... родился 30 января 1872 года в Санкт-Петербурге. А в 39 лет он стал свидетелем первой в России авиакатастрофы, которая произошла на Комендантском Аэродроме.
Это так сильно потрясло актёра, что изменило всю его жизнь. Об этом он рассказал в своей книге:
Я никогда не думал, что мне придется стать изобретателем парашюта. Шел 1910 год. Мне было тридцать девять лет, я был актером, выступал в Народном доме. Иногда, в свободное время, я ездил на аэродром посмотреть на полеты. Однажды, когда я был на аэродроме, произошло то, чего я так опасался. Летчик Лев Мациевич тогда летел на «Фармане». Это было 10 октября 1910 года. Поднявшись в воздух, Мациевич сделал несколько кругов над аэродромом. Вот его аэроплан уже на высоте больше ста метров… Но что случилось? Почему от аэроплана отделилась черная фигурка человека и стремительно полетела вниз? Кто-то закричал, все повскакали с мест. А потом мы увидели, что потерявший управление самолет падал, перевертываясь в воздухе, как осенний лист… Это была первая жертва русской авиации. Она произвела на меня такое тяжелое впечатление, что, выступая, как обычно, вечером в театре, я все время видел страшную картину гибели летчика. Неужели нельзя уберечь летчика, думал я, спасти жизнь человеку, если происходит авария аэроплана? Гибель молодого лётчика в тот памятный день настолько меня потрясла, что я решил во что бы то ни стало построить прибор, предохраняющий жизнь пилота от смертельной опасности. Я превратил свою небольшую комнату в мастерскую и более года работал над изобретением нового парашюта.
Этим изобретателем был Глеб Евгеньевич Котельников.
Глеб Котельников с детства был одарённым ребёнком, ведь родился он в очень творческой семье. Прапрадед, Семен Котельников, был одним из первых русских академиков, учеником Леонарда Эйлера и правой рукой Михаила Ломоносова. Двоюродные прадед, дед и дядя были известными учеными в области математики, механики, радиотехники. Дед, Григорий Котельников, жил в Полтаве. Он преподавал математику в Полтавском кадетском корпусе и физику в Институте благородных девиц.
В Полтаве родился отец Глеба — Евгений Григорьевич Котельников.
В родном городе он открыл фотосалон, занимался изобретательством (создал для винокуренной промышленности прибор-автомат, измеряющий количество выкуренного спирта, изобретение получило высокую оценку ученых Петербурга). Затем Евгений Котельников был профессором механики и высшей математики в Земледельческом институте (ныне - Санкт-Петербургский государственный лесотехнический университет).
Он написал популярный учебник "Элементарный курс механики", принятый во всех реальных училищах Российской империи. До 1889 года преподавал и занимался организацией учебных заведений в Петербурге и других городах Российской империи, делал попытки в журналистике, фотографии, служил в техническом комитете минфина.
Мать Глеба, Екатерина Ивановна, была дочерью бывшего крепостного художника Ивана Зайцева, тоже прекрасно рисовала и вышивала шелками, имела певческие и музыкальные способности.
Котельниковы увлекались театром, музыкой, участвовали во всех возможных спектаклях, концертах, организовывали их дома. Поэтому и Глеб с детства отлично играл на скрипке, пел, мастерил игрушки, модели.
В 1889 году из-за проблем со здоровьем Евгений Котельников вернулся с семьёй в родную Полтаву и был назначен управляющим акцизным собранием. Тогда 17-летний Глеб впервые увидел малую родину обоих его родителей и познакомился с дедом-художником по материнской линии - 84-летним Иваном Зайцевым. Дед Глеба был соседом другого знаменитого художника Василия Волкова. Последний собирал в своем доме сливки тогдашней полтавской интеллигенции, в число которой входили Мясоедов, Склифосовский, Ярошенко, другие не менее известные люди. Глеб, не менее охотно, чем дед, стал посещать шумный дом соседей Волковых. Там он и познакомился с дочерью живописца — красавицей Юлией Волковой.
