- Начало
— Прошу вас, сюда. Осторожно, порожек. Вот так. Проходите, уважаемая, располагайтесь, — дворецкий указал на оттоманку, на которой были разложены искусно расшитые подушки, — Доктор сейчас подойдёт.
Роза села и окинула взглядом комнату, которая представляла собой нечто среднее между кабинетом и гостиной: деловое бюро здесь соседствовало с роялем. На стене висел старинный портрет женщины во фламандском платье. Роза не была особым почитателем живописи, зато её брат, Абрам, разбирался хорошо. После того, как ему довелось пожить в Америке, он превратился в Эйба, и стал больше коммерсантом, нежели ювелиром. Розе не нравились неприятные господа, то и дело возникающие в его мастерской, куда она приносила Эйбу обед, а последняя стычка у двери квартиры и вовсе напугала её.
Она понимала, что брат стал жертвой ограбления, но не сомневалась, что оно как-то связано с неприятным немцем, искавшим Эйба.
— Guten Abend, достопочтенная фрау Роза, — донеслось до неё, и она вздрогнув всем телом от неожиданности, повернулась. У окна стоял доктор Файнферхт и улыбался ей, как старой знакомой.
— Добрый вечер, доктор. Я бы хотела поскорее увидеть брата и забрать его домой, — улыбнулась Роза в ответ.
Лицо доктора приобрело озабоченное выражение.
— Герр Нойман ещё не приходил в себя, — сказал он, — но прогноз хороший, несмотря на серьёзность раны, самое страшное уже позади.
— Доктор... — охнула Роза, — когда он придёт в себя? Мне не терпится увидеть его, говорить с ним.
— Боюсь, что это невозможно, герр Нойман потерял много крови, сейчас он спит, и лучшее для него - полный покой.
— Но как же так! — в отчаянии произнесла Роза, — позвольте хотя бы взглянуть на него!
— Вы слышали о новых правилах? Клиника закрывается для посещений на некоторый срок, может быть, на месяц, может, на два. Вы не сможете видеться с братом, и потому... — доктор подошёл к окну, и провёл рукой по волосам, — потому, пожалуй, для вас я сделаю исключение.
В окне башни напротив, наблюдавший за ним дворецкий, кивнул и исчез в глубине комнаты.
— Благодарю вас, — сдержанно сказала Роза, которая сидела спиной к окну и не могла этого видеть.
Доктор посмотрел на её спину, и медленно роняя слова, произнёс:
— Ваш брат поправился бы гораздо быстрее, если бы я мог применить своё новое изобретение...
— Какое? — он всё ещё стоял у неё за спиной, и это было невежливо. Она пыталась повернуться к нему, но оставив попытки, смирилась и стала разглядывать узор на ковре.
— Видите ли, моё изобретение способно не только лечить болезни, но и обратить вспять процессы старения, — внезапно он возник перед ней, держа в руках черный, продолговатый ящик с торчащими из него трубками. Одна из сторон его была, несомненно, драгоценного металла.
— Я не понимаю, что вы имеете ввиду, — совершенно искренне сказала Роза, — я женщина малообразованная и не понимаю всех этих намёков. Прошу вас, скажите просто, что я должна сделать, чтобы Эйб поскорее оказался дома!
— Вы должны принести мне бриллиант, — поставив ящик на круглый столик, сказал доктор, — тогда я, несомненно смогу поставить вашего брата на ноги за несколько часов.
— Но где я его возьму? — воскликнула Роза, — у меня сроду не было бриллиантов!
— А разве ваш брат...
— Нет. Мой брат никогда не дарил мне драгоценностей. Тем паче бриллиантов! — сказала Роза.
— Почему же? — удивился доктор, — я бы на его месте осыпал вас драгоценностями, ведь вы столько сделали для него!
— Как и он для меня, — передёрнула плечами Роза, — а драгоценности меня не интересуют. Да и Эйб не настолько богат, как вы думаете!
— Значит, Вы не знаете, где ваш брат хранит камень? — снова улыбнулся доктор, но на сей раз улыбка вышла неприятной, хищной. Всё его обаяние и учтивость исчезли без следа.
— Не знаю я ни о каком камне! Доктор, уже поздно, вы обещали встречу с Эйбом, прошу вас, — умоляюще посмотрела на него Роза.
