Китайские коллеги из проекта Puercn опубликовали подборку из десяти материалов, привлекших в минувшим году наибольшее внимание читателей.Три из этих десяти материалов связаны с засветкой чая на крупных официальных мероприятиях или на попадании напитка в поле зрение высокопоставленных персон. Весной и осенью минувшего года Си Цзиньпин приобрел пару пакетиком местного чая на острове Хайнань и принял участие в обсуждении перспектив развития чая Любао в Гуанси-Чжуанском автономном районе. А в июне 2022 года Дахунпао стал официальным сувениром для участников встречи лидеров БРИКС, проходившей в Пекине.
С сувенирным чаем все понятно — чай вообще является распространенным высокопоставленным подарком, причем не только в Китае. А вот внимание к чаю китайского руководства требует некоторых пояснений. Дело в том, что это внимание является не столько частью политического имиджа, как это чаще всего бывает в той же Великобритании, сколько рациональным вниманием к чаю как к одному из факторов, существенно влияющих на жизнь государства.
И дело тут не только в том, что чайная индустрия является заметной отраслью китайской экономики. А еще и в том, что экономический потенциал чая китайские власти используют для решения социальных задач. В первую очередь — для борьбы с бедностью в сельскохозяйственных регионах Китая.
Если все очень сильно упрощать, то логика этой борьбы состоит в том, чтобы дать жителям этих регионов хорошо заработать на чае. Китайская чайная индустрия сейчас на подъеме. Причем на небывалом подъеме — она переживает лучшее время в своей истории, как минимум по формальным показателям: объемам производства чая и вращающихся в этой сфере денег. Одним из следствий этого подъема является постоянно растущий спрос на высококачественный и достаточно дорогой чай. Вот собственно таким чаем китайское правительство и предлагает заниматься крестьянам из тех регионов страны, в которых уровень жизни проседает по сравнению с экономически развитыми областями. Причем не просто предлагает, но и всячески поддерживает такое занятие — в первую очередь созданием развитой бизнес-инфраструктуры. И высокопоставленное внимание к региональному чаю, как это ни странно звучит, в первую очередь является элементом этой инфраструктуры — и только потом политическим пиаром и всем таким прочим.
Я, когда встречаю новости о том, что очередной китайский чиновник поручкался с очередными китайскими фермерами и попробовал очередной китайский чай, все время сравниваю их с новостями, чаще всего приходящими из Африки. Реже — из Индии. О реализации в регионах массового производства чая разных программ, работающих в парадигме актуальной бизнес-этики. С органической сертификацией, достойным вознаграждением всем участникам процесса, транспарентностью, гендерным равенством, гигиеническим образованием, устойчивым развитием, отсутствием детского труда и прочей экологичностью. И все время удивляюсь тому, какие причудливые формы в современном мире принимает старая притча про рыбу и удочку.
И это при том, что информационно китайцы проигрывают разным этическим партнерствам вчистую. Ну просто потому, что фотография с фермерами, которые почтительно улыбаются чиновнику всегда будет проигрывать фотографии, на которой заезжий тренер непринужденно общается с африканскими женщинами в подчеркнуто национальных одеждах. Вот только китайские фермеры зарабатывают на чае в разы больше африканских. И, несмотря на безусловную зависимость от бизнес-инфраструктуры, они гораздо свободнее в выборе форматов работы с чаем.
Если все сводить к грубой формуле, то китайцы предпочитают не проводить для чайных фермеров мастер-классы по тому, как пользоваться прокладками и подгузниками, а дать им возможность нормально заработать — разумно полагая, что если у фермеров будут деньги на прокладки и подгузники, то пользоваться ими они научатся самостоятельно.
Все это, кстати, вовсе не означает, что китайцы умные и знают, как бороться с бедностью. А европейцы с американцами глупые и этого не знают. Конечно, все и все знают. Просто у этих действий разные задачи. Китайские проекты работают для того, чтобы жилось лучше китайцам. Европейские и американские — для того, чтобы жилось лучше европейцам и американцам. Что совершенно естественно и нисколько не предосудительно, конечно. Просто надо понимать, что практически все вещи, которые составляют этичный бизнес являются еще и механизмами контроля за ценными ресурсами, дополняющими экономическую зависимость чайных фермеров от крупных чайных проектов зависимостью нормативной и ценностной…
Что я отвлекся от десяти китайских чайных новостных поводов на антиколониальную агитацию. Пионерское детство стучит в мое сердце, не иначе как.
Так вот. Еще две популярных китайских чайных новости тоже связаны с очень официальными событиями. Включением китайского чая в список нематериального культурного наследия ЮНЕСКО и включением системы производства Тегуаньини в Аньси в список всемирного сельскогохозяйственного наследия — о каждом из этих «включений» я рассказывал в новостях неоднократно.
Две новости связаны с взрывным ростом внимания в Китае к двум новым форматам приготовления чая — чабайси и вэйлу чжуча. Чабайси, напомню, это рисование по чайной пене, популяризированное модным сериалом «Мечта о великолепии». А вэйлу чжуча — это приготовление чая с вкусняшками на плитке или живом огне в свободном формате, развившееся из нескольких региональных китайских чайных традиций. Об этих штуках я тоже так или иначе рассказывал раньше.
Конечно, в список самых важных чайных новостей попала и засуха в Китае, от которой заметно пострадали чайные плантации. И за пределами Китая об этой засухе тоже говорили многие — все любят тревожные новости, особенно с убедительными картинками. А картинки с высохшими чайными плантациями ранили многих любителей чае в самое их нежное сердце. Ролики с обрезкой или, о ужас, выкорчевыванием чайных кустов таким людям вообще лучше не показывать, у них сразу случается истерика.
Ну и две последних из самой популярной китайской чайной десятки новости оказались совсем внутренними и специфическими. Одна из них — это скандал, который случился на конкурсе уишаньских чаев. Вторая — это банкротство компании Yunnan Dianhong Group. Ни о том, ни о другом событии я ничего не знаю. Да и узнавать, наверное, уже не буду — нас эти события совсем не касаются.
