Знакомый до слез, ставший за такое короткое время удивительно родным дом, Лиза сначала даже не узнала. “Господи, вот ведь память, улицу что ли перепутала”, - мелькнула у нее в голове дурацкая мысль, но сразу и исчезла - дом, конечно, был ее, Лизин. Только вот заново выкрашенный, яркий, словно пряничный, смотрящий на улицу начисто вымытыми окнами в белоснежных наличниках - не дом, игрушка. Нерешительно толкнув калитку, Лиза зашла во двор, потопталась на добела выдраенном кирпичом крылечке, рассматривая. крыши на сараюшках - новенькие, заново крытые толем, и стены - недавно беленые, причем и обмазали их заново - ровненькие, как будто их линейками равняли. Дверь в сени была приоткрыта, там мелькала чья-то тоненькая фигурка, и по мечущимся сполохам рыжих волос, Лиза поняла чья. Алиса заметила гостью, высунула любопытный носик на улицу, и Лиза с удивлением отметила про себя, что на ее, совсем недавно идеально фарфоровой коже появились веснушки, похожие на солнечных зайчиков, прячущихся от посторонних глаз. Да и кожа уже давно была не бледная, нежный румянец появился на ее лице еще весной, а теперь совсем разгорелся, пылал. Алиса увидела мать, узнала ее, но в глазах у девушки не появилось ни радости, ни удивления - она смотрела спокойно, равнодушно, слегка улыбалась.
- Мама! Заходи скорее, я очень рада, что ты зашла! Ты не обижаешься, что мы с Лешкой тут свой порядок навели? Марфа сказала, что мы тут жить будем, а тебе другой дом дадут. Ну мы и… Мам! Ну что ты молчишь?
Алиса трещала без умолку, теребила Лизу, пытаясь затащить ее в комнату, а Лиза думала только об одном - дочь действительно ее вспомнила? Или просто - сказали ей. что это мать, так и ладно… Похоже, что так и есть…И опять это яркое, тошнотное чувство, что она лишняя теперь и здесь захлестнуло Лизу с головой, на секунду лишило возможности вздохнуть, выжало слезы.
- Лиса! О чем ты, Господи! Да я счастлива, что ты в моем доме живешь, ты же кровиночка моя родная. Я сама отсюда уйду, лишь бы тебе было хорошо!
Алиса странно посмотрела на мать, как будто она не поняла о чем та говорит, снова вежливо улыбнулась, тихонько сказала
- Вот и хорошо, мама. Только не называй меня все время Лисой этой, я Аля же. Пошли, я тебе кое что покажу.
Она затащила-таки мать в дом, протянула в дальнюю комнатку и, не сдерживая сияние в ясных, еще совсем детских глазах, сообщила
- Вот! Лешка сам сделал! Красиво, правда?
В центре светлой, побеленной розоватым мелом комнаты, висела деревянная люлька. Вся резная, янтарная, отшлифованная до зеркального блеска, она, казалось, отражала своими узорчатыми стенками отсвет окна, слегка занавешенного цветным тюлем, присобранным пышным узлом в центре. Алиса качнула кроватку, распустила узел, и тюль упал вниз, прикрыв солнце. И от этого в комнате стало тайно, чуть приглушенно-радостно и чисто-чисто, как в доброй наивной сказке.
- Я сюда еще занавески повешу атласные с незабудками. Чтобы ребеночку глазки не жгло. Мне Марфа обещала дать ткань, сама сошью. Нравится тебе?
Лиза обошла люльку, провела пальцами по теплому дереву, кивнула. А потом чуть коснулась талии дочери, вдруг очень ясно увидев, как будто прозрев - небольшой трогательный животик уже было видно под длинным льняным платьем, широкий покрой еще скрывал это, но разрешал угадать. Алиса поймала взгляд матери, покраснела
- Марфа отругала меня, конечно, но потом простила. Сказала, свадьбу пораньше сыграем, через пару недель. А я говорю, что ее вообще не надо играть, свадьбу эту. Предрассудки! Что ее играть, мы уж живем вместе, вот ребенка ждем. Ну, она, вроде, думает пока. А ты что скажешь? Ты ведь, правда, моя мама? А не та, которая ко мне во сне приходит? Та злющая, я ее боюсь.
Лиза молчала, чуть оглаживая дочку по пополневшей спине, сжавшись мысленно в комок. У нее на душе было чудно - и тепло, и сладостно, но и больно немного и страшно. Такой вкус у меда каштанового - нежный, терпкий с привкусом горечи и непонятного беспокойства.
…
Марфа что-то делала во дворе, повернувшись спиной к воротам, острые локти ходили ходуном, и стоял крик - резкий, жалобный, бьющий по ушам. Подойдя поближе, Лиза поняла - бабка дерет козу. Небольшая, косматая белая козочка была за рога привязана к колу забора, задние ноги связаны, но не сильно, так чтобы она могла стоять, но не лягалась. Марфа наматывала пух на небольшую штуку, похожую на отвертку и дергала, коза орала, приседая, но бабка безжалостно наматывала снова. Лиза подскочила к старухе, остановила ее руку, крикнула
- Что ты творишь? Подождать линьки не можешь, срочно тебе? Вон орет, как оглашенная, больно же ей, с ума сходишь, старая!
Марфа ошалело посмотрела на Лизу, бросила свою дралку в мешочек, уже наполовину наполненный пухом, встала.
- Ты, красавица, смотри на кого орешь-то. Ишь, распоясалась. Без тебя решу, когда мне свою козу драть, советчица. Вы вон животы распустили, детей сейчас мне тут нарожаете, а зима на носу. Так Марфа им хотя бы носочков да кофтенок навяжет пуховых, вы ж не позаботитесь, распродыры. Я вяжу медленно, стара стала, а еще напрясть надо. Мне ждать линьки недосуг. Пошли в дом, крикуха.
Марфа оставила дверь приоткрытой, мотнув головой, Лиза зашла за ней в дом, присела на табурет. Потом, чувствуя, как ее захлестывает возмущение, вскочила, завопила визгливо
- Что ты делаешь, ведьма! Ты с нами. как с козой этой своей драной, когда хочешь, тогда дерешь. Расставляешь, как пешек, мы тебе что? Игрушки? Ты всех тут уже куклами сделала - не людьми! А ты думала - нужна ли нам такая жизнь? Ты хоть раз подумала, что людям память их нужна, они свою жизнь должны проживать, не твою. Не ту, что ты им тут придумала. С ее болью, с ее страхом, с радостями, любовями, со всем тем, что им Бог дал. А если человек решил, что ему жизнь не нужна, так это его право. А ты? Что ты с Маймой сделала? А с Никодимом? А с дочкой моей, у нее теперь даже имени нет! Ты и имя ее, данное ей при рождении отняла! Кто разрешил тебе это???
Марфа молчала и слушала. Впервые за все время ее жизни здесь, Лиза увидела на ее сухоньком лице боль. Она понимала ее слова, она тоже явно болела этим, ее мучал этот крест, но она несла его с честью. Лизе вдруг стало стыдно и она замолчала, чувствуя, как жар заливает ее щеки, превращая их в огонь.
- Сядь. Я попробую все объяснить тебе. Потому что ты…права…