Не английское, а испанское правопреемство теперь угрожало этому затишью в европейском мире. Первого ноября 1700 года Карлос II Испанский, монарх, чья скорая кончина была предсказана с момента его рождения, действительно умер в возрасте тридцати девяти лет, и, конечно, он умер бездетным.
В смелом жесте презрения к различным правителям, которые на протяжении многих лет умышленно распиливали его империю, Карлос оставил все свои владения внуку своей сводной сестры: это был не кто иной, как герцог Анжуйский, второй сын дофина Франции. Вполне можно было утверждать, что герцог Анжуйский был ближайшим наследником Карлоса (старший брат Анжуйского герцог Бургундский, как и сам дофин, был исключен как будущий король Франции).
В равной степени потомки родной сестры Карлоса Маргариты Терезы, вышедшей замуж за императора, могли предъявить претензии: ее внук Йозеф Фердинанд Баварский, принц (правда, не очень и знатный), был подходящей кандидатурой: но увы, он умер в 1699 году.
Имперский выбор был более откровенно Габсбургским: младший сын императора, эрцгерцог Карл (тот, кого когда-то предлагали в качестве жениха Аделаиде).
При оценке решения Людовика XIV принять престолонаследие в пользу внука, как и в случае с судьбой Якова Эдуарда Стюарта, следует избегать ретроспективных взглядов. Не в духе Людовика XIV было отказаться от такой великой династической награды для своей династии — и, конечно же, лишить ее Габсбургов в то же время.
Он не нуждался в увещеваниях мадам де Ментенон (которая, во всяком случае, не делала никаких намеков и ни к чему явно не побуждала, а просто вежливо и благосклонно встала на сторону дофина). Но здравый смысл подсказывал ему, что австрийская сторона не отдаст корону без борьбы. В чем Людовик потерпел неудачу, так это в том, что он не разобрался в тревогах Австрии: он должен был, одновременно с принятием предложения и короны в пользу Анжу, дать понять, что сам Анжуйский никогда не унаследует французский престол. (У Бургундской четы на тот момент не было детей, так что это было вполне возможно.)
Кто знает? Возможно, тайные имперские мечты все же волновали Людовика, и мысль о соединении двух корон Франции и Испании не была ему полностью враждебна. Как бы то ни было, он сообщил о своем решении внуку, когда Анжу играл в карты. Юноша почтительно встал, воспринял известие «с серьезностью и хладнокровием восьмидесятилетнего короля» и тотчас же сел, склонив голову, словно отягощенный заботами о тяжелой короне.
«Надеюсь, Ваше Величество сегодня хорошо выспится», — вежливо сказал Людовик XIV. Анжу, которому еще не было и семнадцати, был здравомыслящим, интеллигентным юношей без утомительной набожности герцога Бургундского и излишне озорной натуры четырнадцатилетнего Берри.
Спал ли Анжуйский, теперь превращенный в Филиппа V, неизвестно. Лизелотта, как обычно, сказала что-то более живое и яркое. На охоте с новым монархом она демонстративно пропустила его: «После Вас, великий король», — сказала она. Герцог де Берри «чуть не умер от смеха».
Но восшествие французского кандидата на испанский престол оказалось нешуточным делом. Последовавшая за этим война за испанское наследство будет описана Уинстоном Черчиллем в его биографии Мальборо как «Первая мировая война», поскольку в нее были вовлечены другие континенты, а также Европа. В ходе ее всевозможные беды и разорение охватят Францию.
- Продолжение следует, начало читайте здесь: «Золотой век Людовика XIV — Дар небес». Полностью историческое эссе можно читать в подборке с продолжением «Блистательный век Людовика XIV».
Самое интересное, разумеется, впереди. Так что не пропускайте продолжение... Буду благодарен за подписку и комментарии. Ниже ссылки на другие мои статьи:
