– Тебя как зовут? – спросил я наконец, переходя на «ты».
– По паспорту Йола, а для друзей – Софья.
Она полуобернулась, стрельнула взглядом, но не попала: молния сверкнула и пролетела мимо, чуть не опалив мне брови. «Наклонность женщины к блуду узнается по поднятию глаз и век её», – утверждал Бекешин, а он знал, о чём говорил. Мне казалось, её рука отражала сокровенные желания: небольшая ладошка становилась горячей и всё более влажной.
– Никаких Софий, – сказал я. – Хватит с меня. Такое ощущение, что вокруг одни Софьи. Я буду звать тебя… Как ты сказала?
– Йола… – Тут она и объяснила происхождение необычного имени. – Значит, ты будешь «звать»? То есть теперь мы будем встречаться?
В другое время я бы подумал, что это женское кокетство с нотками ехидства, но голос был рассеянный, она явно думала о чём-то другом, не о свидании.
– Я бы не хотел оставлять тебя одну в такой день – провожу, если не возражаешь.
– У меня муж, он подъедет, заберёт.
Ну, конечно, муж, кто бы сомневался, что у неё есть муж!
– А-а-а… Понятно. Я подожду, пока заберёт…
Тут появилась девушка в белом халате. Не знаю, как её правильно назвать – медсестра, наверное.
– Ваша мама в палате, дежурный врач присмотрит за ней. Завтра позвоните, узнайте, что нужно принести. Время посещений – на двери. Сегодня никого не надо беспокоить, поезжайте домой. Всё будет хорошо.
– Всё?
– Всё.
– Спасибо, – сказал я девушке и уже Йоле: – Пошли!
Я предложил руку – она не отказалась. Уже на улице спросил:
– Может, со мной на такси? Пусть муж подъезжает к дому.
Она кивнула, но никому звонить не стала.
Усадил Йолу на заднее сиденье, сам сел рядом с водителем. Ехали молча. Я смотрел в окно и слушал дебильную попсу, которую крутил в своём плеере водила. Говорить было не о чем. И вдруг заиграла настоящая музыка, я её сразу узнал, это был Коул Портер, и был он к месту.
Уфа для меня – самый романтичный город. Да и могло ли быть иначе, если все мои романы только здесь и завязывались. Такси летело по 50 лет СССР – улице Полтавской, практически свободной от машин и пешеходов, я любовался ночной подсветкой театра «Нур» и огнями фонарей на мосту через Салаватку, слушал, как Портер бьёт по клавишам рояля, и голос его, как свет далёкой звезды, врывался всполохами из 20-х годов прошлого века. Песня была знакома. «Одинокий мужчина в мире затейливых женщин», – неслось из динамика. Пронзительнейшая мелодия из всех, написанных когда-либо американцами, неизменно вызывала восторг в моем сердце. Обернулся к Йоле, она никак не отреагировала на музыку, а мне улыбнулась. И даже кивнула.
– Я спросил твоё имя, а сам не представился, – опомнился я.
– Я знаю, как тебя зовут.
– Откуда?
– Резеда сказала, что Самат дома и обязательно поможет.
– Из пятой квартиры? Она всё обо всех знает.
– Спасибо за помощь. Не хочу оставаться одна. Можно я у тебя побуду? – Это прозвучало неожиданно, даже таксист вздрогнул и посмотрел на меня искоса и загадочно. Подмигнул, но сдержался, не стал комментировать. Какой тактичный засранец!
«Побудешь» в полночь? Ну ладно. А с чего ты решила, что у меня дома больше никого нет? Хотя… нетрудно догадаться…
– Да, конечно. Я ложусь поздно, много работы, посижу за компом, а ты располагайся – полежи, посмотри телевизор.
«Поработать» – было бессмысленной затеей. Поскольку, как зашли, я стал суетиться с чаем, а она занялась моей библиотекой, словно никогда не видела столько книг, собранных вместе.
– Ты всё это читал?
– Есть сомнения?
– Нет. А это твои книги? Ты писатель?
– Пишу помаленьку.
– Для кого?
– Для девушек, которые ждут своих мужей в моей квартире.
Она не улыбнулась.
– Он не приедет.
– Я догадался.
– Да? – Наконец-то она отвлеклась от своих мыслей, и её взгляд сосредоточился на мне. – Это плохо?
– Как тебе сказать... Для меня было бы хуже, если бы он приехал. Проходи на кухню, я заварил «Лао тэ дзи», этот шу пуэр как раз для такой девушки, как ты. Пойду включу Коула Портера, а потом просто поболтаем, если хочешь.
– Что за Портер?
– Мужик такой.
– Как пиво?
Девушку ты имеешь
Ту, о какой мечтал ты…
Подписывайтесь на мой канал!