Раэ, поколебавшись, кивнул. Он все еще опасался менять тактику, но назревала необходимость делать вид, что у тебя с ведьмой более доверительные отношения. Настала пора собирать сведения по полной, в тем более, что именно такой приказ он получил из Цитадели. И все же было боязно: а вдруг ведьма почует излишнюю заинтересованность и быстро его раскусит?
Тем временем Мурчин, явно довольная согласием Раэ, хлопнула в ладоши, и из коридора, ведущего в спальню, вылетела, скрежеща о пол ножками, банкетка с подлокотниками, а из входа в библиотеку вылетело кресло, в которое Мурчин бухнулась не дожидаясь, когда кресло окончательно приземлится. Жестом когтистого пальца Мурчин толкнула Раэ на банкетку. Тот едва не завалился назад, но удержался за подлокотники.
-Пора обставить гостиную заново, - пробормотала Мурчин, разговаривая сама с собой, - ну да ладно… это уже успеется после солнцеворота…а сейчас, так уж и быть, слушай. Мне было двенадцать, я уже год была в ковене, куда меня принес Эне. Я была его любимицей, поэтому, хоть Ронда и точила на меня зубы, но не могла мне ничего сделать. Пару раз она даже как-то попыталась… Эне ее одернул. Да, одернул - после этого она смотрела сквозь меня, делала вид, что я пустое место, но не трогала. Зато на других ведьмочках Ронда отыгрывалась по полной. У нее всегда был дрянной характер. Ей никак и ничем нельзя было угодить. И так уж вышло, что Ида решила возглавить бунт против Ронды! Ей было тогда восемнадцать, она делала большие успехи в постижении ведовских наук, молодежь в ковене ее обожала! Гонорок у Иды был еще тот: с какого-то времени она перестала учиться: думала, что знает достаточно. Еще чуть-чуть – и она станет верховной ведьмой, а там и архиверховной, а там и самой Ронде даст пинка под зад. Признаться, я тоже хотела дать Ронде пинка под зад и занять ее место рядом с Эне. Нет, не для того, чтобы стать мейден. Тогда я не о власти думала…
«Ты про себя или про Иду рассказываешь?» - мысленно спросил Раэ. Послышалось цоканье когтей. Вран в клетке разворачивался к людям:
-Вот тогда ты была хор-рошей, Мур-рчин, ты думала, как угодить Эне! А сейчас ты глупая!
-Выслушай фамилиара и пойми наоборот, - усмехнулась ведьма, - а ты помалкивай! Ну так вот, шестеро – это уже малый ковен. Ида собрала пятерых, которым особенно надоела Ронда, и покинула Кнею! Как же бесновалась Ронда! Как она тогда была страшна! Мы все от нее попрятались… Нам приказали забыть имена отщепенцев, ни в коем случае не упоминать их при мейден… Та вроде как успокоилась и забыла, а оказалось что нет… Через год молодой и неопытный ковен выследили ведьмобойцы и устроили засаду.
Мурчин прервала рассказал тяжелым молчанием. Посмотрела сквозь напольные окна на солнечный день, который хоть как-то украшал запущенный лес… Но, судя по затуманенному взору, она наблюдала не за дроздами и не альвов высматривала, перед ней вставали картины прошлого.
