Эля была таким подарочным младенцем, которые дают мамам в полной мере насладиться материнством.
Она поджимала ручки и ножки, а я клала ее себе на грудь и мы засыпали. Блаженство. Маленький комочек счастья.
Эля кушала, спала и развивалась. Агукала и гулила. Переворачивалась с живота на спинку. С аппетитом открывала ротик, когда ей вводили прикорм. Ей нравилась вся детская еда - творожки, перетертые овощи, кефир и соки. Рано села, встала, поползла. Сказала первое слово…
А потом какой-то провал. Ребенку год с небольшим. Не ходит, не глотает еду, не говорит, не дает мыть и рассчесывать волосы и стричь ногти. В 2,6 года Эля впервые закрыла себе уши от шума работающего блендера. Нам казалось, что в этом она копирует брата.
Это явно не аутизм. Аутизм он с нами и он совершенно другой.
У Эли был указательный жест. Она смотрит в глаза, улыбается и реагирует на имя.
Меня не сильно напрягало, что она не разговаривает. Я тоже заговорила поздно. А в остальном, Эля контактная и общительная. Правда, боится чужих, но мы связывали это с застенчивым характером.
Эля попала в группу риска после постановки диагноза брату и ее направили на проверку, когда ей было 2 года и 7 месяцев.
Здесь статья о том, как мы впервые встретились с аутизмом.
Проверка длилась чуть больше часа. Мы с радостью отмечали успехи Эли. Она справлялась со всеми заданиями, которые ей давали доктора. Через час
врачи озвучили то, что мы не готовы были услышать. Аутизм. И снова слёзы. Но на этот раз добавились шок и нежелание верить.
Было ощущение ведра на голове. Звуки расплывались, мысли не поддавались контролю.
Я пыталась переубеждать врачей, рассказывала все сильные стороны дочери.
У Эли не бывает истерик, в своем раннем возрасте она успешно пользуется туалетом, дома контактная и общительная, реагирует на имя, нет такого уже знакомого нам нежелательного поведения и прекрасно развита мелкая моторика …
Врач терпеливо меня слушала. Наверняка, она уже привыкшая к истерикам обескураженных родителей.
Казалось, врачи открывают мне видение на моего ребенка с другого ракурса.
Эля вошла в кабинет и не обратила внимания на людей. Мы подумали - это стеснение. Когда врач играла с ней, все внимание Эли было сосредоточенно на игрушке. Мы думали, что она отлично концентрируется. У Эли были странные движения, которым мы не придавали значения. Она брала кубик двумя пальчиками, крутила его сбоку от глаз. Казалось, она просто рассматривает его.
Мне стали очевидны вещи, которых я не замечала, наверное, потому что все свое внимание я сконцентрировала на ее сильных сторонах, пытаясь убедиться, что аутизма нет.
Эля переодически смотрит боковым зрением. У нее пропал указательный жест. Сюда же добавилась сенсорная гиперчувствительность. Бессонные ночи. Пищевая избирательность до полного отказа от пищи. И, пожалуй, самое основное - Эля утратила речь. На тот момент у нее не было ни одного слова. Регрессия - явный признак аутизма.
Впереди была долгая дорога домой. Мысли, чувства - все было таким запутанным и неправдоподобным. Мир снова окрасился в серые краски. Такое предательски-знакомое болезненное чувство.
Какое-то время после постановки диагноза я промучила себя надеждой, что врачи ошиблись.
Облегчение наступило, когда я приняла ситуацию. Это не значило, что я опустила руки. Мы очень много работали и продолжаем работать над взаимодействием, коррекцией сенсорных нарушений и развитием речи.
Мне повезло и я нашла замечательного логопеда онлайн, которая учит меня. А я Элю. За год мы добились значительных результатов. От полного молчания (не было даже звуков) к предложениям.
Но по-настоящему стало легче после того, как я смогла принять своего ребенка. Не того ребенка, на которого возлагались мечты и надежды. А того, кем Эля является. Ребенка, не менее ценного, уникального и любимого.
