Оттепель грянула. Да и ладно бы просто оттепель, так ведь ледяной дождь зарядил с ночи. В итоге безобразие полнейшее получилось: сплошной каток на улицах, аж блестит всё. Иду, вижу – снег счищен до плитки. Ну, думаю, вот как хорошо, сейчас можно уверенно пойти, не балансируя. А там оказывается лёд. Чуть было не упал, руками-ногами замахал, но всё-таки удержался.
А на Центре прям красота: всё почищено и песочком посыпано. Коллеги возле крыльца атмосферу отравляют табачным дымом. Ну и я решил от них не отставать, свою лепту внести в загрязнение окружающей среды.
– Сейчас на вызове меня разнервировали, полудурки, <распутная женщина>, конченные! Совсем уже головы потеряли! – зло прорычал врач предыдущей смены Мелехов. – Короче, на вызов приехали к мадаме, у которой головка бо-бо. Давление у неё было сто семьдесят на девяносто. Постарались, снизили до ста пятидесяти. Я-то думал, что она рада будет. А она при*ралась, везите меня в больницу и все тут. Мы с фельдшером вдвоём её увещевали, так нет же, <так> её мать! А когда я последний раз ответил «нет», она заявила, что я пьяный и ничего не соображаю! И сказала, что добьётся моего увольнения за пьянку и профнепригодность! Да ещё и Лёху-фельдшера за компанию.
– Ну а ты чего?
– Чего… Сейчас у Дмитрия возьмём направления и поедем в нарко освидетельствоваться.
– Вот это правильно. А её бы неплохо носом ткнуть в статью о клевете!
– Не, Иваныч, таких паскуд тыкать бесполезно. Конченные они!
Здесь нужно заметить, что Леонид Олегович имеет яркую внешность профессионального алкоголика: вечно красное лицо и сизый нос с прожилками. И это при том, что он если и может выпить, то только по грандиозному поводу и исключительно символически. Знаю я его давно, с молодости, но он и тогда был чужд алкогольным увлечениям.
Объявили конференцию. Старший врач в конце своего доклада, поведал об очередном «бахильном» скандале:
– Семнадцатая бригада приехала по вызову на высокое давление. Хозяйка квартиры велела надеть бахилы. Бригада отказалась. Препирательства ни к чему не привели. Тогда она отказалась от вызова, позвонила мне и потребовала другую бригаду. Но я ей сказал, что и другая, и третья и так далее бригады надевать бахилы не будут. После этого она заявила, что будет жаловаться сначала вам, а потом «более высокому начальству».
– Всё правильно сделали, – сказал главный. – Пусть жалуется хоть президенту лично.
– Была ещё одна жалоба, – продолжил старший врач. – фельдшер Курников на вызове, сделав внутривенную инъекцию, как-то угораздился «выстрелить» из шприца кровью в стену. Хозяйка ругалась, что на светлых обоях осталось кровяное пятно. А вот помощью осталась довольной. Ну там всё нормально, никаких дальнейших последствий я думаю не будет.
– Ну и хорошо. Коллеги, если вопросов нет, всем спасибо! – завершил конференцию главный.
Уже по традиции первый вызов нам дали в десятом часу: в магазине без сознания мужчина пятидесяти лет. Вызывает полиция.
В сетевом продуктовом магазине в тамбуре между дверьми мирно спал грязный БОМЖ, наполнив это узкое пространство непередаваемым амбре. Двое полицейских стояли на улице.
– Вот, видите? – сказал один из них. – Продавцы и покупатели жалуются.
– Ну а вы почему меры не примите? – поинтересовался я.
– А куда он нам такой-то нужен? – возмущённо спросил лейтенант. – Он пьяный, его в вытрезвитель нужно.
– Вот и замечательно, вы имеете такое же право доставлять в вытрезвитель. Что вам мешает?
– Ну как что, вы видите, у нас же машина без отсека для задержанных. Куда мы его, в чистый салон, что ли, посадим?
– Я не понял, а что у нас в «скорой» салон грязный, что ли? Мы там вообще-то больных людей возим.
– Да не можем мы его сейчас забрать, нам на вызов уже надо! – по всей видимости соврал лейтенант.
Ну что ж, нам ничего не оставалось делать, как грузить господина в машину. Поначалу-то он показался мне маленьким тощеньким бомжиком, но когда вгляделся, то оказалось это был целый бомжище, высокий, плотный, а главное тяжёлый. Да, среди их братии такие редко попадаются.
