По выражению Ю. Слезкина в статье «Естествоиспытатели нации»: «Московиты не путешествовали, они бродили, бежали и переезжали». Колонизация, - что в Российской империи, что в Московском царстве - всегда носила принципиально иной характер, нежели привычные нам европейские аналоги.
Западные страны всегда судят по себе. Их представление об империи ограничивается империями колониальными. Злые белые люди приходят и покоряют отсталые народы. В западный дискурс об отношениях с другими народами расизм встроен изначально, со времен Сильвестра де Саси, который считал, что Восток просто не существует в реальности. Его надо реконструировать и презентовать, потому что он не способен говорить за себя. Европейцы достигли сознательного возраста тогда, когда цивилизации Востока уже лежали в руинах. Они видели арабов, сидящих у пирамид, Османскую империю периода заката (как турки брали Вену успели подзабыть), и какие-то невнятные остатки империи Цин. И думали, что это нормальная ситуация.
В Российской империи же западные методы не работали никогда. Никогда русские не могли себе позволить прийти куда-то, всех разметать и сесть на горе трупов. Ярким примером может служить хивинский поход Петра I в 1714 году. Тогда поручика Бековича с 6 тысячами войск отправили искать путь в Индию. По дороге он столкнулся с войском хивинского хана и благополучно его разбил. А после совершил ошибку - встал на отдых в Хиве. За ночь всех солдат перерезали, а голову Бековича отправили в подарок бухарскому хану. Зачем она ему? Красивый восточный обычай.
Российская империя продвигалась фронтиром, засечным чертами. Какие-то отдельные экспедиции могли уходить далеко за фронтир, могли основывать там какие-то остроги, но это частная инициатива, а иногда и просто побег. При этом со всеми своими "колониями" Россия взаимодействовала задолго до их "оккупации". Очень странно называть колониями Башкирию, Татарстан или Кавказ, если татары ходили на Москву задолго до их завоевания, а ногайцы угоняли русских в полон, когда об империи на наших землях и не слышал никто. Майкл Ходаковский в своей работе "Россия как колониальная империя" писал, что большую часть территории империя присоединила без какой-либо рефлексии. Фактически с осознанными проблемами управления колониями Российская империя столкнулась при присоединении Кавказа и Центральной Азии, чья культура была одновременно и совершенно чужой, и относительно развитой.
В отличие от Великобритании, границы влияния России практически совпадали с границами присоединенных территорий. Россия не видела себя колониальной империей, было непонятно, где пролегают ее внутренние границы, это гетерогенное объединение территорий, которые объединяло феодальное покровительство «государевой руки». Если англичане четко отделяли азиатов как представителей другой культуры, а то и низшей расы, к которым применимы запрещенные приемы европейской культуры вроде геноцида, то в Российской империи статус инородцев плавал и, по сути, определялся ситуативно. Россия продвигалась в Азию пограничными линиями, что было не наступательным движением, проникновением, как в случае Британской империи, а ответом на атаки местных племен. Пограничные линии играли роль фронтира, защищавшего от инородных культур, и одновременно особого пространства столкновения с инородцами, которое позволяло локально одомашнивать чужое для дальнейшего включения его в состав империи.
Эта политика работала до XIX века, когда империя вслед за Крымским ханством за короткий срок включила в свой состав две крупных неспокойных мусульманских территории – Кавказ и Туркестан. И главным вопросом для империи стала не проблема управления наименьшими усилиями как у французов в Африке - проблема в том, а что с этим всем, собственно, делать. Классифицировать инородцев пытался М. Сперанский в 1820х годах, за основу он взял сословную и фискальную классификацию, предполагалось их переходное состояние от "дикости" к обычному правовому статусу граждан империи. Но в итоге имперское правительство предпочло просто сбросить эту головную боль на местных администраторов. На Кавказе и в Туркестане инородцам предоставлялись достаточно широкие права, но при этом структура была схожа с управлением крестьянами. За основу была взята община, низшие административные должности заимствовались из старых времен и были выборными. В Туркестане для кочевников были оставлены бии и манапы, для оседлых – аксакалы, раисы, базар-баши и кадии. Русские администраторы осторожно относились к мусульманскому духовенству и местным старейшинам, сохранялись элементы шариата.
Особенность подчинения Туркестана состояла в том, что Петербургу постоянно приходилось сдерживать присоединение Центральной Азии. Еще в 18 веке казахи, например, сами просились в состав империи, потому что у них были напряженные отношения с другими кочевниками - джунгарами, и, присоединяя казахов, российские границы выходили на тех же джунгар, от которых казахов теперь нужно было защищать. Ярким примером таких казусов было самовольное взятие генералом Черняевым Ташкента в 1865 году. Он действовал вопреки приказам из столицы, которые предписывали Ташкент не брать, но поступил по ситуации. Потеря Ташкента вскоре добила Кокандское ханство, которое попало в зависимость от России, что привело к столкновению с Бухарским ханством, а МИД стали забрасывать озабоченностями из Лондона.
Еще одной особенностью продвижения империи в Туркестан стало то, что никаких агентов, переодетых купцами-мусульманами, там не было. Русские власти не имели практически ни одного агента, который регулярно передавал бы сведения о положении в Афганистане или в других соседних странах. Подавляющая часть информации доставлялась случайными проезжими, торговцами, или же собиралась в виде слухов на базарах. Русские исследователи в конце XIX века работали в рамках научных экспедиций и оставили после себя комплексные исследования региона, включавшие подробные описания флоры и фауны, минералогические коллекции, топографические съемки, в то время как британских исследователей территории и маршруты интересовали, прежде всего, с точки зрения практического применения – обороны Индии.
