В середине сентября 1944 года советские войска, подавив сопротивление противника, начали продвижение вглубь Финляндии. В лесу было подозрительно тихо, что заставляло солдат только крепче стискивать оружие. Неожиданно головным дозором были замечены караульные вышки. Чтобы выяснить, чего ожидать впереди, отправили разведчиков.
Уже через несколько минут они вернулись в сопровождении двух «доходяг». Впереди был концлагерь № 2 для советских военнопленных.
Вскоре красноармейцы увидели распахнутые ворота и стали потихоньку продвигаться внутрь. Зона администрации хранила следы панического бегства. Дальше возник высокий забор колючей проволоки, за которым как будто вросли в землю два десятка приземистых бараков. Двери в них были наглухо забиты досками. Их приготовили к сожжению, но просто не успели.
Солдаты с остервенением начали рубить сапёрными лопатками ворота в эту зону и сшибать колючую проволоку. Вскоре в бараках поднялся то ли крик, то ли вой, сливавшийся в два слова «наши пришли!». Под ударами прикладов слетели запоры бараков, и толпа узников хлынула на волю. Все они обнимали своих спасителей. Но следовало ещё разобраться, не оставил ли противник среди них своих людей.
Эту неблагодарную работу приходилось выполнять сотрудникам СМЕРШа. В лагерь въехало две машины с офицерами. В дни такой работы они очень завидовали солдатам, находящимся на передовой. Там было понятно, где свой, где чужой. А здесь за лагерной робой и честными глазами мог таиться предатель, бывший каратель или даже вражеский агент.
Одним из таких и был бывший рядовой 95-го стрелкового полка Илья Стариков. Он был хорошо натаскан финской разведкой и уверен в своих документах.
Контрразведчикам приходилось нелегко. Удалось найти только личные дела заключённых. Картотеку агентов фашисты успели сжечь. Приходилось рассчитывать только на свою внимательность и умение анализировать.
Когда очередь дошла до Старикова, он изложил свою версию событий: в составе группы разведки под командованием сержанта А. Володина пошли в тыл за «языком». В районе р. Западная Лица попались патрулю финнов. Попал в лагерь раненым. Но администрации не прислуживал.
Действительно, в списках старост и начальников бригад он не значился. Это подтвердили и другие пленные. Так оставленный агент прошёл первую «фильтрацию». В штрафном бараке лагеря теперь остались те прислужники фашистов, которых знали в лицо или обнаружили в списках. Ещё несколько человек отправили под конвоем в Петрозаводск. Это были опознанные каратели, пытавшиеся спрятаться в лагере.
Стариков был в числе тех, кого отправили на крупный сборно-пересыльный фильтрационный пункт в Ивановской области. Здесь проверка шла более тщательно – на предмет сотрудничества с вражеской агентурой, участие в карательных операциях и т.п. Из тех, кто не был запятнан предательством, формировались отряды для фронта.
Стариков сумел втереться в доверие к начальнику строевой части и вскоре уже сидел на штабной должности. Но его готовили не для этого. Поэтому агент стал строчить рапорты об отправке на фронт. Но его по-прежнему держали на старом месте.
У контрразведчиков всё-таки возникли сомнения. Следовало их доказать. старший оперуполномоченный 2-го отдела Управления контрразведки СМЕРШ Московского военного округа капитан Владимир Махотин настойчиво пытался докопаться до правды. И ему это удалось.
Командир разведгруппы, в которой был Стариков, при перестрелке с финским патрулём 14 октября 1941 года выжил, хотя и получил тяжёлое ранение. В плену вёл себя мужественно. На вопрос о Старикове ответил прямо, что тот добровольно сдался в плен, а потом полностью рассказал финнам – где находится его рота и батальон.
Когда предателя вызвали к следователю, он решил, что наконец едет на фронт и нужно лишь пройти заключительную беседу в СМЕРШ. Но получил на руки постановление об аресте. 30 ноября 1944 года Старикова заключили под стражу.
Но опыт Махотина подсказывал, что это ещё не всё. Далее он выяснил: Стариков в лагерном бараке появился незадолго до прихода наших войск, о себе почти не говорил, мало с кем общался. При этом староста к Илье не цеплялся и на тяжёлые работы не отправлял. И несколько раз его замечали у штабного барака. Это был явный почерк финской контрразведки, направляемый профессионалами абвера – так прятали своих агентов среди лагерников.
Махотин «рыл» остатки лагерных архивов и материалы школ разведки из Рованиеми и Петрозаводска. Пересмотрел списки курсантов, преподавателей, агентов, присматривающих за самими будущими диверсантами. Добрался до текстов доносов агентов. И вдруг увидел знакомый почерк. Докладывал агент с позывным «Сергей». Решил себя проверить. Достал дело на Старикова. Почерк автобиографии и доноса был один и тот же. Стало ясно, что этот человек не просто мелкий прислужник в лагере, но подготовленный для дальнейшей работы в наших войсках предатель.
Узнав, что его разоблачили, «Сергей» заговорил. Признал факт сотрудничества с финской разведкой, каялся и всё валил на финские спецслужбы, которые под угрозой жизни заставили его сотрудничать – писать доносы на тех, кто и в плену сохранил верность воинской присяге. Попытка сойти за мелкого предателя не сошла с рук.
К этому времени выяснилось – «Сергей» диверсант и вербовщик со стажем, прошёл школу разведчиков в Рованиеми, потом сам стал инструктором. И сотрудничать сначала с лагерным начальством, потом с разведкой он стал добровольно, написав соответствующее заявление. Затем ездил по концлагерям, втирался в доверие к военнопленным, склоняя павших духом или таких, как сам, на сотрудничество с финской разведкой.
Но и это было ещё не всё. В сентябре 1942 года диверсионная группа, в составе которой был и Стариков, совершила рейд в район Мурманска. Была проведена разведка позиций Красной армии и диверсии на железной дороге. В апреле следующего года Стариков в качестве командира группы перешёл линию фронта. В течение нескольких недель они совершали диверсии и убивали наших солдат в тылу Карельского фронта. После этого предатель получил солидное повышение – сам был назначен инструктором в Петрозаводскую разведывательную школу. Там преподавал до лета 1944 года. После чего его стали готовить, как агента «глубокого оседания» в СССР.
Теперь все дела предателя сложились в единое целое. Невзирая на заявление Володина, показания бывших военнопленных и пойманных агентов разведшколы, уцелевшие доказательства из шпионского финского архива, ответ из Мурманской области Стариков продолжал всё отрицать. Он до конца пытался вывернуться.
30 марта 1945 года состоялось заседание военного трибунала. По делу № 19950 бывший военнослужащий Стариков был признан полностью виновным и приговорён к 20 годам лишения свободы. Умер в воркутинском лагере, в 1948 году.
Дорогие друзья, спасибо за ваши лайки и комментарии, они очень важны! Читайте другие интересные статьи на нашем канале.