Маргарет Митчелл, автор знакового для американской литературы романа «Унесённые ветром», была натурой сложной и противоречивой. Убеждённая феминистка, буквально выгрызшая себе место репортёра в газете «Атланта Джорнал» - уходит из неё, как только ей удалось доказать самой себе и окружающим, что и женщина может быть журналистом (в Америке начала ХХ века так не считали).
Всю жизнь ратовавшая за устойчивую семью, она разводится со своим первым мужем Рэдом Апшоу спустя 10 месяцев после свадьбы.
А уже доказав окружающим и самой себе, что женщина может быть самодостаточной и независимой от финансов мужчины – заявляет, что в первую очередь ей хочется быть женщиной, матерью и домохозяйкой. И выходит замуж за тихого, домашнего Джона Р.Марша.
И кстати, во многом знаменитый роман об американском Юге эпохи Гражданской войны появился на свет благодаря Джону. Это он настоял свести воедино и разработать целостный сюжет из многочисленных исторических очерков самой Маргарет – которые она всё время перепрятывала с места на место у них дома, считая их обычной «пробой пера».
Скарлетт О’Хара, главная героиня «Унесённых», этот символ американского Юга и силы женского духа, самой же Маргарет был не очень любим. Она и писала сначала очерки с этой героиней, а потом и роман в его целостном виде как предостережение своим читательницам не равняться на «эту приспособленку и авантюристку» - по собственным словам писательницы. А получилось всё с точностью наоборот… может быть, дело было в реалиях США 30-ходов ХХ века, когда готовый роман увидел свет? Которые разительно отличались от поистине провинциального быта 60-х годов века прошлого, XIX-го? Ведь за прошедшие с Гражданской 70 с лишним лет и нравы, и быт разительно изменились, и тот патриархальный, ностальгический уклад стал восприниматься какой-то экзотикой? А давайте посмотрим….
Принятые тогда к ношению сразу несколько шерстяных юбок. В лучшем случае – хлопковых. И это в условиях Юга страны, где в июле 35 Цельсия – норма (хотя в Америке принята температурная шкала Фаренгейта).
В этой связи стоит сделать одну ремарку: приличная женщина того времени не носила нижнего белья! Это считалось уделом только падших женщин. Что с учётом женской физиологии, в которой нет ничего постыдного хоть по меркам нашего времени, хоть середины XIX века, диктовало некоторые фривольности среди продвинутой части молодёжи Юга – при всём пуританстве тогдашних нравов.
Ни о какой контрацепции тогдашнее общество и слыхом не слыхивало! Хотя «изделия» из латекса были к тому времени известны уже 20 лет, но использовались они мужчинами лишь для походов к жрицам платной любви. Поэтому стройные, изящные девушки из среднего класса и высшего общества рожали в замужестве непрерывно, уже к тридцати обзаводясь 4-5 детьми, превращаясь в почтенных матрон. Часто мало отличаясь от дородных негритянок-кормилиц. Хотя, конечно, есть категория женщин, которые чем и сколько ни корми и сколько ни рожай – остаются как девочки, «тонкие и звонкие». Генетика!
Юг был промышленно менее развит, чем Север. Поэтому принятый там рабский труд чернокожих ещё долгое время мог оставаться основой экономики. Ведь для сбора сельхозкультур и главного богатства конфедератов – хлопка, высококвалифицированный труд, как на заводах северян, был не нужен. А на Севере страны высокая потребность в рабочих руках, притом руках квалифицированных, была высока, что требовала привлечения к нему и женщин. Притом достаточно образованных. Получение же профессионально-технических навыков было неотрывно связано с повышением роли женщины в обществе уже не как матери и домохозяйки, а активного участника общественной жизни. А это подразумевало и расширение гражданских прав – за что женщины-северянки начали борьбу начиная с 1848 года, одновременно с началом промышленного бума на Севере.
Замужняя женщина на Юге была практически изолирована от регулярного общения с посторонними, так как даже те немногочисленные связи, характерные для её круга в девичестве, обрывались из-за традиционных занятий, принятых как в семьях плантаторов, так и среди белой бедноты. Это ведение домашнего хозяйства, забота о здоровье как членов семьи, так и рабов (если они были в собственности), работы в саду или на собственном земельном участке. Богатым, конечно же, было проще – там значительная часть хозяйственных забот взваливалась на рабские плечи – однако всем этим нужно было ещё уметь управлять! Так в простом вроде бы быту выковывался особый, присущий только женщинам-южанкам, характер – что отлично показал эпизод со Скарлетт, которая недрогнувшей рукой пристрелила янки-мародёра, пробравшегося в её дом. Отсюда же её «Если мне для хорошей, обеспеченной жизни, надо будет украсть – украду. Надо будет убить – убью!»
Отсутствие правовой защищённости рождает произвол противоположной, мужской стороны. И это касалось как имущественных отношений, так и личностно-интимных: мужчины-южане считали обыденным делом иметь темнокожую наложницу- рабыню. Что в их сознании никак не вступало в противоречие с их убеждённостью, что те – не совсем люди. Что подтверждалось их слепой яростью, когда становились известны случаи связи белой женщины с «цветным». Греховодника обычно убивали. Греховодница подвергалась травле и остракизму. Надо ли говорить, что мужские измены вызывали в женской половине общества Юга сильное, хотя и глухое, раздражение?
Таким образом сложился разный семейных уклад Севера и Юга. В южных штатах ценилось довольно высокого качества женское гуманитарное образование, а сами дамы были более утончёнными и могли похвастаться хорошими манерами. А в среде решительных северянок стало набирать обороты движение феминисток, тон в котором задавала первая леди страны Эбигейл Смит.
Надо ли говорить, что существующие в середине века реалии для самой Маргарет Митчелл, взявшейся за описание тех событий 60 лет спустя, рассматривались уже с позиций, если можно так выразиться, «общеженских»? Который стали характерными не только для северянок, но и южанок. Здесь позиция автора романа напрямую пересекается с позициями радикально феминизма того времени. Ведь его основательница Элизабет Стэнтон утверждала, что брак как общественный институт изжил себя, ибо он просто вид неоплачиваемой деньгами «услуги» и принудительного домашнего труда! А как в этом свете выглядела Скарлетт О’Хара с её привычкой вникать в тонкости хозяйства усадьбы и многое делать своими руками, взваливая на себя груз часто невыносимый?
Пожалуй, для самой Митчелл бешеный успех «Унесённых ветром» стал откровением. И поневоле закрадывается мысль, что сами американки, досыта объевшиеся феминистическим лозунгами того времени, начали слегка ностальгировать по временам, в которых джентльмены были джентльменами, а леди – леди. Позабыв о тёмных сторонах бытия того времени.
Но это уже свойство человеческой натуры – помещать Золотой Век где-то в прошлом. Потому что будущего мы, ничего не зная о нём, по большому счёту… страшимся. И наверное, не зря – от происходящего в современном американском обществе южанка Митчелл наверняка пришла бы в ужас.
