Одним из квалифицирующих признаков ряда составов преступлений, предусмотренных уголовным законом, влекущих более строгое наказание, является совершение преступления с использованием своего служебного положения. К примеру, за совершение простого мошенничества, без квалифицирующих признаков, предусмотрено максимальное наказание в виде лишения свободы сроком до 2 лет. Если же оно совершено с использованием обвиняемым своего служебного положения, то максимально возможный срок наказания в виде лишения свободы увеличивается с 2 до 6 лет, а преступление переходит из категории небольшой тяжести в тяжкое.
На практике органы расследования зачастую формально подходят к вопросу о квалификации действий обвиняемого как совершенных с использованием своего служебного положения, при этом они исходят из установления факта занятия обвиняемым определенной должности и не учитывают того, насколько именно конкретное служебное положение помогло преступнику реализовать свой умысел. В связи с этим при решении вопроса о правильности вменения указанного квалифицирующего признака необходимо обращать внимание не только на установление факта занятия виновным лицом определенной должности или занятия им определенной деятельностью (например, нотариальной), но и на то, было ли указанное служебное положение использовано лицом непосредственно для совершения преступления.
Верховный Суд России в ходе рассмотрения кассационной жалобы принял решение, согласно которому при вменении признака совершения преступления с использованием своего служебного положения необходимо также проверить, в каких целях была создана организация.
Согласно указанному решению квалифицирующий признак преступления «с использованием своего служебного положения» отсутствует, если организация, в которой обвиняемый занимал должность, изначально создана в преступных целях.
По приговору Ленинского районного суда г. Челябинска от 15 июня 2020 года Г. был осужден к лишению свободы за совершение двух эпизодов мошеннических действий: за совершение мошенничества с использованием своего служебного положения в крупном размере и за совершение мошенничества с использованием своего служебного положения в особо крупном размере.
Как установлено судом в приговоре, в период до 8 сентября 2011 года у Г., не имеющего постоянного источника дохода, возник преступный умысел, направленный на хищение денежных средств граждан, путем их обмана. С этой целью Г. решил зарегистрировать в установленном законом порядке кредитный потребительский кооператив и организовать его работу таким образом, чтобы похищать денежные средства, поступающие от граждан. При этом Г. разработал схему хищения, которая заключалась в том, что часть похищенных денежных средств, внесенных гражданами в кооператив, использовать в личных интересах, а часть направлять на создание и поддержку видимости осуществления законной деятельности кооператива, в том числе, на оплату процентов по договорам личных сбережений и на выдачу займов, выплаты по которым в дальнейшем позволят длительное время исполнять обязательства перед пайщиками. Реализуя свой преступный умысел, Г., зная о том, что в соответствии с 4.2 ст.7 Федерального закона от 18 июля 2005 года № 190-ФЗ «О кредитной кооперации» кредитный кооператив может быть создан не менее чем пятнадцатью физическими лицами, включил в состав учредителей кооператива своих родственников и знакомых, не осведомленных о его преступных намерениях. С целью придания видимости законной деятельности КПК «ГКК» Г. нанял для работы кооператива сотрудников, которым при трудоустройстве сообщал заведомо ложные сведения о том, что данная некоммерческая организация создана, якобы, исключительно с целью организации финансовой помощи гражданам, давал распоряжения убеждать пайщиков, что вложение денег в кооператив позволит получать высокий доход в виде процентов, а также убеждать их в отсутствие рисков потерять денежные средства, которые будут возвращены пайщикам в любое время по первому требованию. Полученные от граждан денежные средства сотрудники КПК «ГКК», по указанию Г., передавали последнему наличными, либо перечисляли посредством денежного перевода родственникам Г., которые в последующем передавали их Г. Непрерывность поступления денежных средств и последующее их безвозмездное обращение в свою пользу, достигалось Г. за счет постоянного увеличения количества членов кооператива, не знавших и не предполагавших о том, что деятельность кооперативов создана с целью хищения принадлежащих им денежных средств.
Указанным способом Г. в период с 31 марта 2014 года по 1 марта 2016 года, путем обмана, похитил денежные средства граждан-пайщиков по договорам личных сбережений в общей сумме 1 787 846, 14 рублей.
Приговор был обжалован Г. и его защитниками в апелляционном и кассационном порядке. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда России в ходе кассационного рассмотрения установила следующее (см. Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда России от 01.11.2022 по делу №48-УД22-38-К7*).
Суд первой инстанции при вынесении приговора свой вывод о квалификации действий осужденного по признаку совершения мошенничества с использованием своего служебного положения мотивировал тем, что хотя Г. и не являлся председателем или директором КПК «ГКК», а занимал должность менеджера по развитию регионов, однако обладал всей полнотой власти по отношению ко всем сотрудникам кооператива, единолично принимал ключевые решения по всем вопросам, распоряжался всеми финансовыми вопросами и давал указания о движении денежных средств по кассе и расчетным счетам кооператива, единолично решал кадровые вопросы, назначал директоров КПК «ГКК», то есть, как установил суд, фактически Г. наделил себя организационно-распорядительными и административно-хозяйственными функциями в КПК «ГКК». Между тем, судом установлено, что КПК «ГКК» был создан Г. с целью хищения денежных средств пайщиков кооператива путем их обмана, то есть деятельность Г., связанная с организацией работы кооператива, являлась способом обмана потерпевших или способом совершения преступления, и уже изначально деятельность КПК планировалась Г. как незаконная. При изложенных обстоятельствах, оснований считать, что указанная деятельность Г. в данном КПК, который был создан им именно в преступных целях, может быть расценена как осуществление им своих служебных полномочий или он может быть признан лицом, в соответствии с п. 29 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 30 ноября 2017 года № 48 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате», осуществляющим служебные полномочия, то есть лицом, отвечающим требованиям, предусмотренным пунктом 1 примечания к статье 201 УК РФ, не имеется. С учетом изложенного Судебная коллегия исключила осуждение Г. по квалифицирующему признаку мошенничества - «совершенное с использованием своего служебного положения». Наказание Г. было смягчено, срок лишения свободы уменьшен.
