69
Василий обиженно посмотрел мне в глаза, вздыхая и покашливая, вновь продолжил:
— У председателя колхоза сначала попросил... Крыша в хатенке почти совсем сгнила, надо было покрыть новой соломой. Он, собака, отказал. Я обозвал его хвашистом и самовольно ночью взобрался на стог и — делу конец. На утро председатель к моей дырявой хате привел двух милиционеров. Он ведь в коммунистах ходил с конской книжкой в драном кармане. Портки на заднице насквозь протер, лытки были видны красные, как у гусака лапы. Все, понимаешь, власти угождал, заседал до темна в правлении и не угодил. Бабка моя недавно прислала письмо. Двенадцать лет тюряхи заработал этот колхозный служака. Что-то по неграмотности не так сказал как власти надо, и пошел по этапу. И поделом ему, дураку... Бабка мне в письмах все пишет, правда, за нее царапает на бумаге старик-сосед, который сам чуть разумеет в грамоте. — Василий вдруг замолчал и задумчиво начал смотреть в потолок.
— Ну что там твоя старуха пишет? Давай заканчивай свою речь, — нетерпеливо обратился я к нему.
Он устало взглянул на меня. — Да все то, что я тебе говорил раньше... В колхозе хуже, чем у нас в этом лагере. На трудодень дают по двести грамм хлеба и больше ничего... Каждый месяц я бабке высылаю по сотняге. Работаю на базе грузчиком, две сотни всегда ложу в свой карман. Жить можно, сыт и спасибо нашему начальнику...
— Василий на минуту притих, почесал затылок, потом, подумав, добавил:
— Этой власти, Гришка, самый, что ни есть мудрый человек не угодит. Она, брат ты мой, старается весь народ загнать за решетку, чтобы остались на воле только главные коммунисты над нами начальники. Вон наш майор, лагерный начальник, в дверь не лезет, рожа красная, норовит лопнуть от жира. Одежонка на нем вся блестит, как у великого князя. За наши трудовые мозоли таким царским дармоедом ходит по лагерю. И ни стыда, ни совести у него нет…
Не успел Василий договорить, как послышался отдаленный взрыв, стены барака слегка вздрогнули, нары зашатались, из некоторых окон посыпались стекла. Мы с Василием недоуменно переглянулись.
— Наверно, американцы на Магадан атомную бомбу сбросили, — первым проговорил я, придав сказанному шутливое значение. В это время несколько заключенных выскочили из барака в попытке выяснить, что случилось. За ними устремились и мы. Примерно через час какой-то заключенный сообщил о диверсии в порту Нагаево. Только на третий день из сообщений Магаданского радио стало известно, что в порту Нагаево взлетел на воздух транспортный пароход «Советская Латвия»*, загруженный аммонитом для подрывных работ на рудниках. Рванули тысячи тонн смертоносного груза. Подробности происшедшего мы узнали от надзирателей. Все корабли, стоявшие у причала и на рейде, пошли на дно. Портовые сооружения и строения были снесены и буквально стерты с лица земли. Погибли и тысячи присутствующих в порту людей. В это время уже началась навигация, и с Ванинской пересылки начали поступать этапы заключенных. Пароход «Советская Латвия» разгружали зеки, осужденные по пятьдесят восьмой статье, так называемые «большесрочники», — в основном бывшие власовцы. Следственная комиссия приписала эту диверсию им. Следуя логике следственной комиссии, власовцы не пощадили и самих себя. Однако решение комиссии можно было принять лишь как версию, поскольку провести достоверное расследование в таких условиях не представлялось возможным.
Просим оказать помощь авторскому каналу. Реквизиты карты Сбербанка: 2202 2005 7189 5752
Рекомендуемое пожертвование за одну публикацию – 10 руб.
Случай в Нагаево постоянно обсуждался заключенными. Я и сам настолько увлекся этой историей, что почти забыл про угрозу оперуполномоченного. Прошло две недели с той поры, как я последний раз заходил в «хитрый» домик. Мне уже начало казаться, что в связи с историей в Нагаево обо мне просто забыли. Постепенно я начал утверждаться в мысли, что раз капитан не сдержал своего обещания по поводу недельного срока, значит он потерял ко мне всякий интерес в текучке более важных дел. Воры тоже меня не беспокоили. Когда мои волнения в связи с делом Трубицына и обещанием оперуполномоченного почти утихли, однажды вечером дневальный громко объявил, обращаясь ко мне:
— Эй ты, человек Божий, кум тебя вызывает, надзиратель мне только сейчас передал.