— Хорошо, следуйте за мной, — доктор взял лампу и повёл Розу коридором, до конца. Они остановились перед гобеленом, изображающим милую пасторальную сценку. Роза думала, что это тупик, но доктор наступил на небольшой незаметный глазу выступ, и стена, задрапированная гобеленом, открыла им путь в другой коридор, где было всего четыре двери. Одну из них доктор распахнул перед Розой. В комнате было темно, свет лампы в руках доктора был скуден, но Роза смогла разглядеть лежащего на кровати человека.
— Эйб! — бросилась она к нему, и заговорила на идиш, надеясь, что доктор не поймёт.
— Зря вы так, фрау Роза, ведь я желаю вам с братом только добра! — в свете лампы облик доктора стал зловещим.
— Эйб, умоляю тебя, проснись,— она сжала его руку, — не бросай меня, Эйб... и вдруг она услышала жалобный писк и хлопанье маленьких крыльев. Обернувшись и в полумраке увидела птичью клетку, а в ней птицу, которую встревожил свет.
— Пан Гриц?
И тут она всё поняла. Но и Фанферхт понял, что Роза ему больше не доверяет, и, может быть опасна. Он поставил на стол лампу, и достав с полки маленький флакон, смочил им платок.
— Моя кузина, фрау Летцер, делает превосходные духи, — сказал он, приближаясь к Розе. Не хотите ли оценить аромат?
— Только после вас, — Роза заняла оборону, почуяв угрозу.
— Давайте не будем ссориться, — елейным голосом сказал Файнферхт, а сам бросил платок ей в лицо. От резкого запаха у неё выступили слёзы и закружилась голова, — но она устояла.
— Ван Дерк, где вы там? — раздражённо бросил доктор. Роза пыталась сфокусировать взгляд, чтобы не подпустить к себе никого, но глаза жгло нестерпимо, и она не увидела, как от одной из стен отделился дворецкий, и вонзил ей в шею тонкую иглу.
Как срубленное дерево Роза рухнула под ноги Файнферхту. Тот долго ругался на Ван Дерка за то, что тот не убрал клетку, и не смог организовать всё так, чтобы Роза не заметила подвоха. Теперь с ней придётся повозиться!
— Как уедет последний из родственников, избавься от неё, — бросил он, уходя, — свидетели нам не нужны.
— А что делать с птицей? — спросил Ван Дерк.
— Напоить!
Шаги доктора поглотил мягкий палас.
***
Эдита, проснувшись, глубоко вздохнула, словно вынырнула на поверхность после долгого пребывания под водой. Вокруг было темно. Она вспомнила, что умерла, и одновременно осознала, что ей очень холодно. Мертвецы же не ощущают холод, — подумала она. Следовательно, я жива. Графиня попыталась двинуть рукой. Получилось, но с трудом, так как руки её оказались схвачены ремнями выше локтей и пристёгнуты к кровати, на которой покоилось её тело.
— Эй!— позвала она, — Есть тут кто-нибудь?
Ей показалось, что она слышит что кто-то возится недалеко от неё.
— Эй! — снова крикнула она, и всё стихло.
Потихоньку сжимая и разжимая затекшие ладони, она разогнала по телу кровь. Вдруг послышался лязг ключа и скрип, дверь отворилась, и Эдита услышала звук, точно на пол бросили мешок картошки.
— Обождите пока здесь, мамочка, — услышала она мужской голос, после чего дверь снова скрипнула и её закрыли на ключ.
Выждав небольшой промежуток времени, Эдита тихонько позвала:
— Кто здесь? Отзовитесь, не то я умру от страха!
Но, судя по всему, обладатель неприятного голоса действительно подбросил к ней мешок картошки. А может, и труп.
И снова она услышала возню, и вдруг почувствовала, что по ней кто-то ползёт. Мышь? Графиня с детства боялась мышей и закричала так пронзительно, что ей самой заложило уши. Однако мягкие ковры, которыми была выстлана комната, поглотили звук.
— Кто... здесь? — услышала Эдита слабый голос женщины, вероятно разбуженной её криком.
— Только не пугайтесь, пожалуйста. Здесь я. Мое имя Эдита.