С грехом пополам переложив его на носилки-каталку, загрузили в машину. А там давай в чувства приводить. Но что только не делали, все бесполезно. Ни на что никакой реакции. Лицо синюшное, дыхание поверхностное. Так, думаю, а давай-ка мы давление ему померяем. Но это только сказать легко. На нём, как и на любом уважающем себя бомже, сто одёжек. В конечном итоге умудрились одну руку освободить. Померили. А он, зараза такая, вообще без давления. Фельдшер Виталий хотел вену катетеризировать, как тот задергался в судорогах. Ясен пень – фибрилляция желудочков. Ну постреляли мы, конечно, покачали, а всё без толку. Так и свезли его в судебный морг.
Попросились на центр машину обрабатывать. Ведь понятно, что после бомжа осталась антисанитария безобразная.
На Центре пробыли достаточно долго, ведь дезинфектор фактически вымыла весь салон с дезраствором. Вот и ещё вызовок. Поедем на головную боль и головокружение у женщины восьмидесяти трёх лет. Ну всё, докатилась наша бригада, что называется, до ручки. Уже на головные боли стали посылать…
Открыла нам сестра больной и с волнением в голосе рассказала:
– Что–то она падать начала ни с того ни с сего. Вот прямо на ровном месте идет и падает как подкошенная.
– А давно всё это?
– Со вчерашнего дня. Я живу-то не с ней, она вчера вечером позвонила, говорит, Галя, я не знаю, что со мной, падаю и падаю, приезжай ко мне.
Больная лежала в постели на боку и к счастью, была в сознании.
– Здравствуйте, что с вами случилось?
– Ой, да вот стала падать ни с того ни с сего.
– У вас голова кружится?
– Нет, не кружится, я просто падаю, не могу на ногах удержаться.
– Со зрением как дела? В глазах не двоится?
– Нет. Ой, какие страшные головные боли меня мучают! Вот прямо до тошноты!
Далее, больную осмотрел. Носогубная складка сглажена слева, отклонение языка, улыбка несимметричная. Зрачки равновеликие. Рефлексы справа снижены. Ну что делать, надо везти в нейрососудистое с ОНМК под вопросом.
А в приёмном нас ждал неожиданный поворот событий. У больной оказался не инсульт, а объёмное образование головного мозга. Проще говоря, опухоль. Да, вот тебе и банальная головная боль…
Следующим вызовом был психоз у мужчины пятидесяти четырёх лет. Вызвал сам. Нда, как-то недоверчиво отношусь я к якобы психозам, при которых больные сами себе «скорую» вызывают. Ну ладно, приедем и на месте разберёмся.
Дверь открыл сам больной, опрятный и чисто выбритый. В квартире порядок замечательный, обстановка неплохая.
– Здравствуйте, что случилось?
– Да вы понимаете, меня совсем бесы одолели. Давайте я по порядку вам расскажу. Я пил периодически очень сильно. Безобразно пил…
– Извините перебью, я так понял, что в настоящее время вы не пьёте?
– Уже пятый год вообще не пью.
– А эти бесы только сейчас появились или были?
– Ооо, они во мне уж лет восемь обитают! Началось все от моего пьянства. Я как-то давно с похмелья стою на балконе, и вдруг чувствую, как они появились в пятках. Маленькие такие, не больше кубического сантиметра. И оттуда стали к плечам ползти. Знаете, как будто червяки какие.
– Вы их под кожей чувствуете?
– И под кожей и в мышцах. Они вообще могут быть совсем микроскопическими, а могут – с трёхэтажный дом.
– Как вы думаете, их на вас кто-то напустил?
– Не знаю. Это наказание за мои блуд и пьянство.
– Но вы же говорите, что не пьёте.
– Сейчас не пью, но они никуда не деваются. Их только <Название атипичного нейролептика> успокаивает. Я как пролечусь, так почти их не замечаю. Они мне сами говорили, что нейролептиков боятся.
– Они от них погибают?
– Нет, они мне говорили, что будут мстить за них.
– А они вам что–то ещё говорят?
– Да, куда без этого. Но они могут говорить только в каком-то шуме на низких частотах. Когда вода сильно течёт, машины шумят, музыка громкая, поезд едет.
– А где вы их слышите: в голове или со стороны?
– Да вроде как в голове.
– И что же они вам говорят?
– Да много всего. То требуют, чтоб я водки выпил, то оскорбляют, то угрожают. К примеру, «сейчас придёт человек и тебе под дверь бомбу бросит».
– А что–то приказывают?
– Конечно, чтоб я с собой покончил. Говорят: «Давай, это у тебя последний выход!». Но мне от их приказов ни жарко, ни холодно. Я пытаюсь от них избавиться, в церковь хожу, исповедуюсь, причащаюсь, посты соблюдаю. Они рады бы выйти, да не могут, потому что заперты во мне. Но сегодня мне вообще стало страшно. Они по мне снизу вверх как змеи ползали. Такой жути на меня нагнали! Я пузырёк К–лола в стакан вылил, водой разбавил, выпил залпом и вот вроде полегче стало.
– А как вы считаете, этих бесов на вас кто–то напустил?
– Понятия не имею. Я знаю только, что они заводятся только у тех, кто грешит и именно у верующих. Я спрашивал в церкви, мне сказали, что это бог попускает.
– Если я правильно понял, то вы хотите лечь в стационар?
– Да, конечно, для этого я вас и вызвал.
– А как вы относитесь к этим бесам: они реальны или же это всё-таки болезнь?
– Они действительно реальны. А болезнь – это совершенно другое. Это моё депрессивное состояние и постоянный страх.
Данных за параноидную шизофрению я не углядел. Не было у него псевдогаллюцинаций. Да, голоса он слышал в голове. Но фишка-то заключается в том, что основным критерием псевдогаллюцинаций является их сделанность. То есть, у больного должно быть стойкое убеждение, что некоторые его чувства и мысли, а также поведенческие акты принадлежат не ему, а навязаны из вне.
Ни разу он не обмолвился, что те самые «бесы» вкладывают ему помимо воли нечто чуждое, либо открывают перед окружающими его мысли. Он уверенно не заявлял, что знает откуда у него появились эти сущности.
А вот больной параноидной шизофренией непременно выдал бы стойкую бредовую интерпретацию появления «бесов». К примеру, он бы заявил, что внутри него идёт противоборство тёмных сил, насланных сатаной и светлых ангелов, посланников бога. Его психика бурлила бы, подобно стремительному горному потоку. Тогда как наш больной рассказывал о своих проблемах излишне приземлённо, обыденно и даже как-то скучновато.
В общем, выставил я ему галлюцинаторно-бредовый синдром, с чем и свезли мы его в психиатрический стационар.
Так, пора обедать, времени уже второй час. Но вот нет, дали уличный вызов: мужчина сорока лет без сознания. Нет, на сей раз не стал я всякую пьянь предполагать. Сегодня вон ведь какая гололедица, кого хочешь с ног свалит.
Приехали и увидели лежавшего на тротуаре мужчину в окружении зрителей.
– Здравствуйте! Я видела, как он поскользнулся и упал, прямо затылком стукнулся, громко так! – сказала девушка в шубке.
Рядом с пострадавшим лежали его кепка и портфель. Сам он не реагировал ни на что. Быстро загрузили его в машину. Давление сто тридцать на девяносто. На ЭКГ ничего криминального. А вот в глазах не всё ладно, анизокория имеется. Проще говоря, зрачки разной величины. Что ж, закрытая черепно-мозговая травма – ушиб головного мозга сами в диагноз просятся.
Свезли его в нейрохирургию, где мой диагноз полностью подтвердился, только ещё дополнился внутричерепной гематомой.
Всё, наконец-то обед разрешили. На центре было несколько бригад, что давало надежду нескорого вызова. Да в общем-то так и получилось. Вызвали нас в четвёртом часу. Поедем на травму ягодицы к мужчине сорока одного года.
Подъехали к частному дому. От калитки к нам подбежал лохматый мужичок в грязноватой куртке и заголосил:
– Мужики, давайте быстрей, он всю опу порвал, ща кровью истечёт!
В виду сплошного льда вокруг бегом не получилось. Прошли маленькими шаркающими шажочками. Ведь от того, что мы навернёмся человеку с порванной опой легче не станет.
Страдалец лежал на кровати, выставив задницу, накрытую окровавленными тряпками.
– Здоров, уважаемый, как же тебя так угораздило-то?
– Да как, я к Вовке пришёл, а у него калитка изнутри задвинута. Я стучал-стучал и по калитке, и по окнам, а он не открывает.
– Дык я спал, бухой был! – поведал уважительную причину тот самый злополучный Вовка.
– Ну и чего дальше? – спросил я в нетерпении.
– Ну тогда я через забор полез. На руках подтянулся, одну ногу закинул и сел боком на забор. И прямо на какой-то штырь! Я почувствовал, что он глубоко вошёл. Боль сразу адская. Потом, думаю, надо привстать, чтоб он из меня вышел. Привстал, не удержался и вниз слетел. А этот штырь мне капитально всё разодрал! Помогите, ща нафиг кровью истеку!
Тряпки снял и посмотрел. Да, картина, прямо скажем, печальная: глубокая колотая рана с отходящей от её линейной рваной раной. А кровотечение-то идет и идёт. Того гляди болезный давление уронит. Остановить кровотечение механическим путём никак не получилось бы. Тогда на помощь пришёл химический способ в лице очень эффективного и дорогого препарата для местного применения.
Кровотечение остановилось достаточно быстро, но пострадавшего оставлять было нельзя. Рана требовала первичной хирургической обработки и ушивания. В общем, уехал болезный в стационар, так и не успев бухнуть с корешем. Зря только задницу рвал…
Следующим вызовом было отравление уксусной кислотой у мужчины тридцати шести лет. Вызов серьёзнейший и как бы помягче выразиться, не предназначенный для психиатрической бригады. Но пререкаться с диспетчером бессмысленно, ведь у неё будет бронебойный аргумент: мы – единственная ближайшая бригада.
Открыла нам женщина средних лет, крикнув с порога: «Проходите быстрей!». Мы себя ждать не заставили.
Больной сидел в кресле приоткрыв рот и хрипло стонал. Губы и ротоглотка обожжены и отёчны.
– Сколько выпил? – спросил я.
– Полстопки.
– Зачем?
– Думал спирт.
– Как же ты запах-то не почувствовал?
– Насморк у меня, нос забит.
Давление сто десять на семьдесят при привычном сто двадцать на восемьдесят, пульс частит. Зарядили капельницу, струйно ввели глюкозу, обезболили наркотиком. Сделали зондовое промывание желудка.
Приём внутрь уксусной кислоты чреват не только ожогами, но и общим отравлением организма. В частности, в таких случаях происходит гемолиз, то есть распад эритроцитов, а также могут серьёзно повреждаться почки и печень.
Пострадавшего везли в стационар на кислороде, поскольку кроме всего прочего, был и ожог верхних дыхательных путей. И всё же для меня осталось непонятным, как же можно не уловить, пусть даже и с забитым носом, пронзительно едкую вонь, от которой слёзы непроизвольно наворачиваются.
Следующим вызовом был психоз у женщины тридцати пяти лет. И вновь приписка: «Вызвала сама». Чудеса какие-то. Возникло чувство, что все психически больные нежданно-негаданно вдруг стали образцовыми пациентами.
Больная, симпатичная ухоженная молодая женщина, любезно пригласила нас войти. С чистенькой уютной комнатой как-то странно контрастировали разобранные предметы бытовой техники. Пылесос, хлебопечка, блендер, телевизор.
– Простите за любопытство, вы подрабатываете ремонтом бытовой техники? – поинтересовался я.
– Нет, – грустно улыбнулась она. – Я не технарь, а чистый гуманитарий. Хоть мне деньги и нужны, но при всём желании что-то отремонтировать я бы не смогла. Просто всё это было вынужденно. Давайте я вам все по порядку расскажу. Я еще до нового года почувствовала, что всё пошло не так. Вокруг меня была какая-то тайна. Все мои близкие что-то знали, смотрели на меня многозначительно. Даже у соседей были такие взгляды, мол, ну-ну, всё-то нам известно, как бы ты ни хорохорилась. А люди на улице и в транспорте разговаривали как будто между собой, но на самом деле они ко мне обращались. Мне всё стало ясно, когда какие-то девчонки в разговоре упомянули реалити-шоу и скрытые камеры. Вот тут-то всё и встало на свои места. Я – объект этого шоу. Все за мной смотрят даже в интимные моменты. Я как на ладони. Вы представляете моё состояние?
– Если я вас правильно понял, то технику вы разобрали, чтоб камеры найти?
– Да, вот только я плохо представляю, как они выглядят. Буду надеяться, что я их всё-таки повредила.
– Светлана Валерьевна, вы у психиатра наблюдаетесь?
– Да, года три уже с шизоаффективным расстройством. А ещё и у нарколога на учёте.
– А по поводу чего?
– По поводу наркотиков. Я долгое время сидела на <Название наркотика из группы стимуляторов>. Муж мой тоже был зависимым. Но потом полностью всё прекратила, мужа выгнала.
– Светлана Валерьевна, а какое у вас образование?
– Высшее юридическое.
– Сейчас работаете?
– Нет, сейчас у меня нет ни сил, ни настроения. Сейчас вообще всё плохо. Честно сказать, я и живу-то через силу.
– Скажите, пожалуйста, как вы считаете, вот это «реалити-шоу» у вас от болезни или же есть на самом деле?
– Вы знаете, я пока ни в чём не разобралась. У меня на этот счёт есть две теории. Первая: это всё происходит реально. А вторая, наоборот, всё ирреально, то есть, от болезни. Для подтверждения первой теории, мне приходилось делать много допущений и вводить всё новые и новые сущности. И никаких доказательств я пока не получила. Мне хочется прийти к выводу, что всё это болезнь, но чувство реальности этого мне не позволяет. В общем, я совсем запуталась. И по этой причине вызвала вас.
– То есть, запутавшись, вызвали нас, чтоб мы могли вас распутать?
– Нет, не надо распутывать. Лучше увезите меня в больницу, а там через какое-то врем всё на свои места встанет.
– Ну что ж, очень приятно слышать здравые суждения. Увезём, конечно!
У Светланы Валерьевны имел место депрессивный тип шизоаффективного расстройства. Напомню, что болезнь эта характеризуется шизофренической симптоматикой в сочетании с нарушениями настроения. В отличие от шизофрении, это заболевание не вызывает необратимых личностных изменений и между приступами всегда имеется полная, стойкая ремиссия. Так что подлечится она и снова в нормальную жизнь вольётся.
Следующим вызовом было дежурство на пожаре. О, да ещё и на каком! Горел известнейший в городе бар «Шоколад». Подъехали со светомузыкой. Из окон первого и второго этажей бурно валил дым и виднелись незначительные языки пламени. Пожарные уже развернулись и были готовы вот-вот приступить к тушению. На улице собралось человек пятьдесят. Судя по разгоряченным пьяным выкрикам, это были эвакуированные посетители. Ну что ж, будем стоять в сторонке и ждать, уж такова наша задача.
Вот пожарные разбили окна и от массированного притока кислорода, горение резко усилилось, из окон выбились бушующие, гудящие валы пламени. Началось тушение. Неожиданно, на расстоянии метров десяти от нас, завязалась драка между троими парнями, сопровождаемая пронзительными женскими криками. Бились они отчаянно, что называется, не на жизнь, а на смерть. Ладно хоть никаких орудий у них не было. Вдруг какая-то не совсем трезвая девица подскочила к нам и заверещала:
– Чё вы стоите смотрите? Они же ща поубивают друг друга! Бегите быстрей, разнимайте!
– Да вообще-то мы «скорая», а не полиция. И никого разнимать не обязаны, – спокойно ответил я.
– Да вы чего, козлы? – не унималась девица. – <Нафиг> вы здесь тогда нужны вообще?
Тут уж я не выдержал и рявкнул на неё:
– Слышь, девчуля, если ты ещё хоть одно слово визгнешь, мы тебя саму сдадим!
В это время, дежуривший поблизости экипаж ППС уже приступил к пресечению драки. К ним на помощь подбежали четверо сотрудников райотдела полиции из машины с надписью «Дежурная часть». Вскоре, все трое драчунов были скручены и увезены с глаз долой. Медицинская помощь им видимо не потребовалась. Вот и замечательно.
Да, дежурить на пожаре без пострадавших хорошо, конечно, но вот смена-то заканчивается, а дежурству ни конца ни края. Никто нас и не думал отпускать. Пришлось браться за рацию:
– Центральная – шестой!
– Слушаю!
– Надежд, у меня уже смена кончается, а отпускать нас не намерены. Давай поменяй нас!
– Поняла, Юрий Иваныч, сейчас пришлю бригаду!
– Понял, ждём!
Ждать пришлась минут двадцать. Сменила нас фельдшерская бригада, а мы со спокойной душой на Центр прибыли. И вновь у меня переработка получилась. Сорок семь минут уж не совсем мало, а потому не поленился, оформил.
Вот и всё, окончена работа. Что же было такого особенного в этой смене? А те самые два профильных вызова, когда сами больные просили о помощи. Побольше бы нам таких образцовых пациентов. А там глядишь и свершилась бы в психиатрии этакая мини революция, после которой свелось бы к минимуму количество необратимо запущенных случаев.
Все фамилии, имена, отчества изменены
Реклама
Уважаемым читателям, которые ещё не в курсе, предлагаю свою книгу "Байки старого психиатра".
Приобрести её по приемлемым ценам можно в магазинах:
Читай Город https://www.chitai-gorod.ru/r/NTKmG
Book24 https://book24.ru/r/lcJLx