В Пoлтаве Евгений Котельников прожил недолго. Он скoнчался в возрасте 46-ти лет. Глеб тогда учился в выпускном классе Первой полтавской мужской гимназии. После смeрти отца мечты Глеба о поступлении в консерваторию или театральный институт рухнули из-за недостатка средств реальной стала только карьера военного. В 1890 году Котельников написал прошение об исключении из гимназии, чтобы поступить на военную службу. Глеб записался в 33-й Елецкий пехотный полк в Пoлтаве. Целую зиму готовился к экзаменам экстерном за седьмой класс гимназии, сдал их и уехал в Киeв, где при военном училище действовали курсы подготовки подпрапорщиков. Он мечтал после окончания заведения служить в Полтавe. Но незадолго до выпуска умeрла и мать. Вместо Полтавы Глеба направили в Ивангород. Там служба продолжалась, но не радовала. После трех обязательных лет в армии он рвался выйти в запас.
В 1897 году Глеб приехал в Полтаву в отпуск, и подал в отставку. Он решил служить, как прежде отец, дяди, брат, в полтавском акцизном управлении (учреждение, ведавшее налоговыми поступлениями). К этому времени дружба с Юлией Волковой переросла в любовь, и пара обручилась.
Молодая семья вращалась среди полтавской художественной и научной элиты. В кругу общения его семьи было немало известных личностей. Жена тоже была способной художницей, занималась миниатюрной резьбой по кости. Глеб же писал пьесы, романсы, ставил спектакли и делал новые изобретения (например, велосипед с мачтой и под парусом). Тогда же Глеб Евгеньевич поступил в качестве профессионального актера в труппу "Народной аудитории имени М.В.Гоголя". Профессиональная полтавская сцена дала бесценный опыт. А роль Кречинского, которую он здесь сыграл впервые, стала одной из любимых.
В начале 1900-х гг. Глеб Евгеньевич был переведен по службе и уехал из Полтавы. В 1910 году Котельников получил небольшую пенсию за выслугу лет и стал профессиональным актером в Петербурге. Под псевдонимом Глебов-Котельников он играл в труппе Народного дома (сейчас в этом здании находится "Мюзик-холл") роли Свидригайлова в "Преступлении и наказании" Федора Достоевского, Марка Волокова в "Обрыве" Ивана Гончарова и многие другие. Отзывы в прессе об игре Глебова-Котельникова были весьма лестными для него.
В том же 1910 году первые русские летчики на Комендантском аэродроме показывали зрителям свои первые полеты.
Конечно, Котельников не мог равнодушно отнестись к событиям, волновавшим весь Петербург. Он вместе с женой поехал на первый Всероссийский праздник воздухоплавания, где и стал свидетелем гибели лётчика Мациевича.
Работа над парашютом шла параллельно с актерской. В течение 1911 года Котельников сыграл в восьмидесяти спектаклях и одновременно упорно трудился над разрешением непростой изобретательской задачи. Он пришел к мысли, что авиационный парашют должен находиться всегда при летчике, быть готовым к действию в любую минуту, раскрываться самим авиатором, покинувшим самолет, а не вытаскивать пилота из машины, как многие тогда считали. Поэтому его нужно сделать лёгким, компактным и простым в управлении. Ключевая идея пришла ему в голову, когда он увидел, как в театральной гримёрке одна актриса достала из дамской сумочки крохотный комок шёлковой ткани, который в развёрнутом виде превратился в большой платок. Так он решил, что купол парашюта нужно изготовить из плотного шёлка, который в сложенном виде займёт крайне малый объём.
Впоследствии в своей книге "История одного изобретения. Русский парашют" он вспоминал об этом так:
Я горячо принялся за дело, и дня через два модель была готова. Это было осенью на даче. Чуть ли не полдня я сбрасывал своего «парашютиста»-куклу с крыши дома. Каждый раз парашют действовал безотказно: купол выбрасывался, хорошо раскрывался и плавно опускал куклу на землю. Я убедился, что принципы моего устройства совершенно правильны. Наконец, я устал от этой беготни по крыше, прилег отдохнуть и незаметно уснул. А в это время один из моих племянников, помогавших мне при опытах, посадил рядом со мной на стул мою куклу с надетым на нее парашютом да и сфотографировал.