— Очень приятно, я Роза Нойман. Ничего не видно! А где мы?
— Не знаю... последнее, что я помню, как меня увезли из дома. Все думали что я мертва, — сказала Эдита, — скажите, а ювелир Нойман не ваш муж?
— Брат, — сказала Роза, — я пришла его навестить в клинику доктора Файнферхта, и обнаружила, что он ведет грязную игру! Перед тем, как сюда приехать, я была в полиции, и показывала карточку полицейскому. Если мой племянник, обеспокоенный моим отсутствием станет меня искать... — господи, как кружиться голова... мне бы глоток воды!
— Извините, пани Нойман, я ничем не могу помочь вам. Я обездвижена, меня пристегнули к кровати ремнями, — сказала Эдита.
— Мои руки свободны, — Роза проверила свои запястья, — я сейчас помогу вам, и вместе мы попробуем выбраться отсюда!
Она поползла на голос и коснулась металлического каркаса кровати.
— Эдита, вы здесь? — осторожно нащупывая перед собой ремни, которыми были прикованы руки графини, Роза попыталась расстегнуть их.
— Какие у вас тёплые руки, — отозвалась графиня, — боже, я так замёрзла!
— Ничего не выходит! Если мы не поймём, как их застёгивают... мы просто не сможем их расстегнуть... — прошептала Роза.
Её рука медленно двигалась по ремню, и, наконец, нащупала крепление. Щёлкнуло и ремень ослабился.
— Хорошо, один есть! — обрадовалась Эдита и тут же попыталась свободной рукой ослабить замок с другой стороны, — Слава Богу, я свободна!
— Вы можете идти, дорогая? — спросила Роза, пытаясь подняться.
— Знать бы ещё куда. Вокруг кромешная тьма! — отозвалась Гольшанская.
Тем временем, сын богатого фабриканта Крайслера, простившись, вышел из комнаты отца. Это был последний гость доктора Файнферхта. Когда дверь за ним закрылась, Ван Дерк отправился выполнять приказание хозяина. Он надеялся, что Роза ещё не пришла в себя, и он сможет выполнить поручение бескровно, просто сделав смертельную инъекцию. Крови он не любил, и вынужденный ассистировать хозяину в его экспериментах с животными и людьми, часто путал инструменты и вообще плохо понимал, что ему говорят.
Поэтому Файнферхт подыскивал себе ассистента с железными нервами, и не боящегося крови. Непременным условием было то, чтобы претендент был сиротой. Доктор предпочитал не связываться с людьми, обремененными семейными узами. Именно поэтому он и оставил при себе дочку своей покойной пациентки, Линду. Он не сомневался, что девочка будет ему полезна.
Услышав лязг в скважине, женщины замолчали и каждая заняла своё место: Эдита на кровати, а Роза на полу, там, где её оставил дворецкий.
Дверь открылась, и в комнату номер два проник слабый свет, достаточный однако для того, чтобы убедиться, что женщина, которую он бросил здесь, всё так же лежит лицом вниз.
Но что делает вторая, та которую привезли днём из судебного морга? Ван Дерк стараясь не задеть лежащую на полу Розу, прошёл туда, где лежала прикованная Эдита, но на полпути передумал. Успеет он с ней поразвлечься, сначала нужно навсегда усыпить любопытную старуху, чтоб не совала нос куда не следует.
Он вернулся, присел на корточки возле тела Розы, и достал из саквояжа заготовленный шприц. Он любил колоть в шею, это заводило его. Он убрал рукой волосы пани Нойман, и едва успел коснуться её шеи, как та вдруг дернулась и вскочила.
Тут же на голову Ван Дерку обрушилось что-то тяжёлое. Он успел обернуться и посмотреть. Над ним с победным видом стояла Эдита, в руке которой был керамический ночной горшок, который от удара треснул.
"Хорошо... что... пустой," — подумал Ван Дерк, проваливаясь во тьму.
Женщины отволокли его на кровать, связали ремнями. Эдита брезгливо стала стягивать с него штаны.
— Милочка, что вы делаете? — брови Розы поползли вверх, — что вы задумали?
— Мне нужна только его одежда, — успокоила её та, и заполучив, наконец, брюки, стала стягивать и смокинг, и рубашку.
