Когда я был резв и юн, советская эстрада вызывала у меня зубную боль. Особенно эти жуткие ВИА с отложными воротничками. Мой дядя... (Ах, Пушкин, что же ты натворил...) дядя, моряк дальнего плавания, привозил из рейсов пластинки с длинноволосыми мужчинами в клубах дыма и воспалённых лучах прожекторов на конвертах.
Я их тщательно рассматривал, а потом, давая волю воображению, рассказывал во дворе:
– Думаете, "Песняры" – это музыка? Тю!.. Стоят, как мёртвые: ы-ы-ы... Вот за границей! Там прямо во время песни по сцене ходят, прыгают, курят... плюются!..
Последнее слово добавлялось страшным заговорщицким шёпотом. Очень уж хотелось рассказчику потрясти воображение полуравнодушных слушателей.
Ну вот, а ещё была у меня тётушка с редким именем Эльвина, так она, наоборот, как раз слушала Антонова и эти жуткие ВИА. Однажды (лет 15 было мне уже) я спросил: как она может воспринимать это всерьёз? Ведь это же... ненастоящее? Она ответила коротко, так что её ответ я без труда запомнил на всю жизнь:
– Вырастешь – поймёшь.
Вырос я всего на пару сантиметров и ничего не понял. Понимание, как в известном фильме...
...нагрянуло само и нечаянно.
В тридцать шесть (возраст Юрия Деточкина и Жени Лукашина) во мне проснулась лютая жажда к музыке, под которую я, мучимый прыщами и перхотью, вставал в школу. А мама-третьекурсница бегала в подружкиных туфлях на свидания с отцом. А бабушка и дедушка пели под баян или настоящую, семиструнную, "не то что эти наши", гитару.
Спуск с горочки июльских утр и лестниц в небо был головокружительный. Как-то раз ехал в такси, и таксист, мужик моего возраста, захотел поболтать: "Какую музыку уважаешь?" Ситуация была похожа на ту, что возникла между музыкальным критиком Либерманом Артемием и Толяном из нижеприведённого трека:
"– Какую музыку любите? – спросил и чуть не умер".
– Да ты знаешь, – говорю, – я всё больше старую музыку слушаю...
– О! – оживился таксист, – молоток, я тоже! А какие группы?
– "Самоцветы", "Лейся, песня", Кристаллинская, Бунчиков...
Бить никто никого не бил, но пауза повисла неуютная. Прервёмся и мы с вами на музыкальную паузу...
Так вот. Слушая старую советскую музыку "широкого потребления", я сделал, среди прочих, и следующее удивительное открытие: оказывается, "отложные воротнички" играли весьма сложно, умно и изобретательно! (Просто тихо – по сравнению с длинноволосыми полубогами в лучах.) Сейчас я покажу одну из таких песен. Она меня с ума сводит.
Называется "Снежинка". Послушайте внимательно, особенно те моменты, когда вокалист начинает куплет...
Едва он запевает, ритм-секция начинает наступать ему на пятки, подбивать под коленки, толкать... Он стремится ускользнуть от погони – пропевает куплет в немыслимом, несколько раз меняющемся, мерцающем темпе и... Догонялки заканчиваются, следуют несколько спокойных тактов, а потом всё повторяется снова.
Как это вообще можно было придумать? Не говоря уж о том, чтоб исполнить! Что-то похожее я слышал только в детстве, болея гриппом, когда в полубреду-полусне рассматривал узор на ковре, и его сплетения то союзничали, то соперничали с колёсным стуком в ушах.
(Сколько ни болел потом с высокой температурой, а такого удивительного стука больше не слышал – пока не открыл для себя эту прекрасную песню.)
* * *
Следующая история "про жизнь и музыку": Песня как молитва. Осторожнее с октябрьским солнцем!
