Работаю в этом издательстве я уже долго. Всякое бывало, и в кризис зарплату задерживали, и повышать не хотели, и пытались сократить. Но я стойко держалась, так как понимала, что филологов у нас как собак нерезаных. А потом, спустя почти восемь лет, контору выкупил иностранный инвестор. И все сразу изменилось. Белая зарплата, медицинская страховка, все переработки оплачиваются, регулярные бонусы. Короче, можно жить! Теперь на работу я всегда спешила, и не одна я. Другие сотрудники тоже оценили прелесть адекватного руководства и вовсю старались показать себя с лучшей стороны. Почему другие работодатели не понимают, что персонал нужно мотивировать материально? Как хорошо, что у нас теперь все иначе.
Из-за всех этих перемен штат стали стремительно расширять, пришло много новеньких, я физически не успевала всех запомнить. Да и работы привалило столько, что и вздохнуть некогда было. Платили теперь прекрасно, но и требовали нормально.
— Марго, ты к Людке на дэ эр идешь? – у моего стола остановилась Таня, наша дизайнер.
— Танюш, всегда хотела спросить – я с интересом уставилась на нее. – Куда вы деваете сэкономленное время?
— Какое время? – не поняла коллега.
— Ну, то самое, которое экономите, когда говорите дэ эр, а не день рождения, — хмыкнула я.
— Да ну тебя! – рассердилась Таня. – Я к ней серьезно, а она… Филологическая зануда!
— Да, — согласилась я. – Мы, филологи, такие! Пойду, конечно. Хороший момент передохнуть. Ударение можешь поставить сама.
— Тебе бы все хихоньки да хаханьки, — пробурчала сотрудница, уходя к себе.
Ну а что я сделаю, если чувство языка родилось раньше меня? Я с детства определяла, что в написанном или сказанном не так.
«Дюже вумная», говорила про меня завуч школы, по совместительству учитель русского языка и литературы. Я не давала ей спуску, указывая на любую оплошность. Не со зла, просто считала, что ученики должны знать, как правильно. Когда мы выпускались, Павловна даже всплакнула от радости.
В вузе я освоила и тонкости украинского, очень уж повезло с преподавателем. Потому теперь в состоянии затерроризировать вас в знаниях сразу двух языков! За это меня не слишком любят люди, которые пытаются со мной общаться, и очень ценят на работе, так как после моих вычиток можно не волноваться: в тексте все будет идеально!
На вечеринке было весело, вкусная еда, а еще мое любимое шампанское-брют...
Вечером мы гурьбой заказали несколько такси и поехали поздравлять сотрудницу.
Веселились от души! Люда постаралась, было много вкусного, кроме того, хозяйка позаботилась и о развлечениях. Никто не скучал.
Я, на радостях, что завтра суббота и можно не переживать за работу, усиленно попивала шампанское. И мне было та-а-а-а-а-ак хорошо…
Ну и понесло меня: наорала на парня, а ведь он, может, и не филолог вообще!
— Можно употреблять «палити» — внезапно услышала я и мгновенно протрезвела.
— Это где это можно употреблять «палити»? – я нагло влезла в чужой разговор.
— Ну, «курить» по-украински, — ответил один из парней.
— Что?! – от возмущения я даже поперхнулась. – Надеюсь, вы не про сигареты?
— А про что еще? – хмыкнул он. – Про кальян?
— Да будет вам известно, юноша, что в украинском языке сигарету «курять», а «палити» можно «люльку» (трубку, то есть) и «вогнище» (костер)!
— Это кто же вам такое сказал? – ехидно уточнил незнакомец.
— Профессор Александр Пономарев, гений украинского языка! – ответила я скороговоркой.
– Не стыдно вам, что работаете в таком солидном издательстве и не знаете элементарных правил родного языка?!! Пристыдила я его знатно, и вокруг нас мгновенно собралась толпа коллег. Большинство знали про мои бзики, потому не удивились, что я вышла из себя. Особенно по поводу «курити-палити».
Парень смутился, быстро попрощался и ушел.
— Марго, ну могла бы и понежнее, — укорила Люда.
— Прости, Людусик, бес, а вернее алкоголь, попутал, — покаялась я. – В понедельник найду его и извинюсь, обещаю!
— Вот так кавалеров и отпугиваешь, — буркнула коллега. – То звонЯт, а не звОнят, то тОрты, а не тортЫ, то украИнский, а не укрАинский. Долго будешь в девках ходить.
— Ну и пусть! – парировала я. – Зато не буду вечно морщиться, когда они рот открывают. Стыдно допускать такие ошибки, особенно если ухаживаешь за филологом.
— Ты невыносима, — Люда закатила глаза. – Ладно, еще винца?
— Наливай! – решительно махнула я рукой. – Может еще на кого наору!
Утром, когда я проснулась и все вспомнила, стало очень стыдно. Ну чего я набросилась на парня? Может, и правда не знал этого. Может, он вообще айтишник, им такое простительно. Реально нужно будет найти беднягу и попросить прощения.
В это время зазвонил телефон, номер неизвестный.
— Маргарита? – уточнил смутно знакомый голос. – Это вчерашний нарушитель языка. Я Андрей, кстати. Вот выпросил ваш телефон у Людмилы. Надеюсь, вы не против. Не согласитесь встретиться со мной? Есть разговор.
— Привет, — пискнула я. – О чем разговор?
— Мне вчера стало так стыдно, что я дома нашел книгу Пономарева и всю ночь штудировал.
— Серьезно? – недоверчиво уточнила я.
— Ну да, многое открыл для себя. Почему дикторы на ТВ считают, что у слова «випадок» два ударения, когда профессор четко пишет, что только «вИпадок»?
— Ой, Андрей, это моя вечная боль. Хоть телек не включай…
— Вот об этом мы бы и поговорили за чашечкой кофе, если вы не против.
И тут я поняла, что практически влюбилась! Парень не только не обиделся, он всю ночь вместо гулянки читал учебное пособие. И не просто читал, а запоминал, еще и хочет обсудить.
— Я очень даже за! – выдохнула в трубку и стала думать, что бы такого надеть на свидание.
Через неделю Андрей переехал ко мне. Еще через год мы поженились. Людка плясала на нашей свадьбе и хихикала, что я везучая, так как смогла так наорать на парня, что он аж замуж позвал! Уже десять лет счастливо женаты. Кто бы мог подумать, что филологический спор, да что там, практически ругань, доведет нас до загса?