«Хоецкие» достаточно распространённая шляхетская (дворянская) польская фамилия с давней историей. Мы коснемся только тех Хоецких, которые имеют отношение к деревне Томашовке.
Примерно в 1715 году Ян Самуил Хоецкий получает в нынешней Хмельницкой области Украины небольшое, но очень старое (известное с середины 16 века) село Самчики на реке Случь, в котором в то время было жителей восемь. Судя по всему, род Яна Самуила принадлежал к гербу Любича из Мозовии в Польше. В 1725 году в Самчиках появляется каменный дом, остатки которого существуют и поныне. Примерно в 1737 году Ян Самуил умирает и его имение получает сын Франтишек-Казимир Хоецкий (1710- 1779). Он был не просто католиком, а сторонником Ордена Марианистов и построил костёл этого Ордена. Связано это было в том числе и с тем, что его сын Юзеф был монахом этого Ордена. Для него был специально построен монастырь. Орден образовался в конце 17 века на территории Польши и считал Деву Марию образцом для подражания: аскетической жизни, помощи и просвещения бедных. Ещё один сын, был Хилария. Но нас интересует Ян Непомук Хоецкий. Станислав Любомирский, киевский воевода, подал в суд на Хоецких как раз из-за этого чрезмерного присутствия марианистов в повете (уезде) и выиграл дело. В 1791 году имение передаётся двоюродному брату Петру Чечелу (1780-1843) (он был сыном сестры Казимира Екатерины).
P.S. При Чечеле в имении был отстроен прекрасный особняк и разбит чудесный английский парк. Строил особняк известный архитектор Яков Кубицкий, тот самый, который строил Бельведерский дворец в Варшаве,в котором обитал Наместник Царства Польского, а сегодня находится президент Польши. Садом занимался не менее знаменитый Дионисий Макклер. После польского восстания 1863 года, в котором хозяин принял активное участие, имение было конфисковано. Затем его продали другим хозяевам. Вплоть до революции Самчики было настоящим культурным центром края. Сегодня здесь музей. Но это уже другая история.
Ян Непомук Хоецкий (Иван Францевич Хоецкий) (1748 -1816) активно занимался политической деятельностью. Занимал пост Брацлавского судьи, пограничного судьи, его избирали от Киевского воеводства (второго созыва), депутатом Четырёхлетнего сейма Польши, где он выступал активным сторонником Конституции 3-го мая 1791 года и противником Тарговицкой Конфедерации конфедерации (по сути, противником крупных польских магнатов, поддержавших действия России). В своих речах на Сейме критиковал крупную и мелкую шляхту за «эксплуатацию простонародья». За свою деятельность получил ордена Белого Орла и Святого Станислава от последнего польского короля. После раздела Польши уезжает за границу, но возвращается и живет в имении киевского епископа К. Цецишовского в Фастове, человека, который тоже нас интересует.
В 1810 году покупает имение Григория Алексеевича Долгорукого, состоящие из трёх сел Дедовщины, Томашовки и Голяк. Местом пребывания становится Дедовщина. До нашего времени, насколько мне известно, дом хозяйский в этом селе не сохранился. Но точно известно, что новый хозяин перестраивает Свято Покровскую церковь и возводит католический костел.
Вообще, мы плохо представляем Правобережную Украину, которая вошла в состав России последней из польских земель. Удивительно, моя Томашовка в 60 км от Киева, но и она представляла именно эту часть страны. Это был глубоко сельскохозяйственный регион, экономика ориентирована на производство зерновых. Шляхта продавала своё зерно через Одессу или Данциг в Европу. Крестьянское зерно в этом не участвовало, его едва хватало на прокорм. Ремесло слабо развито. Из промышленности на Киевщине в 1807 году всего 551 винокуренный завод и 11 пивоварен. Примерно тоже самое и в других правобережных губерниях- Подольской, Волынской, Херсонской. Но самый яркий показатель экономического и политического развития- отсутствие полноценных городов. К началу 19 века в Киеве проживало примерно 6712 д мужских душ (перепись 1795 года). Проблема с которой столкнулись новые власти- это создать уездные центры. Ни Фастов, ни Васильков, ни Сквира, ни Белая Церковь. ни вообще какой-либо местное местечко на звание города не тянули по двум причинам: по численности, это были скорее большие деревни, второе, все они были частными владениями. Таким образом, уездными города стали в очень странных условиях.
При наличии новой российской администрации, я уже об этом писала, польским магнатам необходимо было польское окружение. В сёлах они продолжали содержать большое количество (до 10%) мелкой безземельной шляхты, жившей, часто, в таких же условиях, как и крестьяне. Но это делало жизнь землевладельцев более комфортной, для шляхты создавало родное окружение. В своих экономиях они использовали ещё и еврейское население, которое тоже стало прибывать в деревни. Русификация среди поляков пробуксовывала. Вот как об этом пишет историк Николай Иванович Костомаров, который в середине 19 века занимался в Киеве преподавательской и научной деятельностью: «Тогдашнее стремление правительственных элементов к обрусению края произвело то, что поляки не смели себя называть поляками, называли католиками, что выходило забавно: слово «католики» в Киевском крае теряло своё повсеместное значение вероисповедания и стало означать как бы какую-то национальность; но, отличая себя католиком, поляк, однако, ни за что бы не назвал себя русским, потому что в этом крае и слово «русский», наоборот, перешло как бы в значение вероисповедания. Этим, собственно, только и ограничивалось тогдашнее обрусение. Поляки все-таки исключительно говорили по-польски и не хотели знать по-русски; приобретая знание русского языка поневоле в училище, поляк считал, как бы нравственною необходимостью поскорее забыть его. Интеллигентный язык во всём крае был исключительно польский, и даже крестьяне поневоле должны были усваивать его. Иначе и быть не могло там, где огромная масса малорусского православного народа оставалась в порабощении у польских панов-католиков и где самый закон империи давал последним столько прав над первыми»("Автобиография").
