Вторая часть цикла эссе Елены Пестеревой о летней поездке на Камчатку.
Эссо
1 августа
Переехали из Петропавловска в деревню Эссо. Вроде, это не село, церкви никакой не вижу. Дорога на автобусе заняла восемь часов, Карл, и стоила 4000 рублей с багажом. По пути видели чудеса населенных пунктов Сокоч (бренд — пироги размером с батон по 150 рублей штука), Мильково (бренд — самое теплое место полуострова, и реально стояла утомительная жара). В Мильково автобус останавливается на целый час, всем предлагается выйти и пообедать. Там делают бургеры на площади перед автовокзалом, а больше их не делают нигде; кроме того, есть хлебозавод с большим кондитерским цехом — пекут вкусно. Мы пробовали эклеры и заварные с масляным и творожным кремом —эклеры лучше.
Бренд Эссо — камчатская Швейцария, где Швейцария представлена лесистыми сопками и магазинами до 15-00, но смысл этого места в горячем бесплатном минеральном бассейне.
Еще не освоилась.
2 августа
А вот и нет, церковь здесь есть, это и правда село. И продуктовые магазины до 22-00, это лучше, чем в провинциальной Швейцарии.
Надо рассказать что-нибудь про Эссо, но невероятно лень. Ничего не хочется, только пить вкусное горькое светлое пиво «Гейзер» по 150 рублей пол-литра, есть мороженое по 150 рублей стаканчик, купаться в очень горячем минеральном бассейне и спать. Бассейн в городе один, в паре километров есть еще один, а в 15 километров — еще один, а там, «на 47 км» — еще один. Водичка в них разного минерального состава и лечит разные болезни, и некоторую неплохо бы пить вовнутрь, может, после кипячения. Люди утверждают, что «на 47 км» вода радоновая, и это единственный радоновый источник в крае, а впрочем, и в Анавгае тоже есть и тоже единственный.
Анавгай с непривычки я называю Авангаем — надо мной все смеются.
Прочитать о водах негде — всем лень это исследовать.
И мне лень. Я выхожу в купальнике, купаюсь и лежу на мостках, на мытых досках, валяюсь на досках нагретого причала. Можно бы подстелить хоть полотенце, но очень лень. Лавочки тоже есть, но надо пройти три метра. А чего для? Пою песню, подходящую случаю: «на темных берегах разбить свои шатры».
Минут через десять в воде начинается одышка. Тут многие померли от остановки сердца, особенно те, что пьяные. Дежурит спасатель. Водичка не для слабых духом. Я слазила три раза по 15 минут и уже несколько часов не могу отдышаться.
Если бы не лень, то можно кататься на собаках, на лошадках, на картах, на оленях, сходить на стойбища коряков, мы же между хребтами, где по коряцкому тракту перегоняют стада. Можно ездить на Толбачек и на Шевелуч. На лошадках можно на озеро Икар. На внедорожниках можно вообще куда угодно.
Если бы не лень, то можно разговаривать с Мариной. Она училась быть художницей в Тунгуре, потом работала в детском доме в Палане. Ну как детский дом — такое место, куда собирали детей из стойбищ, чтобы они погрелись, помылись, поучились грамоте, пока родители в табуне.
У нее был ученик, мальчик коряк лет 12, он вообще не разговаривал ни с кем, мог и умел, но не считал нужным или сердился, что чужие люди и забрали, или хотел в табун. А рисовал волшебно, палитру смешивал профессионально, рисовал то, что помнил из жизни в стойбище, например, как садится вертолет. Свет, перспектива — все видел. Его звали Роберт.
Имена у коряков неожиданные.
Марина велит называть медведя только «мужиком в шубе». Говорит, айны арийцы. На картинках они и правда высокие и кудрявые блондины. Я говорю, вот поэтому японцы такие невероятно красивые. Она говорит: о, нет, это их уже после второй мировой пленными сильно разбавили и покрасивили. Говорит: нет, Кутха — это доисторические звездные летчики. Это не клюв у них вороний и не улыбка ворона, это шлем скафандра они опускали — и такими их видели аборигены.
Все тут колоритно, самобытно и живое, как есть.
Но мне лень.
Господи, как же я устала, оказывается.
Как же я умудрилась только так устать.
Состояние совсем походное: «да какая разница, да и так сойдет».
За сегодня мы сходили за мороженным и в туристический инфоцентр, это максимум метров шестьсот.
Лежа в бассейне на спине и глядя в небо, Таня внезапно громко и отчетливо сказала: «Лена, я не хочу ничего преумножать!»
