладил меня по голове своей сухой стариковской рукой. – Ну, и правильно. Здесь твое место.
- Это почему? – спросил Даня, с интересом рассматривающий сервиз в буфете.
- Время придет, узнает, - старик подошел к одному из буфетов и остановился, как будто что-то выискивая на его полках.
Даня сделал шаг назад, чтобы не мешать, и стал наблюдать за Семенычем, который, казалось, совсем забыл про нас, увлеченно переставляя на полках буфета чашки, блюдца и что-то бормоча. Мы молчали. Минут через пять он аккуратно достал из глубины буфета две чайные пары: одна - с белой чашкой в красный горох и красным блюдцем, а вторая – вся молочного цвета с изображением веточек сирени. Довольный старик подошел к столу, поставил чайные пары и начал бережно протирать их полотенцем, которое все это время висело у него на плече. Тем временем неугомонный Даня подошел к окну и отодвинул занавеску. Он ненадолго замер, изучая открывшуюся его взору панораму с густой растительностью и торчащими из земли покосившимися крестами да памятниками, которые смотрелись особо зловеще на фоне хмурого серого неба, а потом резко отошел от окна.
- Ничего так… соседи-то у Вас…
- Да, - спокойно ответил Семеныч, не спеша наливая в чашки горячий чай. – Спокойные ребята. Тихие. – он подвинул мне чайную пару с веточками сирени. – Ну, давайте чай пить. Он у меня на травках. Да с облепихой. Пейте.
- Травки-то, надеюсь, ни рядом с домом собирали? – осторожно спросил Даня, наконец-то усаживаясь за стол.
- В лесу собирал, в лесу, – улыбаясь, ответил старик и пошел опять к буфету выбирать еще одну чайную пару. – Ну, рассказывайте, ребята, что вас ко мне привело?
- Лев Семенович, - начала я, честно говоря, не зная, как и продолжать то. – Понимаете, фабрика моя теперь. По наследству перешла. Вот я и хотела бы внутрь попасть, посмотреть, что к чему. Узнать, что за склады, в конце концов. Вы завтра нас пустите?
- А чего же не пустить? – спокойно ответил старик, казалось, абсолютно не удивившись и не заинтересовавшись тем, как это фабрика стала моей. – Пущу. Только рано приходите. А то вечером не пущу. Небезопасно там.
- Как это? - удивилась я.
- Шныряют там всякие. Много раз прямо со спины видел, а поймать так и не смог. Стрелять-то все-таки жалко в людей. Ищут все там чего-то, как и много лет назад. Всегда там чего-то ищут, - подытожил он, возвращаясь к столу с чашкой с красными маками.
- Все интереснее и интереснее, - пробурчал Даня, раскусывая печенье.
Продолжение следует...