23,5 тыс подписчиков

Финальный аккорд шпионки

26 января 202326 янв 2023

558

2 мин

1918 год

Западный фронт

Когда в 1917 году агент германской военной разведки Анне-Мари Лессер вернулась в Берлин со списками французской агентуры (смотри публикацию «Наркоманка-уборщица»), её шеф герр Маттезиус обнаружил, что это совсем не та Анне-Мари, которая уезжала в Париж в конце 1916 года. Оказалось, что девушка крепко подсела на морфий, питается одними бутербродами, которые запивает бургундским. Она работоспособна и энергична лишь по ночам. Днём от нее толку никакого. Попытки отправить Анне-Мари на обследование медиками, категорически ею отвергались.

К 1859 году в Англии съедали 61 тысячу фунтов опия (более 27,5 тонны). По некоторым оценкам, наркотик регулярно употребляли около 5% населения страны. В 1853 году британцем Вудом и французом Правасом были изобретены шприц и инъекционная игла, и морфин — точнее, раствор его хлористоводородной соли, морфия, — начали активно использовать для наркоза при хирургических операциях. Первое массовое применение наркотика в хирургии произошло на полях Крымской кампании 1853–1856 годов. В США широкое использование инъекций морфия в лазаретах во время Гражданской войны привело к появлению «солдатской болезни» — морфиновой зависимости, которой страдали более 400 тысяч человек. Солдаты в условиях боевых действий кололи себе морфий для успокоения и расслабления. По некоторым данным, почти половина немецких солдат и офицеров, участвовавших во Франко-прусской войне 1870–1871 годов, приобрели зависимость от морфина. Популярность морфия объяснялась еще и тем, что он, как считалось, в отличие от опиума не вызывает привыкания. Поскольку опиум в Европе либо ели, либо принимали в виде капель, то вызываемое им привыкание связывали с особенностями желудка. А подкожное введение морфия, как полагали, позволит избежать пристрастия к веществу. Поэтому его использовали в том числе для лечения опиомании и алкоголизма. Это заблуждение стало причиной значительного распространения морфиномании, или морфинизма, особенно среди женщин и медиков.

В 1918 году германское командование ожидало наступления союзников. Нужно было срочно выяснить, где оно будет и какими силами. Сведения от германских агентов, действовавших на территории Франции и Бельгии, были разрознены, зачастую противоречили друг другу и лишь вводили в заблуждение. Чтобы как-то решить проблему, Анне-Мари настояла, чтобы её вновь перебросили в тыл союзников.

Анне-Мари едет в Испанию. В Барселоне выдаёт себя за мексиканку, представительницу Красного Креста. Собирает группу женщин, подданных Испании, работавших в Красном Кресте. Она отправляется вместе с ними в поездку по полевым лазаретам французской армии. Анне-Мари, игравшая роль экзальтированной и нервной дамы, и семь её помощниц из Испании, на четырех автомобилях (два грузовика и две легковушки), гружённых продуктами и медикаментами для раненных, отправляются в путь. Едут вдоль фронта. Лазареты переполнены. Их появление и оказываемая дамами помощь весьма кстати. Каждую ночь Анне-Мари уединяется якобы для отдыха. На деле же записывает всё, что узнала за день.

Так постепенно они добираются до лазарета на Марне, куда только только доставили группу раненных с фронта. Анне-Мари помогает укладывать на кровати раненных, которым сделали операцию, и вдруг такой знакомый голос.

- Санитар немедленно вызовите офицера! Арестуйте эту женщину. Это «Мадемуазель доктор»! Немецкая шпионка!

Рене Остен (о нём смотри публикацию «Листок бумаги») кричит так, что сбегается едва ли не весь лазарет.

Анне-Мари выхватывает из чьей-то шинели револьвер и бежит к автомобилю, но подле него уже два солдата. Тогда она перелазит через забор и оказывается в лесу. Фронт недалеко. Надо успеть. За ее спиной выстрелы, шум погони, лай собак. Она изо всех сил мчится через заросли и вдруг:

- Стой! Руки вверх! – на немецком.

Она таки выбралась к своим. Доставила важные сведения.

После этого Анне-Мари в тыл к врагу более не посылалась. Герр Маттезиус использовал аналитические способности своей помощницы.

Окончание войны подкосило девушку. Она осталась не у дел.

В день подписания мира, герр Маттезиус и Анне-Мари уничтожили все бумаги, в которых рассказывалось об их деятельности и агентуре. Никто из тех, кто работал на Германию в государствах Антанты, не должен был попасть в руки союзников.

После этого они расстались.

Герр Маттезиус уехал в Будапешт в поисках подходящего занятия, а Анне-Мари уехала в Целендорф, где сняла маленький домик, в котором она поселилась в одиночестве. Лишённая привычной деятельности, она добавила к морфию кокаин и очень быстро перестала узнавать кого-либо.