Почему-то мы были там все вместе. Мама, я, Дашка, совсем взрослая Дашка, переросшая пубертатный протест миру, и Маринка, озорная, как щенок, но уже ростом догнавшая меня и это всё было как-то странно, но замечательно.
Солнце заливало светлую кухню в доме родителей, мучная пыль летала в воздухе, мы пекли мой любимый торт - "Наполеон" по старинному семейному рецепту... В кастрюле поблескивал заварной крем, Дочь мешала его, сдувая со лба пот и боясь остановиться, потому что мама пугала "Дашка, прекратишь мешать - омлет получится!"
Я хохотала, мама тоже...
Румяные коржи лежали на подоконнике, Маринка то и дело подбиралась к ним, а мама шутливо хлопала её по попе полотенцем, отчего муки в воздухе становилось всё больше и это было очень смешно.
Я точно знала, что мужчины смотрят телевизор в комнате рядом, я была так счастлива...
- Оль, ты чего плачешь? - спросила удивлённо мама...
- Оль, ты чего плачешь? Проснись, Олька, ты что?..
Перед моими глазами ещё стояла та солнечная кухня и мама. Мама, которая умерла ещё в первую волну вируса.
Я застонала, не желая выныривать из этого чудесного сна, где было так легко и тепло. Дом ощутимо выстыл за ночь, казалось, что скоро дыхание начнёт повисать облачком пара.
Сашка стёр слезинки с моих висков, я прижалась к его руке щекой и всхлипнула, пытаясь удержать это ощущение счастья, неумолимо сменяющееся чувством потери.
Серое зимнее небо было похоже на целый ряд пыльных занавесок, мне всегда казалось, что в такие дни облака спускаются из своей холодной вышины обниматься с тёплыми трубами наших домиков.
Сашка уже растопил печь, вставая, он укрыл меня вторым одеялом, наверное, мне стало жарко - оттуда и солнце, и духовка, и торт...
Слёзы всё текли и текли, вспоминать ту, прошлую жизнь, было мучительно.
Вот уже год, как мы живём в глухой тайге, на полуострове, покупка которого была моей дикой блажью, чуть не прикончившей наш бизнес. Деньги выдёргивались из оборота, я истерила, что мне ничего так больше в жизни не нужно, как этот клочок скал, омываемый ледяной свинцовой водой карельского озера, Сашка кричал, что это идиотизм, что на его обустройство нет денег, что мы никогда не потянем строительство турбазы, что надо подождать!
Можно говорить, что меня что-то вело, подстёгивало, а может, это просто случай, удача, что навязчивая идея стала нашим спасением.
Я не знаю.
Та жизнь закончилась в две тысячи двадцать третьем с приходом второй волны пандемии. Старый мир смела какая-то хитрая мутация вируса, наделавшего шороху двумя годами раньше. Как будто хозяйка, обнаружившая плесень у себя в ванной, потёрла тряпкой и ушла за новым сильным средством.
Да, плесень - это мы. Люди.
#художественнаялитература #постапокалипсис #пандемия #вирус