Стоило мне закрыть за собой дверь, как, и вправду, стянулись густые сумерки и хватил гром. Свет в лампочках задрожал, грозя и вовсе погаснуть. Бабка покачала головой и начала подавать на стол. Она была немногословна, то и дело тянула себя за ворот домашнего платья и терла ладонью грудь, думала о чём-то.
– Садись, чайку с тобой попьем, – сказала она после ужина.
Я вернулась на свою табуретку.
– Дело у меня к тебе есть, – начала она, когда чайник вскипел и из наших чашек заструился душистый травяной пар.
Я подтянула к себе тарелку с сухарями из белого хлеба и приготовилась слушать. Обычно в такие вечера баб Дуня учила меня некоторым хитростям.
– Не хотела я по началу спрашивать тебя, – начала она, – но теперь вот передумала…
Я молча поднял на неё глаза, стараясь сделать глоток горячего чая.
– Мало мне осталось…
Я замерла. Не была бабка похожа на больную или слабую, поэтому страха за неё даже не возникло. Только непонимание.
– Хочешь, фокус покажу? – неожиданно сменила она тему.
Я кивнула.
Баб Дуня пододвинула к себе кружку с чаем, обхватила её одной ладонью, а другую раскрыла и поместила сверху над чашкой. Сосредоточилась, собрала щёпотью пальцы и слегка напрягла их.
– На чай смотри, – приказала она.
Я уставилась в кружку и вдруг увидела, что чай слегка задрожал, потом заволновался, будто в него капнули невидимой каплей, а затем поверхность его закрутилась против часовой стрелки, завертелась, словно вода у слива ванны. Я бросила взгляд на бабкину ладонь. Она слегка вращала ей над чашкой, а вода следовала за ними, слушалась их. Я не могла поверить своим глазам и от удивления открыла рот.
Баб Дуня подмигнула мне, довольная собой. Чай продолжал раскручиваться всё сильнее и сильнее, грозя выплеснуться из кружки.
– А теперь обратно, – приказала она самой себе и поменяла направление вращения. Чай поволновался немного, будто не понимая, чего от него хотят, но тут же опомнился, собрался, и ринулся за бабкиной рукой в другую сторону.
– У-ух ты-ы… – только и смогла выдавить я.
– Ну что, хочешь так же? – игриво спросила бабушка.
Не успела я ответить, как на улице вдруг кто-то вскрикнул. В шуме дождя послышались ругань и взволнованные голоса. Грохнули ворота. Бабка убрала от чашки руку и выпрямилась на табуретке. Голоса зашумели во дворе, потом в сенях, и вот дверь распахнулась, и на кухню ввалился здоровый мокрый мужик. На его руке, пытаясь не пустить того в дом, висела женщина и изо всех сил старалась вытянуть его обратно за порог. Мужик дёрнул руку, что есть силы, женщина охнула и опрокинулась в темноту сеней. Загремели вёдра.
– Ну что, ведьма, твоих рук дело? – гаркнул мужик и сделал шаг в нашу сторону. Я вскочила и спряталась за занавеску в бабкиной коморке. Баб Дуня осталась сидеть на своём месте, всё ещё обнимая ладонями чашку.
– Вась! Вась! – вынырнула из сеней женщина и снова повисла на мужике. – Пойдём домой, Вась! Христом Богом прошу, пойдем!
Вася попытался снова освободить себе руку, но женщина перекинулась ему на грудь, обвила руками шею и упёрлась ногами в пол, не давая тому приблизиться к бабке.
– Что молчишь, корга? – заорал мужик через голову тётки.
– Чего пришёл? – спокойно, но громко ответила ему баб Дуня, всё также не выпуская из рук чашку с чаем.
– Кто корову мне потравил, сучий ты потрох?! – ревел мужик. – Думаешь, не знаю, чьих это рук дело? Я тебе, гниде, голову сниму! – он напрягся и стал стаскивать с себя тётку, уже висом висевшую у него на шее. Не добившись в этом особого успеха, он сделал в сторону бабки еще пару шагов вместе с ней… Но тут раздался хлопок!