В августе 1911 года Котельников проёл испытания второго, усовершенствованного опытного образца в Новгороде. Там жил его брат Борис, служивший акцизным ревизором, а два его сына-гимназиста стали незаменимыми помощниками изобретателя при испытаниях. Племянник Котельникова, Мстислав Борисович, вспоминал:
Летом 1911 года приехал дядя Глеб и сообщил, что привез изобретенный спасательный прибор для авиаторов. Показал большую самодельную куклу, на голове которой был шлем из жести величиной с консервную банку. Дядя по приставной лестнице залез на крышу и подбросил вверх куклу, придерживая тонкую бечевку. Из шлема куклы вылетел кусок материи, превратился в зонтик, и кукла плавно спустилась. Продемонстрировав эту модель, дядя Глеб сказал, что привез испытывать и другую модель – ранцевую. Для этого был изготовлен большой коробчатый змей…
Куклу-манекен сбрасывали с воздушного змея на окраине Новгорода, за валом у Духова монастыря. Кусочек зажженного трута пережигал нить, и кукла спускалась на парашютике, который вылетал из ранца и раскрывался. Успех превзошел все ожидания.
В июне 1912-го Котельников провёл показательное испытание (опять же с манекеном) в гатчинском лагере Воздухоплавательной школы.
После этого он подал докладную записку на имя военного министра Сухомлинова, в которой просил выделить субсидии для изготовления парашюта и проведения дальнейших испытаний. Но изобретателю было отказано. Вот как объяснил отказ великий князь Александр Михайлович, бывший тогда шефом Императорского военно-воздушного флота:
Парашюты в авиации — вообще вещь вредная, так как лётчики при малейшей опасности, грозящей им со стороны неприятеля, будут спасаться на парашютах, предоставляя самолёты гибели. Машины дороже людей. Мы ввозим машины из-за границы, поэтому их следует беречь. А люди найдутся, не те, так другие!
Зимой 1912/13 года парашют РК-1 конструкции Г. Е. Котельникова вопреки негативному отношению генералитета был представлен коммерческой фирмой "Ломач и К°" на конкурс в Париже и Руане.
А 5 января 1913 года студент Петербургской консерватории Оссовский впервые прыгнул с парашютом РК-1 в Руане с 60-метровой отметки моста, перекинутого через Сену. Парашют сработал блестяще. Русское изобретение получило патент за рубежом. А царское правительство вспомнило о нем только в ходе первой мировой войны.
Наступил 1914 год. Разразилась империалистическая война. В России построили эскадрилью четырехмоторных бомбовозов системы Сикорского по образцу его самолета «Илья Муромец». Таких самолетов тогда еще не было нигде за границей. Один из командиров этих самолетов, летчик Г. В. Алехнович, поднял вопрос о том, чтобы команды «Муромцев» снабдить парашютами.
Меня снова пригласили в Инженерный замок.
— Где же вы пропали? — встретили меня. — Сейчас нам очень нужны ваши парашюты. Только делайте их с боковой ручкой. Они должны стоять на самолете у двери. При опасности надо прицепить лямки к подвеске, надетой на человека, взять за ручку аппарат, выскочить из самолета и другой рукой открыть парашют.
Военный совет решил изготовить, 70 парашютов. Когда их изготовляли, их испытывали, сбрасывая с одного из «Муромцев». Мне пришлось принять участие в комиссии, которая испытывала и принимала парашюты.
Летные кадры «Муромцев» получили парашюты «РК-1», но никто и не позаботился ознакомить летчиков с устройством парашюта, научить пользоваться им. Поэтому летчики не пользовались парашютом и даже просто боялись употреблять его. В бою они предпочитали лучше падать с подбитым самолетом, чем прыгнуть с парашютом.
Котельников тоже ушел на фронт в автомобильные войска. Лишь много позже дошла до него весть, что его парашют во время войны использовался – правда, не в авиации, а на привязных наблюдательных аэростатах – и спас жизнь не одному воздухоплавателю.
