- Зайди, Лиза, мне помощь нужна, не справиться мне. Руки не держат. А бардак не терплю!
Одним прыжком подскочив к Майме, Лиза перехватила из ее изуродованных рук покрывало, натянула его, накрыв уже прибранную кровать, взбила подушку, уложив ее углом в изголовье. Майма удовлетворенно кивнула, толкнула колеса коляски, отъехала чуть в сторону, закинула не голову шарф, , ухватив в щепоть неловкой трехпалой руки его край.
- Соня! Тебя сиделкой назначили к убогой, а ты спишь, как младенец. А убежала бы я? Как перед хозяйкой оправдалась бы?
Майма смотрела на Лизу насмешливо, улыбалась, но было в этой улыбке что-то страшное, потустороннее, как будто она открыла окошко с того света и смотрела оттуда с интересом. Как вы тут? То-то… Лиза даже помотала головой, отгоняя эту мысль, но Майма ее поняла, уловила, опять усмехнулась, с болью кривя натянутые шрамами губы
- Ладно… Сиделка… Это я вчера память потеряла, а сегодня нашла. Бабка сильна, конечно, но не со всеми справиться может, Со мной, видишь, спасовала. Помоги к окну подъехать, душно мне.
Лиза подкатила кресло к окну, открыла форточку, хотела было поплотнее укутать свекровь в шарф, но та оттолкнула ее руки, открыла створку окна настежь, полной грудью вдохнула влажный, плотный воздух - дождь за ночь не ушел, притаился за лесом, ждал своего часа.
- Ты беременна от кого, Лиза? От сына? Вроде нет, срок маловат. Так от кого?
Лиза, чувствуя, как кровь постепенно отливает от лица, молчала. Майма смотрела куда-то в одну точку, как будто видела кого-то за дрожащей завесой утреннего тумана, шарф закрывал ее голову и щеку, и она казалась почти той, которую Лиза знала прежде, той, которая стала ей почти родной.
- От Никодима. Он здесь живет…Ты видела его…
- Ну да… У него глаза такие, как будто ему из выдали откуда-то из прошлой жизни и вставили временно. Чужие глаза…Нездешние…
- Он, мама, из прошлого моего. Я его любила. Я его и сейчас люблю. Я, наверное, любила его всегда…
Майма прикрыла окно, повернулась к Лизе, и когда та развернула кресло, впилась в ее лицо черными горящими глазами, и от того, что веки у нее были совсем без ресниц, красные, воспаленные, взгляд ее казался особенно страшным, пронизывающим.
- Виктор знал. Он всю жизнь бился об тебя, девочка, как о стену каменную, всего себя в лепешку разбил, но ничего не смог…Ничего! Он и с той от беды начал. От безысходности черной.
Лиза присела напротив, она старалась прятать от свекрови глаза, но Майма не давала ей ускользнуть, резала, как ножом
- Мама… Не надо… Нет его больше, а тебе выжить сейчас надо. Не мучай ты себя.
Майма смотрела не отводя глаз, безжалостно и отчаянно продолжала
- На него, как морок напустили. Он, как приехал, метался зверем подстреленным, места себе найти не мог. А к тому времени, как к тебе ехать, вдруг ко мне пришел, по столу кулаком стукнул, закричал… В жизни он на меня голос не повышал, а тут криком. “Не поедем, мать”, - говорит, - “Не хочу я видеть ее, пока, во всяком случае. Не могу!”. А через неделю девку эту привел. С ней, говорит, жить буду. Откуда она взялась, ума не приложу, как напустил ее кто, нежить. Опутала его, как паутиной, в кокон замотала. Я ничего не могла поделать, как не старалась. А потом авария. Хватит, не могу больше.
Майма обмякла на кресле, Лиза испуганно метнувшись на улицу, позвала Марфу, и, глядя, как та, раскрылившись над свекровью, что -то бормочет тихо и утробно, пыталась справиться с бешеным сердцебиением, сердце норовило выпрыгнуть их груди прямо через горло.
- Нормально все. Спит. Проснется, чаю ей нальешь травяного. Образуется. Что ты вылупилась на меня? Спросить что хочешь?
Марфа стояла напротив, вытянув в струнку маленькое тело, светлые завитки выбились из-под платка, пушистым облачком обрамляя ее морщинистое личико, и от этого старуха казалась странной - старенькой девочкой.
- Ты! Это ты! Ты Виктору эту девку послала! Как ты могла, ведьма? Это же внучка твоя. Виктор же тебе родня. Или ты вообще родства не помнящая?
Лиза снова орала на старуху, она совершенно не чувствовала страха, ей хотелось схватить что-нибудь тяжелое и размозжить эту безжалостную башку. Чтобы запомнила навек - судьбами людей управлять нельзя!
- Родства? Ну ты и дура, Лиза. Я думала, ты умнее, как ты моего внука-то выносишь? Нашла родню…
Марфа вдруг стала казаться выше ростом, она как будто поднялась над полом, нависла над Лизой, придавив ее к земле.
- У меня нет других родных кроме Димки. Нет, не было, но, похоже, скоро будет. А Майма… Какая она мне внучка? Так, приемыш.
Марфа снова приняла свой привычный светло-смиренный облик, съежилась в плечах, присела на табуретку, вздохнула.
- Я тогда по северАм босая брела, ни кола, ни двора не знала, заболела, помирала совсем. В один двор забрела, богатый двор, дом большой, мужик в нем правил одинокий, как перст. Вернее, дочка у него была лет шестнадцати девка, да на сносях. Мужик меня подобрал, вылечил, а я в благодарность ему роды девкины приняла - с того света вытащила и ее и приплод, девочка родилась тогда. Ну и пожила у них с годик, Майму помогла на ножки поставить. А потом ушла. Мужик меня долго искал, находил, преследовал, но я от него, как черт от ладана, я к цели шла. Вот так вот… А ты говоришь - внучка! Жучка!
Марфа встала, глянула на спящую Майму, отвернулась, пошла к дверям.
- Жизнь, Лиза, она как цепь - звенья друг за другом идут, цепляются, ровненькие, целенькие. Ну, а как запутать эту цепь, так в ней черт ногу сломит, все звенышки друг в друга влепятся, где начало, где конец - не разобрать. Ты вот что!
Она снова подошла к Лизе, коснулась сухонькой ручкой ее щеки, потрепала
- Собирайся завтра. На пасеку пойдешь, не нужна ты здесь больше. Нину к тебе направлю, вдвоем полегче будет вам. А про Майму не беспокойся, она сильная. Да и не простая она, в ней тоже кровь ого-го течет. Вылезет, видишь мои штуки даже ее не взяли. Все будет хорошо. Выходите завтра с рассветом, вещи соберите, возьмите все чего надо. Телегу вам завтра дам, до брода вас отвезет, ну а там переносите потихоньку. Иди… Твое дело мне внука родить, это главное.