Глава 19.
Приглушённый шум открывающихся и закрывающихся шкафов с кухни, подтверждал, что бабуля нервничает не меньше моего. Ещё, когда я принимал, душ у меня сводило живот. Я нервничаю, и в то же время стараюсь мысленно ослабить к вечеру нервозность.
- Вся моя жизнь последние три года была подготовкой к этому вечеру. – Рассуждал я, сжимая в руке, купленную бутылку сухого вина.
Предыдущие два года я провёл в тревожном предчувствии. Пока мои одноклассники по выходным бросались во все тяжкие, что полагается юнцам, создавая проблемы себе и родителям, я упорно занимался, просиживая вечера с учебниками, в компании Галины Романовны.
Я горд тем, что мой изнурительный труд, в конце концов, на первом этапе жизни полностью оправдался. Школу я закончил, получив только три четвёрки, остальные же отметки были – отлично.
Бабушка с папой, настаивали, что бы я подал заявление сразу в несколько вузов. Но я упорно стоял на своём только в тот какой хочу и ни в какой другой.
Это нужно было видеть, когда я заикнулся о своём решении подавать заявление в один вуз, бабушка вместе с папой поменялись в лице и стали метаться по комнате, Галина Романовна, устав рухнула в кресло, а папа, размахивая руками, обрисовывал моё дальнейшее будущее с автоматом в руках.
- Ты подай заявление, как вариант, — настаивал папа. - А там решим, что делать дальше.
- Хорошо, папа, — сдался я.
Надевая костюм, дружащимися руками пытаюсь застегнуть молнию на штанах.
Наконец-то одерживаю победу над молнией и надеваю пиджак. Одеваясь, я почти успокаиваюсь, пока не обнаруживаю на рукаве болтающуюся пуговку.
- Только не это! – срывается мой голос, и я снимаю пиджак и вешаю его на спинку стула. – Что делать?
В комнате появляется бабушка в переднике.
- Что опять случилось?
Я показываю на рукав пиджака.
- Где пуговица? – интересуется Галина Романовна.
Чаша моего терпения переполняется, и я расстроенный падаю в кресло.
- Было бы из-за чего?
- До встречи осталось полчаса, — сознаюсь я. – Я уже опаздываю в школу.
- Сейчас минуточку, — сказала бабушка и взяв в руки пиджак вышла в коридор, а через минуту вернулась.
- Одевай, — скомандовала она, протягивая мне пиджак.
- Уже пришила?
- Не – отрезала от другого рукава, — созналась Галина Романовна. – Теперь пуговиц одинаковое количество. - Отвечает бабушка.
- Знаю, что папа и бабушка очень волнуются за последний мой школьный день, — мыслил я. – Бедные мои родственники, я представлял этот день не одну неделю и не один месяц, по часам и минутам. И поэтому право на нервное потрясение имеет только один человек и надеюсь, что это буду не я.
Подходя к школе, слышу шум выбегающих на перемену школьников младших классов. Они выглядят такими наивными и довольными. У них впереди каникулы. И ни один из них не задумывается, что за этими стенами, окрашенные в тёплые тона скрывается невыносимая тоска.
Вхожу в нашу классную комнату, меня немного потряхивает. Решаю, что это от недосыпа.
- Ты как? – интересуется друг.
- Привет, отвечаю я. – Что не так?
- Ты бледный, — шепчет друг. - Что-то случилось?
- Плохо спал. – Бросаю я. – А где Полина?
- Ещё не появилась, — шепчет Володя. – Спит, наверное.
- Она любительница поспать, — замечаю я.
- Готовиться к ночному рандеву, — решил сострить друг.
- Друзья, между вами есть какая-то тайна? – повысив голос, спросила классная. – Может, вы классу расскажите? Нам будет интересно.
- Никакой тайны, — встав из-за стола, ответил Володя. – Так семейные неурядицы.
- Ладно садись, — сказала Тамара Васильевна, и махнула рукой. – Вас не исправить. Хотя бы говорите тише, что бы соседи по парте не напрягали слух.
- Хорошо, — ответил я.
- Сегодня я видел такие ножки, — шепчет мне на ухо Володя. – Одним словом – произведение искусств.
- Володя, держи себя в рамках, — одёргиваю я его. – Мне сейчас не до ножек. Где Полина?
- Не знаю, — откровенно отвечает он и на несколько минут, впадает в какую-то грустную неподвижность. Сидит за партой, молчит и развлекается с карандашом.
- Интересно, существует ли что-то более трагическое, чем обиженный друг. – Подумалось мне.