-Но тут уж Ида сама виновата. Ее ковен вел себя ужасно. Раза два он приводил за собой на шабаши хвосты из ведьмобойц. Устраивали на дорогах и улицах городов глупые фокусы, почем зря нарывались на простецов. Из-за них выжлятники устраивали чес по Аве, Аиру и ближним селам. Из-за них спокойно не жилось другим ковенам. А хуже всего было то, что их не считали самостоятельными. Ну какая из Иды мейден? Все винили в их выходках Ронду и Эне, за то, что те не могли приструнить зарвавшихся ведьмочек. Хотя тут всех можно понять – все-таки это Ронда так доняла молодежь, что она сбежала, и отвечать-то за нее кто-то должен? Иные думали, что это Ронда привела ведьмобойц к молодому ковену, а иные, что он сам был неосторожен… А вообще, по большому счету, какая разница? Не надо плодить много врагов, а если они слишком расплодились – уничтожай их как клопов. Но Ида… в ней нет того ума, который должен быть у мейден. Она думала, что будет жить припеваючи, будучи на низших ступенях ведовства, с такими же дурачками, каких взяла под свою руку… Ну что, ведьмобойцы сожгли всех, кроме Иды. Ее спасла с позорной телеги Ронда. По пути на казнь похитила. Как сейчас помню, как она притащила ее сюда, в эту гостиную, за волосы, избитую, в смоляной рубашке… Ида стояла тут, на коленях, рыдала как сумасшедшая, и целовала руки и ноги Ронды… Бедолага! Ронда сказала, что она должна будет заплатить за свою попытку поиграть в мейден и за гибель тех, кого называла своим ковеном. И устроила ей такую жизнь, что мы все подчас думали, что лучше бы Иде было сгореть на костре вместе с остальными. Спала она в чулане за домом. Ела с полу, что ей бросит Ронда. Ей ни разу не позволили просто сесть на табурет, как ты сейчас сидишь. Даже когда пошел снег, Ронда не позволила ей дать обувь или плед. Чуть что – хваталась за плеть и била, стоило только ей придумать повод. А и без повода… Нам вообще было запрещено не то, что помогать Иде – даже разговаривать. «Иначе будете на ее месте!» Однако она поблагодарила Люсиаса, когда он раза два вытащил Иду из петли. Но было у нее еще одно измывательство, к которому она прибегала, когда уже на другие Ида становилась бесчувственной. Ронда делала вид, что собирается выгнать Иду из Кнеи. Вот этого Ида стала бояться больше смерти. Ей казалось, что сразу там, за границей, ее ждут ведьмобойцы, чтобы снова провезти ее в позорной телеге к месту казни и сжечь. Угроза Ронды пронимала ее даже тогда, когда она превращалась в овощ от издевательств. Она приходила просто в дикий ужас всякий раз, хотя игры в ее изгнания были просто играми...
-Мразь, - сквозь зубы процедил Раэ, - эта мразь не заслуживает даже могилы.
-Тут-то я с тобой соглашусь. Я зарыла Ронду как собаку! – чуть повысив голос произнесла ведьма.
-И этот ваш Эне…
-Он долго не вмешивался. И не вмешался бы, кабы не я. Я была умницей даже тогда… я однажды отличилась перед ним так, что он мне сказал «проси, чего хочешь». И я пожелала… изгнания Чушки, как мы тогда называли Иду. Никто не догадался, что я задумала. Хм-м...да... я была молода... Я рисковала: могла оказаться на ее месте. Я требовала сделать то, чего она так боялась, но на самом деле то, что должно было ее спасти. Ронда сделала так, как велел Эне. Она открыла границы Кнеи и пинком выкинула Иду. Как та верещала, надрывалась! Цеплялась за руки и ноги Ронде! Как позабавила эту дрянь напоследок.
-Она на тебя не злилась за то, что ты ее лишила игрушки?
-Да вот не помню… Она ж изо всех сил делала вид, что меня не существует, и я никак не влияю на ее жизнь… я все-таки была тогда совсем девчонка и любимица Эне. А у мейден считается плохим тоном, если она придирается к амантам магистра. Но я была умницей даже тогда, свой фавор не выпячивала… В тем более, что это было мое особое маленькое счастье, очень даже выстраданное. И я уже тогда могла покидать Кнею и летать. Да, Фере, я летаю с тринадцати лет! Я понимаю, что это тебе ничего пока не говорит, но для ведьмы это очень даже неплохо… очень даже многообещающе…
Я нашла Чушку, то есть Иду, два дня спустя в лесу, где она подыхала без воды и еды. В то время у нее все ногти были обломаны, а волосы лезли, так что ни на какую ведьму она похожа не была. Однако на метле удержалась. Мы обе долетели до Авы, где я ее бросила на пороге больницы для бедных.
-В тебе тогда, наверное, было много человеческого, - сказал Раэ.
Мурчин рассмеялась:
-Как легко получить от тебя похвалу! Я, чего доброго, могу рассказать тебе кучу таких историй, где я совершаю кучу таких поступков. И ты еще вдобавок в меня за это влюбишься! С тебя станется! Вон, как глазенки свои на меня выставил! Но… мне такой любви от тебя не надо. Это как любовь за хорошую работу почек или печени… за животные повадки… я хочу, чтобы ты любил меня не за то, что я поддаюсь низменной жалости к лежачему… которой у меня нет! Я хочу, чтобы ты меня любил за более существенные достоинства! Для этого тебя, конечно, надо перевоспитать, и ты уже поддаешься, ты же не узколобый…
«Я что, становлюсь сволочью?» – с тревогой подумал Раэ.