Мне нечего ей возразить.
Я ответила «слава богу», но она меня не слышала, потому что лежала в воде.
Вода жесткая. После ванн надо чем-нибудь намазаться.
3 августа
Женщины айну делали татуировки улыбок. Все. Начинали в семь лет, заканчивали на свадьбе. Японцы это всеми силами запрещали, но этим поди что-нибудь запрети. Запрещали, потому что это мешало ассимиляции (женщины с татуировкой огромной черной улыбки в пол-лица отличаются от всех), но и варварство, и смертность, и дикость, конечно. Теперь я думаю, эти микрогубки японок — не антиайнская ли эстетика?
А вы говорите: ботокс, тоннели, уколы в лицо. Это вы еще технологию улыбки айну не знаете: в микроразрезы по контуру губ втиралась сажа, а когда они заживали, все начиналось заново. Последние ритуальные разрезы делал жених во время свадьбы.
Ительмены не ели грибов, а галлюциногены добывали из кипрея (это Иван-чай прославленный, безкофеиновый вегано-хипстерский). Кроме эвтаназии, они имели развитую культуру самоубийства. Если жизнь веселому ительмену стала немила, и все не радует, ительмен огорчается и вешается. И по сей день. Но редко. Ительмен весел по своей природе. И коряк тоже.
Женщины ительменов находили кладки мышек и бурозубок, но никогда не брали их все — ведь мышка расстроится и покончит жизнь самоубийством. Да, совершенно серьезно.
Таня говорит: однажды в Матренино собрала и съела грибы, покусанные белкой. Белка пришла на стоянку и долго на нее орала, скача вокруг. Больше Таня не ест беличьих грибов.
Эвены никогда не ели грибов. Потому что это для оленя! Эвены вообще любили своего оленя и не ели его самого, даже если голодали — ели только дикого.
Эвены и Иисуса полюбили, легко крестились, носили крестики, соблюдали весь церковный календарь, легко его вписали в шаманский год, и в особенно значимые праздники приносили на празднества иконы, окрашенные кровью оленя.
А самих эвенов никто не любил. Ни якуты, ни ительмены, ни коряки, ни камчадалы, ни казаки. Разве что Иисус. И губернатор Завойко.
Но они не унывали и не вешались.
Коряки тоже не ели ни грибов, ни толком оленя. Но если олень наелся мухоморов, то могли пустить ему кровь и напиться ее, потому что она содержала чистые галлюциногены без токсинов. Но не слишком много крови, ему же и самому надо.
Но иногда все же ели. Если надо вернуться домой, а до дома трое суток, если война и напали злые чукчи, если надо найти шамана, а он ушел за несколько стойбищ отсюда. Что же делать.
4 августа. Этнографический музей. Эвены
Были в музее, поэтому многое прояснилось, а многое, напротив, запуталось. Эссо столица эвенов. Эвены шли-шли, всех бесили и ото всех уходили. Пришли в итоге к Завойко, в чьей бухте в океане я купалась. Говорят: нам совсем плохо, нас все гонят, и зверьков покупают у нас за бесценок, и никто не любит. А Завойко, вместо чтобы сказать, мол, вы в моей губернии моих зверьков стреляете и еще жалуетесь, что у вас, браконьеров, их дешево покупают, — и расстрелять, отправил их сюда, в горы Быстринского района на речку Быструю, потому что тут вообще никто не жил. Эвены пришли и основали Эссо.
Дождались-дождались. Повезло-повезло. Все тут, на Камчатке, произошли от Кутха, который ворона («Неужто он был вороной?! Птицею, птицей он был»), кроме эвенов — они произошли от лебедя. Вот такой местный Андерсен.
Шли они долго. Во-первых, у них многотысячные стада оленей. А во-вторых, они и ездили на оленях верхом. Единственные, остальные нормальные люди строили нарты и ездили на нартах. Лучше, конечно, собачьи, чем оленьи — собаки по сто километров проходят, а олени по двадцать пять.
Но эвены ползли верхом и грузы везли верхом. Это по-своему удобно, потому что олень живет долго, что ему сделается. Собака умирает, когда слабеет зубами и не может больше грызть юколу, а это довольно быстро происходит. А олень нет. Эвенам некуда было спешить. Тому, у кого нет дома, вообще некуда спешить.
