... Какое-то время Таня ещё пыталась сопротивляться и броситься в погоню за Генкой, но я не позволил ей этого сделать. Слова старухи прозвучали убедительно, наполнив моё сердце невыразимым ужасом. Предполагаю, Таня ждала от меня героического поступка, а я не оправдал её ожиданий.
Она больше не плачет. Отвернулась к стене и молчит. И даже не смотрит на меня. Может, оно и к лучшему. Нет сил терпеть его взгляд, полный презрения и отвращения.
Светает! Вопли снаружи растворяются в утренних лучах восходящего солнца. Чёрт возьми, как же хочется жить!
29 июня.
Я остался один. Больше нет ни Гены, ни Танечки, ни даже старой Евдокии. Все они сгинули! Я схожу с ума... Все, что произошло предыдущей ночью, кажется нереальным кошмаром.
После пропажи Генки в его поисках мы с Таней обежали всё поселение. Местные старики на диалог не шли, отмахивались и посылали к чёрту. Все попытки найти Генку или хотя бы понять, что произошло ночью, оказались тщетны. Евдокия с ночи не обмолвилась ни единым словом. Старуха продолжала усердно молиться.
Я предложил Тане уходить из поселения:
— Послушай, как только мы выберемся, обратимся в милицию. Они найдут Генку! Здесь нельзя оставаться!
— Я не уйду без Гены или пока не узнаю, что произошло с ним. Ты, Мишка, плохой друг. Трус, мерзавец и предатель! Генка бы тебя не бросил! — рассвирепев, остервенело прокричала мне в лицо Таня.
Она сказала то, что я и сам осознавал в глубине своей души. Я слабак и жалкое отребье! Но я не хочу сгинуть здесь, как другие. И всё же мне ничего не оставалось, как плестись следом за ней.
По возвращению в избу Евдокии, Таня окончательно обезумела в своём стремлении найти Гену. Изготовив нечто подобное факелу, она подожгла его. Пламя яростно поднималась ввысь. Угрожая Евдокии сжечь избу, Танечка потребовала дать объяснение происходящему:
— Ради Бога, которому вы молитесь целыми сутками, умоляю, расскажите, что здесь происходит?! Что случилось с Геной? Иначе, клянусь, я спалю вас и этот дом до тла!
Под напором очумевшей от гнева девки, старуха сдалась и поведала дичайшую историю.
... Много лет тому назад в поселении проживало немало людей: и старые, и молодые, и дети. В основном это были большие семьи. Жили тихо, мирно и спокойно. В одном из домов ютилась молодая женщина. Всё местные знали, что и мать её покойная, и бабушка были ведуньями. Величали девку Галиной, и каждый из жителей хотя бы раз да обращался к ней за помощью. Обладала ведьма сильным даром, всё могла: лечить, заговаривать и чары наводить.
И однажды зашептался народ, мол, повадился к Галине ходить Захар. Мужчина женатый, имеющий троих детей. Сплетничали бабы, утверждая, что приворожила ведьма мужика. «Семью разрушила, стерва проклятая!» — осуждали женщину люди.
И вдруг беда пришла, откуда не ждали. Сгорела изба Захара. А в ней заживо угорела женушка его с тремя детьми. И только один Захар уцелел. В эту же ночь, как вынесли обугленные тела деток и женушки, не выдержав страшного горя, повесился и сам Захар.
Утверждали люди, что всё произошло на глазах Галины. И она, стоявшая рядом, не остановила Захара. Видела, как петлю на шею закинул, как отдал Богу душу. И смеялась, будто бесы ей овладели. Гнусно, зловеще. Чёртова баба!
Разгневался народ, отправился к избе Галины. Выволокли мужики ведьму за волосы на улицу, а бабы задали трёпку. Били, плевали и проклинали Галину. А после привязали её, ещё живую, к дереву и разошлись по своим домам.
Всю ночь осыпала ведьма проклятиями людей. В каждой избе слыхали её одичалые вопли.
— Гореть вам в аду! За каждым из вас приду! Будьте прокляты! — не унималась Галина до самого рассвета.
А вернувшись утром, люди обнаружили лишь её бездыханное тело.
И с той ночи началось. Один за другим исчезали люди, превращаясь в мрачные безликие тени, бродящие по ночам и забирающие души живых. Блуждают проклятые души в зловещей мгле, и нет им упокоения. Не приберет их к себе ни Бог, ни чёрт!
Так и остались на этой проклятой земле лишь старики. Да и те незрячие. Кто к старости ослеп, а кто и сам глаза себе выколол. Евдокии, можно сказать, повезло - с рождения слепа. А ежели не видят глаза, то и тени людскую душу поглотить не могут.
«Прокляла ведьма! Гадина! Нет нам спасения! И выхода нет с проклятой земли!» — злилась Евдокия. — Уж сколько я слёз выплакала, уж сколько молитв к Господу возносила. Всё здесь и топчу черную землю. Мучаюсь и боюсь каждую ночь. Видать, забыл меня Бог! Нет для меня, грешной, места на небесах.