Многие присутствующие в бараке подозрительно посмотрели мне вслед. Такие открытые вызовы всегда имели особенные причины. Заключенных, как правило, вызывали к оперуполномоченному по какому-нибудь обвинению, в связи с уголовными или политическими преступлениями. Тех, кто сотрудничал с оперативниками, никогда открыто не вызывали.
Войдя в знакомый кабинет, я увидел капитана и лейтенанта.
— Ну как, одумался? — иронически обратился ко мне лейтенант, который прошлый раз отсутствовал.
— Нет, я придерживаюсь прежнего мнения и решение мое окончательно, — твердо заявил я.
— Мы оставляем тебя при твоем мнении, — угрожающе произнес капитан, — но иметь ты его будешь уже в другом лагере, на приисках Индигирки. И поверь моему слову, этап этот будет для тебя последним.
Оперуполномоченный злобно взглянул на меня и показал рукой на дверь.
На следующий день нарядчик запретил мне выходить на работу и предупредил, что я буду отправлен на этап. Вечером вместе с небольшой группой заключенных я оказался на магаданской пересылке.
* По уточненным сведениям взорвались пароходы "Генерал Ватутин" и "Выборг". Расследование было строго засекречено. Среди заключенных тогда распространился слух, что взорвался пароход "Советская Латвия", который тоже находился в этом порту.
ПОСЛЕДНИЙ ЭТАП
Порт Нагаево был уже частично восстановлен и мог принимать пароходы с заключенными. Оттуда через весь город устало тянулись длинные колонны этапников. Этапы формировались в специальном транзитном лагере, так называемой магаданской пересылке. В связи со взрывом обычный ритм работы магаданской пересылки был, видимо, нарушен и поэтому она была чрезвычайно переполнена, несмотря на то, что тысячи людей отправляли ежедневно на рудники в тайгу. Я с трудом нашел себе место на нарах в одном из многочисленных бараков недалеко от охранной зоны. В бараке происходило шумное столпотворение, сопровождавшееся криками, скандалами и частыми драками. Осмотревшись по сторонам, я заметил одного рецидивиста по кличке «Сифилитик», с которым случайно познакомился в пересылочном лагере близ Нижнего Тагила. «Сифилитик» бродил по бараку, «щедро» раздавая подзатыльники заключенным, шедшим ему навстречу. Неожиданно он тоже заметил меня и быстро подсел ко мне, предварительно согнав с нар двух заключенных, находившихся рядом со мной.
Как ни удивительно, но «Сифилитик» сразу вспомнил мое имя.
— Здорово, Гришка, — проговорил он весело, подмигивая мне одним глазом. — Ты, я вижу, с магаданского этапа, — начал он бойко разговор, осматривая меня с головы до ног. — Одет ты роскошно, прямо во все новое влупился. Да и рожу натрепал, как с курортов приехал, что татарин за ночь не обделает. А я вот на сухариках со своим козлом летел семь суток. Грызли, как крысы, да облизывались, но все равно с женами спали в ласковых объятиях. Да что там, наша воровская жизнь не пропадает даром и в кечманах.
«Сифилитик» вполне соответствовал своему отвратительному прозвищу. На его бледном худом лице едва виднелась переносица, выделялся только заметно кончик носа с широкими, как у лошади ноздрями. Его широкий рот доходил чуть ли не до самых ушей, которые имели нечеловеческие размеры и немного отвисали, придавая ему сходство также, как мне показалось, и с ослом. На тонкой его шее острый кадык подпрыгивал словно на пружине. Как я ни старался иметь серьезный вид, глядя на «Сифилитика», мне это не удалось. Заметив, что я часто улыбаюсь, он шутливо произнес:
— Ты, наверно, такого красюка еще не встречал в лагерях. И больше не встретишь. Ведь я в московском зоопарке первое место по красоте занимал среди обезьян, когда дрессировщиком там работал, попутно и любовь была. — Он громко засмеялся хриплым сдавленным смехом, продолжая веселый монолог. — Вчера, понимаешь, просадил все свои шмотки в картишки, одежа осталась, что на коле. С Магадана прибыло фрайеров много в хороших тряпках, но позаначить — грабить, раздевать — псарня на пересылке строго запрещает, довесок могут прицепить к сроку. Потерплю, пока отправят этапом в тайгу, а там надеюсь прибарахлюсь, возможно и отыграюсь, если со своим козлом вместе попаду.
Продолжение следует.
Сердечно благодарим всех, кто оказывает помощь нашему каналу. Да не оскудеет рука дающего!!!