Здесь жили медведи. Медведь спит до апреля, но в феврале просыпается, рожает и дальше спит. В принципе, я так же родила, почти что не проснувшись. Медвежат всегда четверо, и они размером с ладошку. Медведица нянчит медвежат три года, хотя рожает каждый год. Просто годовалые медвежата тепленькие и нежные и полезные в берлоге, и двухлетки тоже. А на третье лето медведица прогоняет своих уже взрослых детей, потому что если их не прогнать, то следующим февралем они сожрут тех, кто будет с ладошку, и придется просыпаться и охранять. А просыпаться, конечно, совсем не хочется.
Вечная история о женщине, забеременевшей от медведя, и о женщине, родившей медведя, и еще о Каине и Авеле, только в этот раз Каин убивает его, чтобы съесть. Одна женщина забеременела от медведя и родила медведя и человека. Человек стал братом медведю, а медведь стал братом человеку. Человек убил медведя, потому что надо же что-то есть, да и в целом хочется выжить. Но человек огорчен этой необходимостью.
Еще здесь жили злые духи, и поэтому из земли била горячая вода, шел пар, и земли пустовали.
И так и есть, в этой воде я 10 минут посижу, так потом одышка и глубокий сон — и днем так, и ночью. Просыпаться совсем не хочется.
Еще здесь жила лиственница. Когда эвены, наконец, пришли, они увидели лиственницу. Возрадовались, что ее много и ею можно топить, и воскликнули: «Лиственница!». То есть: «Исаг!»
И стало Эссо.
А впрочем, возможно, это воскликнули коряки, когда увидели поселение эвенов. Они сказали: «Эччот!» (Настил на снегу.)
Но все равно стало Эссо. Был 1926 год.
Оленятам надевали костяные храпы за ушками, там чувствительные места, и так оленя можно приручить и объездить. Из стада оленя ловили шестиметровым лассо из кожи оленя: его резали кругом, такой спиралькой, и получался длинный цельный шнурок. Быстро эвены научились управлять лошадьми. Приучали их к запаху медведя, чтобы лошадь не понесла и не сбежала, пропитывая упряжь медвежьим жиром.
Летом эвены спускались пониже к морю по обе стороны полуострова, и вставали в паре километров от берега. Кормили оленей мхом. Зимой поднимались повыше в лес, чтобы топить свои огромные и довольно холодные меховые юрты. Они переходили горный хребет поперек, весь полуостров, ходили от моря до океана — и обратно.
Самый оседлый способ жить для эвена — это рыбалка. Что-то вроде хутора или нашей дачи, на которой круглый год живут два-три старичка, а летом приезжает родня на рыбалку, ягоды и дикоросы. На рыбалке есть летняя юрта, зимняя изба, лабаз, юкольник, обширные угодья и право ловить очень много рыбы. Все еще некоторые семьи держат такие рыбалки.
Эвенский мир очень женский. Женщина ставит юрту, женщина шьет сумки, женщина собирает и разбирает вещи и точно знает, где что лежит, женщина разделывает туши по суставам, женщина выделывает кожи и дубит их своей мочой и ивовым настоем, она кроит и шьет, вышивает и плетет, ставит сети из крапивы, запоры и морды, готовит еду и работает шаманом. Правда, ту же историю я могу рассказать и в духе «женщина истинная рабыня мужского мира».
Но на самом деле так не было. Эвенский мир не был гендерно-вертикальным. Мужчина тоже мог работать шаманом, если он калека и никак иначе не может приносить пользу обществу, но ему стоило надевать на работу женское платье. Потому что оно легче. В нем легче подняться в верхний мир и вернуться в наш из нижнего.
Здоровый мужчина возится с оленями и охотится, вынимает из рек морды и режет по кости украшения и столовые приборы. Есть тарелки из березы, доски из рога барана, крючки для мяса, заменявшие вилки, и ложки из рога барана.
Насчет выделки: выделывают, кроме очевидных, всю рыбью кожу, и кожу лапок дикого гуся, и лебединую, и кожу лап медведя. Из кишок моржа делали плащи, из птичьей кожи маленькие кисеты для табака и вышивания. Потому что такова главная заповедь охотниках: если ты убил брата, не важно, в чьем он был теле на этот раз, то ничего, вообще ничего не должно быть выкинуто. В смысле, совсем ничего. А содержимое желудка — очень ценная вещь, им можно дубить кожи — или съесть.
Насчет кройки и шитья — крой сложный с разрезом и распахом спереди, потому что иначе никак не получится ездить верхом. Это распах закрыт нагрудником и передником. Передник — как обычный фартук, только надевается он под кафтан.
Есть и версия, что ничего они не дубили и не красили, а шили одежду из белоснежной оленьей кожи и носили белое и вишитое. За что и назывались французами тундры.
