"Водились Пушкины с царями." - так писал Пушкин в своем стихотворении "Моя родословная" в1830 году. Эти стихи были ответом на нападки Ф.В. Булгарина, Н.И. Греча и Н.А Полевого и других недоброжелетнлей, насмехавшихся над его африканским корнями.
Поэтому Пушкин в этих своих стихах напоминает о своем просхожднии по отцовской линии от Ратши, дружинника Александра Невского и о природной "родовитости" и знатности других своих предков, Пушкиных. Никогда не забывает он и о своем родстве по материнской линии с Ганнибалами, видными военными, выдвинувшимися в период правления Петра I ("Арап Петра Великого").
В своей трагедии "Борис Годунов", посвященной событиям Смутного времени, поэт упоминает "Пушкиных род мятежный" среди близких к царскому трону дворян, которые якобы подверглись опале во времена правления Годуновых.
Однако исследования советского историка С.Б. Веселовского ("Род и предки А.С. Пушкина в истории") убедительно доказывают, что Пушкин о своих предках либо чего-то не знал, либо на их счет "добросовестно заблуждался".
"Александру Сергеевичу, очевидно, - с грустной иронией пишет Веселовский. - Пушкины представлялись "знатным родом" на всем протяжении его шестисотлетнего дворянства..." Однако выяснилось, что это далеко не так.
На самом же деле документальные свидетельства говорят о том, что после пресечения в конце XV века боярской фамилии Товарковых-Пушкиных за весь XVI век в Думе московских великих князей и царей не было ни одного Пушкина.
Мало того, при Иване Грозном больше половины служивших Пушкиных числились в дворянах не по "дворовым спискам", хотя бы и по низшим чинам Государева двора, а в городовых детях боярских, что свидетельствовало для родовитых людей "о потере чести".
Городовые дети боярские по служебно-феодальной иераржии того времени были ниже московских дворян, служивших по "дворовым спискам" и были лишь на ранг выше городовых, то есть, провинциальных дворян.
Любопытно, что Отрепьевы (ветвь многочисленного дворянского рода Нелидовых), из которых происходил "самозванец" Юрий ("Юшка") Отрепьев, ставший после потрижения в монахи Григорием, служили по "дворовым спискам" и, таким образом, были в то время более знатными дворянами, чем Пушкины.
То, что Гаврила Пушкин вместе с Наумом Плещеевым, будучи доверенным лицом "самозванца" и по его поручению в июне 1606 года прочитал в Москве на Лобном месте призыв Лжедмитрия к москвичам свергнуть династию Годуновых, вовсе не является свидетельством его знатности.
Скорее наоборот, служба "самозванцу", легитимность притязаний которого на царский престол была для многих сомнительна, показывает стремление этого провинциального служилого дворянина, за счет своей ловкости "обскакать" родовитых дворян и бояр и прыгнуть "из грязи в князи"...
Например, предок другого великого русского писателя, И.С. Тургенева - Петр Тургенев, после воцарения самозванца Лжедмитрия I на московском престоле повел себя не менее смело, но, будучи не четой упомянутому Гавриле Пушкину, гораздо более достойно.
"Не Государь ты наш, а вор (политический преступник, изменник) и самозванец! - так при всех демонстративно отреагировал он на предложению присягнуть "прирожденному царю" Димитрию Ивановичу. Понятно, что за эту дерзкую выходку, ему немедленно отрубили голову...
"Перегрев пассионарности..." - сказал бы об этом ярком эпизоде из Смутного времени Л.Н. Гумилев. Сейчас даже трудно поверить, что в начале XVII века были люди способные вот так просто, при всех, "на миру", отдать свою жизнь за идею.
Фактически возвышение мелкопоместного дворянского рода Пушкиных началось только в 20-е годы XVII века, уже после разорения Смутного времени, при первых царях из династии Романовых, когда среди Пушкиных уже начинают появляться московские дворяне и провинциальные воеводы.