— Мы его убили, — трагическим тоном сказала Роза, — о Господи, прости нас!
— Ничего ему не станется, — надевая рубашку через голову, сказала Эдита, — надобно покрепче привязать его!
Вдруг на них упала тень, и обе в ужасе посмотрели в проём двери. Там стояла Линда.
***
Латышев спал на полу, потому что койку занял Якоб. Старик должен был дежурить ночью, но рытьё могилы в одиночку доконало его. Он вздрагивал во сне, несколько раз ему мерещилось, что в сторожку через щели и открытую форточку проникают призраки тех, кого он обидел, закрывая глаза на незаконные подзахоронения.
Когда забрезжило утро, старик встал, и подойдя к Якобу, потрогал его лоб. Жар ушёл, и старик обрадовался. Ай-да сестра, почти такая же толковая, как их полковой врач.
Старик решил пойти закончить начатое со вчера дело, так как был уверен, что скоро явиться вчерашний распорядитель. Нужно успеть до его прихода. Он выпил из чайника воды, и повернулся, чтобы идти.
— Иван Никанорыч... — донесся до него голос Якоба, — а где ангел?
— Какой такой ангел, — повернулся старик, — пригрезилося тебе. Во бреду ты был!
— Нет, я видел, я говорил с ней... куда она подевалась?
— Растворилася в ночи! — старик вышел за дверь, и направился к могиле, вдовы Эдмунда Гольшанского.
Земля всё ещё была сырой, и её было тяжело выбрасывать со дна могилы. Через короткое время плечи старика затекли, и он, тяжело дыша остановился отдохнуть, опершись на лопату.
— Иван! — послышалось ему, — Иван!
— Здеся я! — ответил сторож, — в могиле!
— А что ты тут делаешь? — к могиле подошёл пройдоха Михлис, одетый как бродяга, но в сверкающем цилиндре.
— Не видишь, могилу копаю! Сёдни похороны графини! — отмахнулся от него старик.
— Бросай лопату, похороны отменяются! Пойдём-ка лучше, я тебя ещё разок в карты сделаю!
— Иди ты, — привычно отмахнулся Латышев и вдруг подскочил: — как отменяются? Ты шутки со мной вздумал шутить?
— Отменяются, потому как некого хоронить! — весело доложил Михлис. Мёртвая графиня сбежамши! — улыбка бродяги расползлась до ушей, —Ну так что? Нальёшь кипяточку? Я шиповнику надрал!
— Нет, не могу, у меня там Якоб хворает. Ты в другой раз заходи, Беня. Спасибо, что про графиню сказал, тольки жалко, что поздно!
Латышев вылез из могилы, и бросив лопату с досады, пошёл в сторожку, где его ждал Якоб, чтобы узнать побольше об ангеле, посетившем его. Парень был слаб, но выяснив у старика, что девушку можно найти в евангелическом приюте обрадовался: это было недалеко. Несмотря ни на какие уговоры Латышева, Якоб отправился в приют, чтобы разыскать и поблагодарить доброго ангела, спасшего его. В руке у него был мешок с баночками и полотенцами, оставленными девушкой.
Навстречу ему попался какой-то молодой человек, который отчего-то при виде него отвернулся и ускорил шаг. Якоб не придал этому значения и вошёл в приютские ворота.
***
Доктор Файнферхт с утра был зол. Всё складывалось не так, как он запланировал. Ему не нравилось убивать людей, и по возможности он старался этого избегать, но из-за этого глупого Ван Дерка, теперь придётся возиться с трупом сестры ювелира. Конечно, смерть её будет оценена, как естественная, от апоплексического удара, но всё одно: полиция, вопросы... Куда же запропастился Ван Дерк? — раздражённо думал доктор.
Наконец, он встал и направился на поиски. В третьей по счёту комнате, где находилась графиня, на которую у него были планы, на месте пленницы он обнаружил Ван Дерка в одних кальсонах.
— Где они? — зарычал Файнферхт, замахнувшись на съёжившегося от страха и холода дворецкого.
— Я, я не знаю... сбежали... умоляю... прошу...
— Ищи. Или заменишь старика-фабриканта, его надпочечники уже истощены.
Доктор освободил слугу, и оба пошли по следу беглянок.
____________________________________