Таня смотрела на старуху ошалевшими глазами, не веря её словам.
— Смеркается! — прервал я нависшую тишину.
Евдокия вновь принялась за моления. А Таня, раскачиваясь на табуретке, словно ополоумела и повторяла за Евдокией слова молитв. При этом она не молилась, она издевалась над старой Евдокией, передразнивая ее и перебивая время от времени нецензурной бранью. Ах, если бы я знал, что задумала Таня, я бы остановил её...
Понимая, что от наступающей ночи не стоит ждать ничего хорошего, я не сводил глаз с закрытых окон и дверей. Мои руки дрожали, сердце колотилось. В какой момент Таня замолчала и сделалась на удивление спокойной. И лишь за окном послышались надвигающиеся во мраке стоны, как она стремглав подскочила к окну, открыв его, и закричала:
— Гена!
Всё происходило так быстро, что я едва смог опомниться.
— Он там! — замерев у окна и смотря в темноту, прошептала она. — Я вижу его. Он идёт ко мне!
Закрыв глаза, я потянул её к себе:
— Не смотри! Слышишь? Не смотри на него!
Но Таня уже не слышала меня. Она бросилась к двери и распахнула её. Я увидел, как множество серых силуэтов начали проникать в дом. Они плакали, вопили и стонали.
Адские тени тянули свои руки, шаря в воздухе длинными пальцами. Я схватил Таню за запястье и потянул к себе.
— Отпусти! — прошипела она, глядя остекленевшими глазами.
И, вырвав свою руку, будто бы завороженная, бросилась на улицу, в неиссякаемый воющий поток теней. Её исказившееся лицо до сих пор стоит перед моими глазами. Я виноват перед ней. Не смог её остановить.
— Она сделала свой выбор. Лезь, подпол. Сейчас же! — донёсся до меня крик Евдокии.
Я оцепенел от ужаса. И тогда старуха сама открыла люк подпола и столкнула меня вниз. Ударившись головой о лестницу, я потерял сознание. Последнее, что я увидел, было лицо Евдокии, которая закрыла люк надо мной
После того, как я очнулся, мне пришлось выбираться из укрытия. Первое, что рассмотрели мои глаза после мрака, сидящую на коленях перед иконами Евдокию. Её поза показалась мне неестественной. Старушка сгорбилась, голова уткнулась в пол. Приблизившись, я понял: Евдокия скончалась и её смерть не связана с ночными тенями. Лампадка ещё горела. Старая женщина отошла в иной мир в молитве.
«Пожалуй, Евдокии снова повезло и на небесах услышали её молитвы »,— подумал я в этот момент.
Теперь я точно знал, что все слова Евдокии правдивы и намеревался бежать с поселения.
Выйдя со двора, двинулся вдоль старых домов. Я замечал, как оставшиеся жители прятались за калитками, прислушиваясь к моему побегу.
— Идите к чёрту! — неожиданно даже для себя закричал я. — Вы все и ваша проклятая земля! Спалить бы всё к чёрту, да вы и так в аду сгорите!
Моё сердце наполнила злость и ненависть. Шаг за шагом я удалялся от поселения и спустя время не поверил своим глазам: в вечерних сумерках передо мной вновь предстало поселение.
Неизвестный день.
Я не знаю, какое сегодня число. Думается, прошла вечность с того момента, как мы с ребятами вступили на эту проклятую землю. Каждую ночь я прячусь в подполе избы покойной Евдокии и с наступающим рассветом снова и снова безуспешно пытаюсь покинуть поселение. Сколько бы километров я не прошёл и куда бы не бежал, неведомым образом я возвращаюсь.
Дни и ночи смешались. Я более не владею своими мыслями. Мне страшно. Я слышу, как местные шепчутся за моей спиной. Мне кажется, или они смеются надо мной и хотят, как и ведьму, привязать к дереву.
По ночам я различаю голоса своих друзей. Они приходят с другими тенями и призывают меня к себе. Генка и Танечка, а с ними Иван и Алексей. Да! И они здесь! Неприкаянные и безвинно проклятые. Они зовут меня за собой.
Безысходность - теперь только так я могу описать своё состояние. Я нашёл то самое дерево, где умерла Галина. Могущественное и сильное. Его не обхватить руками. Сколько оно повидало за своей век? А я и не жил совсем.
Я сделал петлю и закинул веревку на ветку. Сегодня мой последний день и, наконец, всё закончится. Думается мне, я буду гореть в аду вечно за свою трусость и слабость. Я лишь хотел жить...
На этом записи в дневнике обрываются.
Многие любители приключений искали проклятое поселение, но никому из них не удалось его разыскать. А возможно, найдя, они уже и не смогли рассказать о своей находке.
Нет поселения и на карте. Умалчивают о нём и местные старожилы.
Однако примечательным остаётся то, что и по сей день в наших краях нет да нет, а продолжают бесследно исчезать люди, а порою и целые группы.