Мужик вздрогнул и остановился, раскрыв рот. Баб Дуня оставалась сидеть на месте, держа перед собой уже пустые руки. Чашки не было. По всему столу и на полу валялись мелкие белые кусочки, будто кружку сложили в мешок, покрошили молотком, а осколки потом через крупное сито равномерно рассыпали по полу и по столу. Скатерть была улита чаем от которого ещё шёл пар. Мужик ошалело захлопал глазами и попятился назад. Женщина вскочила, заозиралась и, не понимая, что происходи, запричитала пуще прежнего:
– Пойдём домой, Вась, будет тебе! Пойдё-ё-ём…
Вася стоял, размышляя, как быть. Плотно сжатая челюсть, по щекам гуляют желваки, он судорожно сжимал и разжимал кулаки, но подходить больше не пытался. Бабка не шевелилась, пришпилив его взглядом.
– У жены своей спроси, что с коровой, – наконец сказала она.
Женщина зажмурилась и втянула голову в плечи, из закрытых глаз текли слёзы.
– А уж потом ко мне приходи, – продолжила баб Дуня, – потолкуем, дела твои тёмные обсудим, о пасынке поговорим…
– Ва-а-ась, – завыла уже тётка, безобразно кривя в плаче рот, – пошли домой, Ва-а-ась…
Мужик перевёл на неё свой пылающий взгляд:
– Ну! – прикрикнул он на жену. – О чём она?
– Пойдём домой, – заладила женщина. – Пойдём!
– Ступай, Василий, – холодно сказала бабка. – Дома всё у бабы своей узнаешь. А здеся тебе делать нечего.
Василий шумно втянул в себя содержимое носа и, набрав воздуха в могучую грудь, харкнул в печь. На белёной стенке повисла густая мутная сопля. Бабка даже не покосилась в ту сторону, держа мужика взглядом, как бешенного пса ухватом, на расстоянии.
– Последний раз тебе говорю, – прошипел мужик, – ехай отсюдова по добру по здорову, –развернулся и вышел.
За ним, спотыкаясь и путаясь в мокрых половиках, выкатилась его жена. Хлопнула входная дверь, а следом и ворота. На кухне стало тихо.
– Ба? – осмелилась я подать голос и вышла из-за занавесок. – Кто это?
Бабка встала, вытерла от чая покрасневшие руки и вышла в сени, принесла оттуда старую тряпку, вытерла с печки плевок.
– Давняя у меня с ними история, – выкинула тряпку в ведро. – Но корову его я не трогала.
– Что за история-то? – спросила я.
– Пасынок его к Любке, тётке твоей, в своё время сватался, да Васька его не пустил. Из-за меня не пустил. Он ему не родной отец, но распоряжался с ним круто. Отправил Андрюшку в город, а он там по кривой дорожке пошёл, воровать начал, в тюрьму загремел. Вышел, но не поумнел. Так и живёт – срок на срок меняет. Васька сразу же отказался от него, жене запретил помогать и общаться запретил. Но матери разве прикажешь? Знаю, помогала ему. Ко мне тоже, бывало, ходила, деньги ему в тайне от мужа высылала. И сейчас вот выслала.
– А откуда ты знаешь?
– Я, милк, много чё знаю… Да мало говорю. Если про наших всё рассказать, вся деревня друг дружку на вилы посадит: таких грехов в себе люди носят – мама не горюй! Этот прыщ поганый меня почему гонит-то? Думаешь, я чё плохого ему сделала? Не-е-ет. Знает он, что насквозь его вижу и делишки его тёмные вижу. Вот и гонит. Боится, что другим растреплю.
– А что он сделал?
– И сделал и делает. Он председателем колхоза раньше был. Колхоз развалился при его содействии. А сейчас в поселковом управлении, много чего к рукам своим прибрал. Нехороший человек он, подлый.
– А с коровой-то чё, ба?
Бабка задумалась на некоторое время.
– Катька – жена его – каким-то дерьмом её что ль накормила... Не на лугу корова наелась, – опять задумалась, – нет, точно не на лугу. Катька сэкономила, видать, хотела. Купила какое-то сено по дешёвке, а мужу не сказала. Деньги сыну в город перевела. Вот теперь и боится признаться. На меня, вижу, свалила…
– Ба?