Цвета бисерной вышивки — черный, синий и белый, иногда красный. «Модники тундры», «французы тундры» — кафтан и штаны, да и торбаса эвены меняли каждые два года, потому что шкур у них было дофига. Бисерные вышивки и меховые мозаичные украшения со старой одежды спарывались и нашивались на новую.
Костюм шамана менялся реже и шился в два цвета: левая половина белая, правая — бурая, типа — черная. А впрочем, можно и наоборот. Черная перчатка и белая, в которых шаман совершал обряды и лечил людей. Шаман для эвенов, в сущности, психотерапевт: интеграция бинарного мира и его полюсов, эмпатическое вживание, статистическое знание, проективные практики.
Шаманом становились, когда рождались с увечьем, травмой, или в очень нелегкий для племени год, или в странный момент типа затмения или урагана, или сложными родами. Психотерапевтами, как мы понимаем, становятся примерно так же.
Ребенок рос, а действующий шаман приглядывался к нему и мог позвать в ученики. Последний эвенский шаман Семен Болганский (?) умер в 1964 году и не оставил преемника.
Его одежду и орудия труда родственники не хотели отдавать в музей, потому что по правилам, если ими долго никто не пользуется, их надо сжечь. Но историки их уговорили.
И эти шаманские одежды надели на пластмассового манекена. Отчего во всем районе стали массово умирать люди, и так бы и умерли все подчистую, если бы музей не догадался упрятать манекена под стекло. Это помогло.
У юрты шамана ставили две лиственницы вверх и вниз корнями, чтобы ему было удобно по ним ходить в верхний и нижний мир. На бубне шамана черная и белая рыбки — это М и Ж.
Шаманизм ни мало не мешал эвенским христианским культам. Больше всех почитался Николай Чудотворец и Святой Стефан (первый как покровитель путешественников, а второй не знаю почему). Иконы с места на место перевозил специальный церковный белый олень. Его кровью их и окропляли при необходимости.
Крещение освобождало эвенов от налогов на 10 лет, поэтому некоторые эвены крестились по несколько раз за жизнь.
Венчания не было ни в какой форме, а про похороны я пока что не выяснила.
Зато вот как устроено сватовство.
Общие праздники использовались, в том числе, и как балы невест. Если кто присмотрел себе невесту, то дальше вот что…
Надо накопить двадцать оленей для начала.
Надо послать свата, чтобы не имел кровного родства, в семью невесты.
Надо дать ему большой кисет табаку. Сватовство будет ехать с одного стойбища на другое без всякой надобности, и все догадаются, само собой, зачем они в таком странном составе и в такой одежде куда-то поперлись. Семью невесты известят слухи.
Сват зайдет в юрту невесты и ее родителей и подкинет бревно, дескать, дело есть, поговорить надо. Откроет кисет табаку и протянет ее родителям. Они примут табак — или нет, дескать, нам такого жениха не надо.
Если надо, то семья невесты выделяла ей приданого двенадцать-пятнадцать оленей, они потом объединялись с жениховыми двадцатью в стадо молодой семьи. Насильно замуж не отдавали.
Если сватовство успешно, то обе семьи собирали свои стойбища и начинали очень медленно со всеми пожитками, родственниками, младенцами и скотом кочевать друг навстречу другу.
Род невесты прикочевывал первым и располагался. Потом вставал род жениха, жених ставил свою юрту и уходил подальше. В свадебном ритуале он никак не участвовал и его не видел.
И вот в назначенный день невеста в плотной фате садится на своего свадебного оленя и едет, почти не глядя, к юрте жениха. Фата означает «я не найду пути домой, я не смогу вернуться». Три раза она обходит его юрту по солнцу, на каждом повороте мужчины ее рода стреляют. Потом они забивают праздничную важенку (олениху) и разделывают ее. Невеста входит в пустую юрту и чувствует себя в ней полной хозяйкой. Располагается, разводит огонь в очаге и варит сердце оленя. Вот такая Белоснежка.
Ее родственники варят мясо и всюду рассаживаются. Как гномы.
И только тогда жениху разрешается зайти, сесть с ней рядом и съесть вместе с ней сердце оленихи. Все. Сент-Валентай.
С письменностью у эвенов сложно. Она им не была нужна, но ее пытались сначала сделать латиницей, а потом кириллицей. Сейчас в школе в Эссо есть класс, изучающий эвенский язык.
Читайте также:
Камчатка: вулканы, летучие ежи и плавучие птицы. Часть первая
Камчатка: вулканы, летучие ежи и плавучие птицы. Часть вторая
#путешествия #камчатка #посмотретьмир #формаслов