Так почему же нашему великому поэту понадобилось всячески подчеркивать в своих произведениях действительную или мнимую знатность своего рода?
Отбросим естественное желание гения отбиться от клеветы и насмешек врагов и завистников... Причины здесь более глубокие.
Начиная с юности Пушкин сохранил отвращение к фаворитам и временщикам, в екатеринискую эпоху делавшим карьеру "подлым искательством", и низкопоклонством и угодливостью наживавшим огромные состояния.
Фавориты Екатерины II - Орловы, Потемкины, Безбородко, Зубовы и др. были для него символом "низкого деспотизма".
По его мнению противостоять бесстыжим, жадным и ненасытным временшикам, развращавшим своим произволом и лихоимством весь государственный аппарат, и делавших мошенничество, казнокрадство и взяточничество повседневной нормой жизни, могло только потомственное дворянство.
"Потомственность высшего дворянства есть гарантия его независимости; обратное неизбежно связано с тиранией, или вернее с дряблым и низким деспотизмом" - писал Пушкин в 1830-е годы в незаконченных заметках "О дворянстве".
В те же годы в неоконченной поэме "Езерский" он с грустью отмечает, что и в александровско-николаевскую эпоху "вовсе неизвестные фамилии" постепенно оттесняют в царском окружении родовитое русское дворянство, представителем которого он и сам себя считал.
"Рыцарские чувства чести о достоинства", которыми по мнению Пушкина должны обладать потомственные дворяне, отвращение к искательсву и холопству - те благородные качества, которые хотел найти Пушкин в представителях старинных родов (щедро наделяя этими качествами и предков), и проявились в 1820-е годы, после Отечественной войны с Наполеоном, потому что лучшая часть русских дворян впервые почувстовала свою ответственность не только перед царской властью, но и, в первую очередь, перед страной и народом.
Имеено тогда наметилось расхождение между дворянами служащими царям и разделяющими присущий им романовско-гольштейн-готторпский вотчинно-династический взгляд на Россию (вспомните, как ответил Николай II на вопрос о себе в переписной анкете - "Хозяин земли Русской!") и дворянами понимавшие свою миссию прежде всего как служение народу и Отечеству.
Именно к таким дворянам, главным для которых было служение народу, благородство, достоинство и независимость и обращался молодой Пушкин: "Пока свободою горим, Пока сердца для чести живы, Мой друг, Отчизне поствятим Души прекрасные порывы!" ("К Чаадаеву", 1818 год).
И с таким же пафосом служения Отечеству вступали на свое поприще служения не только будущие дворяне-"декабристы", но и лучшие писатели и поэты того времени, и тоже дворяне: А.Н. Радищев, К.Ф. Рылеев, Н.В. Гоголь, М.Ю. Лермонтов и др.
И журнальные нападки "демократов" Н.А. Полевого, Н.И. Греча и Ф.В. Булгарина на литераторов из числа потомственных дворян: А.С. Пушкина, П.А. Вяземского и А.А. Дельвига, были отражением той же борьбы "преданных без лести" прислужников трона с постепенно оттесняемой от власти родовитой "дворянской оппозицией".
Да, именно так. Отстаивание потомственного дворянства было для А.С. Пушкина формой оппозиции. Не случайно и сочувственное отношание Пушкина к идее майората, когда все имение в наследство от отца получает только старший сын.
Кстати, майорат был введен в Росиии Петром I, для того, чтобы младшие сыновья дворян не жили трудом крепостных крестьян, а шли служить, и был отменен Анной Иоанновной. Майорат не дает дробить дворянские поместья и, таким образом, способствует сохранению дворянской знати.
Идея введения майората содержалась в программе существовавшей в 1815 - 1817 годах преддекабристской дворянской организации "Орден русских рыцарей", одним из создателей которой был будущий декабрист М.Ф. Орлов.
Продолжение следует...
