Злынка – одно из самых мифологизированных сёл Кировоградщины. Собственно, когда ещё и области такой не существовало, а город носил имя Елисаветград, в Херсонской губернии бытовала история про горе-злосчастье местных корней.
Дескать, после очередной русско-турецкой войны, стали в этой местности селиться самые отъявленные башибузуки, отставные солдаты, да списанные из Запорожского войска казаки. А по дефициту добрых чувств у жителей и село назвали Злынкой. Впрочем, было и другое старое название – слобода Раскольничья.
В Гражданскую войну в селе долгое время была самовлада: ни белые, ни зелёные, ни махновцы не смогли тут установить своей власти. Когда к селу со стороны Россоховатки подошли будённовцы и развернулись после непринятого ультиматума о капитуляции в лаву, произошёл конфуз. Первая атака большевиков захлебнулась в местных полях их собственной кровью. Злынковцы раскидали по полю бороны, присыпали землёй, и сотни лошадей со всадниками полетели кувырком, калеча себя и давя своих седоков…
На второй штурм командиры Первой конной не решились, а стали ждать артиллерию. Злынковцы запросили помощи у соседних Глодос, но пока там думали да рядили, три батареи смешали с землей окопы обороняющихся. Злынка капитулировала. Лет через сорок писатель Алексеев приписал оборону с помощью перевёрнутых борон уже самим будённовцам. Но в памяти местных жителей всё сохранилось, а с Глодосами отношения и через шестьдесят лет не наладились. «Если бы нам тогда Глодосы помогли, то у нас бы и посейчас Советской власти не было!» – одно из самых известных исторических сетований в Злынке.
Ещё одну легенду мне поведали сами злынковцы в 1980 году, когда мой однокашник по бурсе уговорил меня посмотреть село и порыбачить на одном из ставков. Рассказывая про будённовскую атаку, Валерка широко раскрывал глаза и уверял меня, что у дедов в селе до сих пор по амбарам да чердакам хранится оружие, а кое у кого есть пулемет «Максим» и небольшая пушка.
«А посмотреть можно?» – спросил я.
Валерка сразу стал отнекиваться тем, что мне как чужому ничего не покажут. Я посмеивался и недоверчиво качал головой.
Клёва не было. Но был самогон, банка вишнёвого компота, паляныца, сало, огурцы с помидорами, и мы, сидя на каком-то подобии дамбы, травили друг другу байки. Недалеко прогудел паровоз, и мой дружбан тут же рассказал соответствующую историю.
Железная дорога южнее одноименной станции имеет своеобразную конфигурацию. «Геть с закрутоном!» – обозначил её Валерка. Собственно сам «закрутон» расположен ближе к Помошной, но поезда с севера после Смелы идут здесь медленнее, так как разгоняться нет никакого смысла. Но некоторые машинисты продолжали сбрасывать скорость уже после Злынки, и вот в 1970-е годы у грузового состава в предпоследнем вагоне-хоппере полетела колёсная пара, и вагон вместе с прикреплённой последней платформой сошли с рельс между Александровкой и Злынкой. Машинист с помощником отцепили ещё один хоппер, который остался на насыпи, и с остальным составом укатили на станцию. Оттуда дали предупреждение по линии и поезда на Одессу стали пропускать через Кировоград, а через пару часов к месту аварии выехала ремонтная бригада.
Один хоппер стоял на насыпи, другой лежал на боку. Оба были пусты, хотя в каждом из них до аварии было по полсотни тонн зерна. Платформа также была пустой. И вот по поводу этого прибывшие стали активно чесать головы: на платформе должны были находиться металлические арочные конструкции, каждая весом в тонну. Возле железной дороги было много следов от машин, мотоциклов, телег, но опознать их не представлялось возможным: за час до приезда ремонтников начался сильный ливень, отдельные капли которого ещё нет-нет да срывались с неба и с лёгким чпоканьем падали в раскисшую глину. «Ну, положим, нижние люки у хоппера после аварии открылись, зерно высыпалось, и его дождь как-то смыть мог, но куда делись металлоконструкции?» – задались вопросом приехавшие следователи. Поиски результата так и не дали.
И снова я не поверил Валерке, недоверчиво усмехаясь. И вот тут он обиделся крепко: «Не веришь? Шо я по-твоему – врун? А ну, дывысь!» – и свесившись вниз головой, жестами предложил мне сделать тоже самое. Я осторожно лег на край то ли моста, то ли плотины и, почти касаясь головой воды, посмотрел в узкую щель. Когда глаза привыкли к полумраку, перед моим взором совершенно чётко прорисовались какие-то арочные конструкции, поросшие мхом, облепленные водорослями. Украденные некогда и перевезённые неведомо как, арки были установлены одна к одной над вытекающей из ставка речушкой, а сверху засыпаны почти метровым слоем земли.
«Ага! Ну шо, чи брехун я, га?» – Валерка торжествовал, видя, насколько я озадачен! «А и кулемет у нас тут е и пушка! И… – тут Валерка набрал воздуха в лёгкие и выпалил в мою сторону, – и танк е! Тильки мы тоби, маловеру, их не покажемо!»