– М?
– Он может тебе чё-нибудь сделать?
– Этот на всё горазд, – вздохнула бабка.
– Почему же ты его… не остановишь?
Баб Дуня посмотрела на меня и улыбнулась плутовато – поняла, о чём я.
– Хотела когда-то, – вздохнула она, – да этот чёрт меня опередил. Уже сбегал к кому-то в городе… К толковому колдуну сбегал, сильному… Тот защит на него понавешал, охрану свою поставил. Я, было, сунулась к нему, да не тут-то было: там такого наворочено, что меня вперёд ногами вынесут, прежде чем до него доберусь, – бабка помолчала. – Да вам ещё достанется, – нехотя добавила она.
По спине пробежал холодок. Я поёжилась.
– Да ты не боись, – поспешила успокоить меня баб Дуня. – Ему самому недолго осталось. С такими вещами не шути, коль не знаешь, куда лезешь. А он не знает. Вот и хорохориться – всё ни по чём. Но я-то вижу: жрут его охраннички-то, ой, как жрут! – бабулька моя улыбнулась плутовской своей улыбкой. – К сердцу подбираются. Так что не жилец он уже. Не жилец… И нечего руки об него марать.
– Ба? – спросила я. – А ты меня ты тоже видишь?
– Честно? – неожиданно для меня спросила бабка.
– Угу.
– Тебя – плохо.
Я уставилась на неё непонимающе.
– По началу хорошо видела, прозрачной для меня была, а потом закрываться стала.
– Как? – растерянно спросила я.
– Вот так! – ответила баб Дуня. – Привязываться я к тебе начала, вот и закрылась ты. Нельзя в нашем деле к людям привязываться. Мы от этого слепнем. Навредить-то – не навредишь, а помочь вот уже не сможешь.
Бабуля снова задумалась, а потом продолжила:
– Ты думаешь, почему я твою мать с братом и сестрой в холоде держала всю жисть и сразу в город отослала?
– Почему?
– Чтобы от таких вот васек уберечь и не привязываться сильно. Там без меня вам спокойней. А мне – без вас. Вы, вроде, далеко, но все, как на ладони, – баб Дуня улыбнулась.
Обычно улыбка её всегда с хитрецой была, а тут вдруг теплом от неё и беззащитностью повеяло. Я растерялась и даже не нашлась, что ответить. Неожиданно поняла, что совсем ничего не знаю про неё, а всё то, что было нам когда-либо известно о ней – всё было неправильным. Впервые эта бабка, эта грозная крепость, предстала передо мной хилой бревенчатой хижинкой, подставленной своими выщербленными стенами всем злым ветрам. Мне безумно захотелось защитить её, хотя бы показать её обидчикам место. И, кажется, я даже придумала, как…
*
Начало и продолжение повести по ссылкам:
Часть 1: https://dzen.ru/a/Y8ZLKLkcLFLayAOq
Часть 2: https://dzen.ru/a/Y8ex-gdF63zNmdtG
Часть 3: https://dzen.ru/a/Y8vR-9VL8FnuMnQ5
Часть 4: https://dzen.ru/a/Y85qdcQaJU-G3xzc
Часть 5: https://dzen.ru/a/Y850gzpsgDJDTm2R
Часть 6: https://dzen.ru/a/Y9D4KAZ1KhLjzH15
Часть 7: https://dzen.ru/a/Y9PJQkK8pnQDANcD
Часть 8: https://dzen.ru/a/Y9kSuVfOKFMOFbl2
Спасибо за лайки и комментарии! Они помогают моему сообществу быть видимым и развиваться.
********
Понравился рассказ?
Вы можете поблагодарить меня материально через перевод на карту Сбербанк
5469530010067006
Ирина Васильевна Л.
Также можно подключить пожертвование через систему VK donut на любую сумму.
В верхней части сообщества есть кнопка «поддержать автора».
Пожертвования ежемесячные и отключаются в любое время.
