Когда мне стукнуло 4 года отроду, я перестал есть. Ну вот просто перестал. Обходился водой и куском хлеба на бегу в день. Родители были в ужасе – ребенок не ест! А мне было и не надо. Бегал, сбивал локти и коленки, как и прежде. Никакие родительски меры к положительному для них эффекту не приводили. Ни уговоры, ни страшилки, ни обещания золотых гор из игрушек, которых мне не покупали из-за их запредельной для семьи стоимости, не помогали. Пороть за еду не решались. Повели к доктору.
В городочке детских поликлиник и, соответственно, педиатров не было. Был военно-морской госпиталь, где принимали всех, военных и гражданских, старых и малых. Принимал терапевт из местных, дедушка, с бородкой Калинина, хорошо говоривший по-русски и пользовавшийся деревянной трубкой – стетоскопом. Хотя меня тогда это не впечатлило, но в память врезалось.
Доктор меня послушал, постучал пальцами и трубкой, заглянул в рот, в нос и в уши, посмотрел анализы на желтых четвертинках военных бумаг, с графами «звание» и «должность». Читать в 4 года я уже умел и даже иногда понимал, что читаю. Далее пошли вопросы, хитрый доктор начал издалека, с наводящих вопросов. Спросил про песни, какие я люблю, на что я задрав рубаху попытался исполнить ему пальцем марш Буденного на своих торчащих сквозь кожу ребрах, как на стиральной доске.
Видно, доктора я впечатлил, и он посоветовал родителям поднимать мне аппетит перед каждым приемом пищи с помощью столовой ложки Кагора. Я не возражал и исправно принимал утром, в обед и вечером по 20 граммов сладкого Кагора, крепостью 18 оборотов…но не закусывал. Полученных калорий мне хватало бегать весь день со сверстниками и более старшими друзьями, изнывавшими от тихой зависти.
Через неделю состоялся повторный визит в госпиталь. Где известный мне доктор предложил заменить Кагор на пиво. От пива я тоже не отказывался и всю следующую неделю принимал по стакану пива утром, в обед и вечером, по-прежнему, отказываясь от закуски. Не сработало. На «родительском собрании» было принято решение свезти меня к деду с бабкой, воспитавшем достаточное количество детей и внуков и наверняка имевших секреты повышения массы тела у таких зловредных нехочух.
Первое, чем я, по приезду, удивил старую – упал в обморок от запаха фаршированного перца, готовившегося в большом казане на летней кухне. Не прокатило, что называется.
Дед с бабкой жили в своем доме на окраине провинциального городка на благословенном Юге, где у каждого в был сад, огород и обязательный виноградник, а в погребе стояло домашнее вино. Дед водки не пил, только свое, домашнее, стакан перед обедом. Помня свое «алкогольное прошлое», на очередной обед под абрикосовым деревом, я пришел со стеклянной рюмкой и пользуясь отсутствием строгой бабки предложил деду:
- Дедушка! Попьем немножко?
От удивления дед молча налил мне в рюмку из графина. Мы чокнулись и выпили. На следующий день я повторил предложение, но уже в присутствии бабки, запричитавшей – Совсем старый сдурел ребенка спаиваешь! На что последовал ответ – Ничего, пусть научится с детства. Совместное распитие прекратилось как-то само собой, выпивать с дедом мне стало просто неинтересно, но вкус того домашнего вина остался во рту по сей день.
К чему я это пишу? Завтра буду сливать вино с осадка. Сливать из бутылей, где оно дозревало, в чистые и снимать пробу. Бочки по 500 евро, мне не по карману. Если вино дозрело, то еще через пару дней разолью его по бутылкам. Надеюсь, дозрело. Я всегда мечтал делать свое вино и первое, что я совершил, купив землю на этом крайнем юге – посадил виноград, 40 кустов. 40 кустов – это уже виноградник. Урожай прошлого года я прозевал, были причины. В этом году получилось. Жду вкуса, запомнившегося в детстве.