В феврале 1917 года Глеб Евгеньевич был отозван в Петроград, в автороту, расквартированную в Новом Петергофе, и там ему снова удалось выйти на сцену самодеятельного театра. В нем Котельников был и актером, и режиссером.
О его актерской работе в 1920-е годы сведений сохранилось немного. Известно, например, что в начале сентября 1922-го он поставил в Петрограде комедию Дьяченко "Гувернер" и сам играл в ней. Весной 1923 года поставил свой любимый спектакль, знаменитую комедию Сухово-Кобылина "Свадьба Кречинского", выступив там в заглавной роли. Последним спектаклем с участием Котельникова было героико-батальное представление "Штурм Перекопа". Премьера спектакля состоялась 7 ноября 1927 года и прошла с огромным успехом. Котельников был приглашен для участия в этом спектакле на роль епископа Вениамина.
Также все эти годы конструктор занимался усовершенствованием своего детища.
Прошло немного времени, и результаты доброй славы русского парашюта сказались. Главвоздухфлот представил меня к премированию, а в постановлении правительственной комиссии ВСНХ по этому поводу говорилось:
«Принимая во внимание преимущества принятого для воздухчастей парашюта системы Котельникова перед другим, тоже принятым парашютом французской системы «Жюкмесс», а также и то обстоятельство, что парашют Котельникова является единственным парашютом русской конструкции, — присудить Котельникову поощрительную премию в размере 500000 рублей».
Это постановление относится к 1921 году. Полмиллиона были тогда небольшими деньгами. Но не деньги обрадовали меня, в этой награде я почувствовал, что моя работа признана полезной.
Котельников продолжил создавать новые модели парашютов (например, грузовой с куполом диаметром 12 метров), а в 1926 году передал права на свои изобретения государству.
Через год ранцевый парашют впервые спас жизнь человеку: с ним выпрыгнул из самолёта, потерявшего управление и вошедшего в штопор, известный лётчик-испытатель Михаил Громов.
Так был преодолен психологический барьер: многие авиаторы боялись пользоваться этим аварийным средством.
Парашюты стали обязательными для всех летчиков с 1929-го, а год спустя в Москве появилась первая в России парашютная фабрика. Через пять лет начал работу Государственный завод-комбинат по производству парашютов.
Разнообразие и доступность породили такое направление, как парашютный спорт, а у парашютистов была присказка: "В небе болтаются толпы бездельников, что ж ты наделал, товарищ Котельников?"
Котельников ещё 100 назад предполагал, что парашют может понадобиться людям разных специальностей. А также предвидел, что:
С каждым годом все больше и больше людей пользуются воздушными сообщениями. Ведь перелет по воздуху — это самый быстрый из всех видов транспорта. Но сказать, что аварий в воздухе с самолетами никогда не будет, — нельзя. Следовало создать такую конструкцию парашюта, чтобы все люди, находящиеся на самолете, во время катастрофы в воздухе могли спастись, даже не умея пользоваться индивидуальным парашютом. Такой способ коллективного спасания я нашел и назвал его «Коллективным». В остов самолета вставляется кабина, в ней находятся пассажиры самолета. Когда надо спасаться, летчик поворотом рычага приводит в действие механизм, который подымает верхнюю часть фюзеляжа самолета, освобождая сложенный под ней парашют. На нем кабина и опускается к земле.
Великая Отечественная война застала Глеба Евгеньевича в Ленинграде.
Пережив блокаду, он выехал в Москву, где и умeр 22 ноября 1944 года. До сих пор на его могилу на Новодевичьем кладбище приходят парашютисты, они оставляют на соседних деревьях тявочки — ленточки для затяжки парашютов.
А в ознаменование первого испытания натурного образца ранцевого парашюта деревня Сализи Гатчинского района получила название Котельниково. Недалеко от полигона сооружен скромный памятник с изображением парашюта.
Подписывайтесь на канал "Бюджетные путешествия на машине" и читайте ещё:
