Доподлинно неизвестно, как отмечали Новый год в Древней Руси. По некоторым летописным источникам празднование связывали с возрождением природы, торжество совпадало с днем весеннего равноденствия — 22 марта. По другой версии, праздник отмечали в Масленицу: проводы зимы и встреча весны знаменовали начало нового жизненного цикла. Также есть данные, согласно которым язычники на Руси почитали в качестве божества деда Трескуна. А Новый год отмечали в день зимнего солнцеворота в декабре. Он считался самым коротким и холодным днем в году. В интернете есть версия, что, мол, в жертву Трескуну приносили молодую женщину (образ Снегурочки), которую убивали, а ее внутренности вешали на дерево (отсюда образ новогодних игрушек) - но нет никаких данных, что это было. Я же говорила, что сегодня не будет жертвоприношений.
По Юлианскому календарю, принятому на Руси, Новый год праздновали 1 марта. С принятием христианства на Руси в 988 году появилось новое летоисчисление. По византийскому календарю празднование Нового года было перенесено на 1 сентября. Разногласия о том, когда отмечать праздник - весной или осенью - продолжались вплоть до ХV века. В 1492 году Иоанн III издал указ, в котором официальной датой празднования Нового года и для церкви, и для мирян стало 1 сентября. В Москве проходили пышные торжества, гулянья в полночь сопровождал пушечный выстрел, а церкви звонили в колокола.
Привычное сегодня наступление Нового года в ночь с 31 декабря на 1 января ввел в 1699 году российский император Петр I. По его указу от 20 декабря 1699 года Россия перешла на новое летоисчисление, празднование начала года с 1 сентября официально перенесли на 1 января (даты стали отсчитывать от Рождества Христова, а не от сотворения мира, как раньше) . В документе были обозначены и первые традиции проведения торжества, схожие с обычаями европейских стран. Так, по царскому указу новый 1700 год в Москве отмечался целую неделю, и каждый вечер возле Кремля гремели пушки. Людям предписывалось украшать дома и ворота еловыми, сосновыми, можжевеловыми деревьями или хвойными ветками и поздравлять друг друга с наступлением Нового года. А во дворах по вечерам жечь солому и хворост, зажигать смоляные бочки, также палить из мушкетов и ружей. Но в основной своей массе народ новые традиции не спешил принимать: есть сведения, что помимо дворян, которые приняли новые традиции с целью угодить царю, еловыми ветками украшались только казенные здания - а именно кабаки (да, кабаки и прочие питейные заведения были государственными). Да и вообще — для большей части населения главным зимним праздником считалось Рождество (которое отмечалось 25 декабря), а вовсе не Новый год. Короче, к новой моде будут долго привыкать, но со временем она полностью обрусеет — не последнюю роль в этом сыграют русские немцы. В больших городах постепенно появятся все привычные нам рождественские атрибуты: украшенные елки в гостиных, подарки, открытки, фейерверки, вечеринки.
После октябрьской революции опять произошла смена календаря: с Юлианского календаря Россия перешла на Григорианский; долгое время на территории Советского Союза праздник отмечался в ночь на 14 января. Эта смена породила такое явление, как Старый Новый год ("там Новый год, ты не поверишь, там Новый год 2 раза в год, вот") — неофициальный праздник, который некоторые отмечают.
С 1921 года в Советском Союзе началась активная работа Агитпропа по информационной борьбе с «религиозными пережитками прошлого», под которые попало и празднование Рождества. Начинает издаваться «Безбожник» и появляется влиятельный Союз воинствующих безбожников. Даты из святцев и сельскохозяйственного календаря переделываются в соответствии с идеологией. При этом Рождество и Пасха не были просто отменены — поначалу в них пытались вложить новый, «красный» смысл.
Об одном из таких праздников, «комсомольском рождестве» в Ростове-на-Дону, пишет исследовательница Людмила Табунщикова: "Мероприятие проходило два дня — 6 и 7 января 1923 года и подразумевало «комсомольские святки», устраивать которые призывали Бухарин и Скворцов-Степанов со страниц «Правды».
Вечером 6 января по городу прошли комсомольцы с заранее утвержденными антирелигиозными песнями, плакатами, фигурами, лозунгами. Процессии аккомпанировал оркестр. Первый день, по газетным свидетельствам, окончился сожжением чучел Иеговы, Аллаха, Озириса, Будды, Христа и Николая Угодника на перекрестке Таганрогского проспекта и Большой Садовой улицы. Это должно было показать, что атеистическая пропаганда нацелена не только на православие, но на любые религии вообще.
Второй день также имел насыщенную программу. 7 января снова было общее шествие, которое останавливалось возле городских церкви, костела, синагоги — перед слушателями выступали ораторы. После демонстраций в домах культуры устраивались антирелигиозные собрания и концерты. «Комсомольские святки» в Ростове-на-Дону активно освещались в газете «Советский юг», которая по итогу мероприятий напечатала несколько фельетонов: «Каменский Распутин», «Святой старик», «Житие святых», «Красный кол» и так далее".
Но тем не менее, в частную жизнь антицерковная политика в начале 1920-х гг. еще не вторгалась активно — это произойдет чуть позже. Мемуаристы отмечают, что все более или менее свободно ходили на рождественские и новогодние вечеринки в клубы или в гости. Елку для детей устроили и в 1923 году в подмосковных «Горках» при уже смертельно больном Ленине. В 1924 года Корней Чуковский пишет об изобилии московских елочных базаров.
В середине 1920-х ситуация ухудшилась — ёлка, с которой прочно ассоциируется Рождество, теперь активно клеймится пережитком прошлого и «поповским» обычаем. Многочисленные детские авторы пишут стихи и прозу про отважных школьников, которые не хотят идти на поводу у родителей и участвовать в рождественских торжествах. Интересно, что у антиёлочной кампании был еще и экологический предлог: вырубка леса для пустых украшений признавалась настоящим преступлением против природы.
Итак, отныне установка елки и рождественская суета — «религиозный яд». Однако старинную традицию невозможно запретить в одночасье. Обыватели продолжали ставить елки у себя дома, хоть и не без опаски, ведь по улицам ходили общественники, заглядывавшие в окна.
«Возвращение елки» историки отсчитывают от 28 декабря 1935 года. Тогда, по следам заявления Сталина о том, что «жить стало лучше», в «Правде» вышел текст Павла Постышева, известного партийного деятеля.
Постышев, никак не привлекая внимания к религиозной основе праздника, предлагает вернуть детям новогоднюю елку. В своем воззвании он говорит: «Комсомольцы, пионер-работники должны под Новый год устроить коллективные елки для детей. В школах, детских домах, в дворцах пионеров, в детских клубах, в детских кино и театрах — везде должна быть детская елка!». С этого момента елки и новогодние маскарады были разрешены на официальном уровне. В своей риторике власть игнорирует Рождество — оно становится праздником скорее для прихожан храмов. Начинает издаваться всевозможная литература про Новый год, открываются фабрики по изготовлению елочных игрушек.
Ладно, про Новый год вроде все понятно, а что про "того седого старика, который детям подарки достает из рюкзака"?
В XVIII—XIX веках персонаж с именем Дед Мороз или какой-либо дух, отвечающий за мороз и холод, среди русского крестьянства не был известен. Образ Мороза как высокого (или очень маленького ростом) старика с длинной белой бородой, приходящего с северной стороны, который бегает по полям и стуком своей палки вызывает трескучие морозы (упомянутый первоначально в трудах Афанасьева, а затем и в других исследованиях по славянской мифологии), не подтверждается позднейшими этнографическими и фольклорными свидетельствами.
Подарки на Рождество традиционно приносил Николай Угодник - довольно почитаемый на Руси святой. Во второй половине XIX века в России отмечаются первые попытки создать самобытного «рождественского деда», который дарил бы подарки русским детям, как Николай Угодник у их западных сверстников. При Александре II упоминаются «старый Рупрехт» (явно немецкого происхождения, 1861), святой Николай или «дедушка Николай» (1870) — единичные попытки, которые не прижились.
Однако народные представления о святом Николае в дальнейшем оказали определенное влияние на создание образа Деда Мороза. В 1914 году Сергей Есенин в стихотворении «Сиротка» изображает Дедушку Мороза, который дарит жемчуг девушке-сироте. В 1910-х годах Дед Мороз стал «живьем» появляться на елках. На дореволюционных праздничных открытках появляются изображения Деда Мороза.
В конце 1920-х — начале 1930-х годов Советское государство в своей антирелигиозной политике предпринимало попытки искоренить празднование Рождества и Нового года. Советская пропаганда подвергала дореволюционные традиции осмеянию или «разоблачению». В рамках этой кампании распространялась идея, что Дед Мороз является пережитком языческого прошлого, языческим божеством, причем злым. Утверждалось, что он был «духом елки», которому древние славяне приносили жертвы и развешивали их на ветвях деревьев. Якобы именно в память об этом праздничная елка украшается фигуркой Деда Мороза (да не будет жертвоприношений, не будет!).
В советский обиход Дед Мороз вернулся в канун 1936 года после статьи Постышева в Правде. Официальное торжественное возвращение Деда Мороза произошло очень скоро. В первом в СССР Харьковском Дворце пионеров (открыт в 1935 году) 30 декабря 1935 года прошла первая в СССР после «реабилитации» официальная новогодняя елка. А в январе 1937 года Дед Мороз со Снегурочкой приветствовали гостей на празднике в московском Доме Союзов.
В советский период Деда Мороза иногда, помимо Снегурочки и зверей, сопровождал Мальчик Новый Год в красной шубе и шапке (на одном из этих предметов одежды часто указывался наступающий/наступивший год). Мальчик выступал как своеобразный преемник Деда Мороза, персонификация Нового года, тогда как сам Дед Мороз олицетворял уходящий/ушедший год. Чаще всего мальчик изображался на новогодних открытках конца 1950-х — середины 1980-х годов. В одном из мультфильмов был представлен в качестве внука Деда Мороза и летал на самолете. Позднее популярность этого персонажа стала падать, и к настоящему времени он почти забыт.
В конце хочется поздравить всех с наступающими праздниками и пожелать всего самого хорошего. В конце пропагандистского фильма 1936–1937 годов дается универсальный рецепт, как теперь нужно встречать Новый год - с танцами под джаз или балалайку, с большим застольем, тостами и лозунгом: «Живем мы весело сегодня, а завтра будем веселей!». С Новым годом вас, дорогие товарищи!
Автор - Дарья Шрам