-Я так понимаю, в больнице для бедных ее выходили? – спросил он, возвращая рассказ в прежнее русло.
-Та-ак… и ты смотри тут мне, не влюбись в Иду за то, что она так много страдала! А то у вас, людья, и это бывает! Сначала жалеете, жалеете, а потом – бах! – люблю! Жалость не любовь. Да и не для того я тебе все это рассказываю, чтобы ты ее вздумал жалеть!
-Тогда зачем ты ее спасла, если не из жалости? – спросил Раэ.
-Вот это умный вопрос. Я тебе напоминаю, что даже тогда я была умница. Эне отпускал меня в город со всеми предосторожностями, а так, как он мне доверял, то не следил. Я ее пристроила к одной старой карге, у которой постоянно менялись служанки. Знала я эту каргу… держала прислугу впроголодь, рта не закрывала от брани… у нее еще ноги гнили от какой-то человеческой болячки… Ужасная старуха, но для Иды начались райские денечки! Она же снимала этой старухе боль… якобы мятными примочками… ха! И старуха ее полюбила как родную! Даже домик ей отписала по завещанию! Когда я навещала Иду, я ее еще спрашивала – чего ты теперь-то не убьешь старуху? А она мне отвечала «а мне и так неплохо живется», да и осторожная она стала после того, как обожглась на молоке… Именно эта осторожность и позволила ей выжить среди людья… Всегда в чепчике – ни одной волосинки не увидишь, всегда при ножничках, если начнут когти отрастать. Безупречная служаночка! Такая, какая мне нужна!
-А зачем? – спросил Раэ и прикусил язык. Слишком заинтересованно да напрямик расспрашивает.
-Чтоб ходить по городу, дурачок. Знатные дамы одни не ходят. Когда Эне отпускал меня в город, он думал, что я бываю только там, где девице дозволительно ходить одной – в княжеском саду, в девичьих банях, на общественные чтениях книг… на всей этой скукотище! Ему и в голову не приходило, что мы обе понадеваем маски и пойдем туда, где дама может появиться только в сопровождении. Например, в нотариальную контору. Я ж в пятнадцать купила дом…жаль, что сейчас его пришлось сжечь…
-На какие деньги?
-Да не на какие! Эне меня задаривал подарками, особенно, когда начал охладевать. А я уже тогда могла делать неплохие фантомы…
Мурчин развела руками и между ними размоталась тяжелая золотая цепь, внушительно звякнула и исчезла.
-Мне даже нравилось его дурить, когда он мне приказывал вколоть шпильку или дареный им браслет надеть. Он моих фантомов не отличал от подлинника! Эх, Фере, не понимаешь ты, насколько я восхитительная ведьма! В пятнадцать лет я могла его дурить! И Ронду тоже… Я все, что он мне дарил, закладывала в лавке Авы… ему же не придет в голову, что я могу пойти в городе в ломбард… у меня же не было соответствующего сопровождения. А он отпускал меня одну. И очень, очень легко… потому, что он охладевал ко мне и все меньше беспокоился, как я провожу время, и что я делаю…
-Новая фаворитка?
-Угу… глупая нахальная девчонка! Как вошла в силу, начала грубить мне, а затем и Ронде… Я такой дурой на ее месте не была. Понимала, что, как только Эне ко мне окончательно станет равнодушен, Ронда запустит в меня когти. И я стелила солому туда, куда упаду. Если б Ронде вздумалось бы меня вышвырнуть из ковена, я была готова к этому хоть завтра. В тем более, что в городе меня уже знали, как вдову… ведь вдове же можно ходить везде, в отличие от девицы. А то, что я еще слишком молода, можно скрыть за маской. Да и Ида мне помогала. К тому времени ее старуха умерла… Нет, ей по завещанию ничего не перепало, потому, что нарисовались наследнички-родственнички… суды и все такое... Но у нее хотя бы была своя легенда, прошлое, про которое можно поговорить с соседками на улице. Она уже была не из ниоткуда, у нее в городе была своя история, история порядочной сиделки, которая отказалась от завещанного имущества, которая перешла в услужение приезжей вдове из Этрары. О, она была для меня идеальной служанкой! Особенно, пока боялась, что я в любой момент могу выдать ее Ронде… Хотя, когда я убила Ронду, Ида несколько... хм-м, ну ладно.
-Но теперь она тебе понадобилась в Кнее. Зачем?
Продолжение следует. Ведьма и охотник. 74 глава.