Приглядевшись, дед Захар хлопнул себя ладонью по лбу.
- И где мои гляделки были? – искренне удивился он. – Реально же…
- Тихо, не говори! – попросила Тоня. – Я сама хочу догадаться… - и, склонившись над несчастным клочком бумаги и притопывая от нетерпения ногой, принялась крутить его и так и эдак.
- Есть! – пристукнув руками по столу, воскликнула она.
Хозяин дома, попыхтев еще немного, решил сдаться.
- И что же в ней необычного? – хмуро поглядывая на гостей и жену, осведомился он.
- Смотри, - начала объяснять Аннушка. - Деревня изображена тремя кругами, один в другом. Видишь?
- Есть такое, и что?
- А теперь приглядись; в самом маленьком круге домик нарисован, в следующем холмики с крестами, а в третьем, самом большом, деревья. Ну? Ничего не напоминает?
- Сосновая роща, погост и сама деревня, - растерянно прошептал Семен.
- Верно! – и Аннушка обвела взглядом компанию, что внимательно ловила каждое ее слово.
- И заметьте, деревня, это как брошенный в воду камень, от которого идут круги. Круги с кладбищем и бором!
- Иными словами, то, что происходит в деревне, вызывает изменения в пространстве, - медленно проговорила Тоня. - И если бы не было Ворыгино, то не было бы и погоста и заклейменной рощи.
- Выходит, что как-то так, - облегченно кивнула хозяйка. – Рада, что вы меня поняли…
- Я смогу отыскать этот погост? – аккуратно сложив клочок бумаги с нарисованной картой, Семен спрятал ее в карман домашних брюк.
Ойкнув, Аннушка осела на диван.
- Ты чего удумал? – вытаращил глаза дед Захар.
- Вас это не касается… - угрюмо бросил тот. – Если кладбище находится на месте деревни, то я должен увидеть его.
- Хочешь могилу сестры найти? – спросил дед. – А найдешь и дальше что?
- Не знаю… - занервничал хозяин.
- Вам не дадут увидеть ни погост, ни деревню, - высказала предположение Тоня. – Хоть неделю будете бродить по останкам деревни, но ничего кроме сгнивших бревен не обнаружите.
- Не поверю, пока не проверю…
- Та-а-ак, - нехорошо прищурившись, протянул дед. – И когда ты собираешься провернуть это сомнительное предприятие?
- А вот отвезу вас на вокзал и проверну.
- А мы как бы и не торопимся, - подмигнув внучке, заявил дед.
- Это ты к чему? – недоуменно хмыкнул Семен.
- К тому… Вместе поедем…
- Деда! – тоненько воскликнула Тоня и плюхнулась на диван рядом с хозяйкой. – Я с тобой!
- Ты с Аннушкой останешься, - строго цыкнул тот. – А мы наведаемся в деревеньку… Завтра с утра и двинемся? Да, Семен?
- Заметано! – решительно произнес тот. – И посему объявляю отбой!
Было заметно, что хозяин рад, что не одному придется ехать в проклятое и непонятное место.
Дождавшись, когда он выйдет, дед Захар присел к опечаленным дамам.
- Девочки, - обняв их, спокойно проговорил он. – Даже не вздумайте переживать. Ты, Антонина, правильно заметила; пока мы этой деревне без надобности, она нам не покажется.
- Деда, это всего лишь мои догадки, - слабо возразила Тоня.
- Заметь, правильные догадки! А теперь спать. Обещаю, завтра вечером мы вернемся.
Вскоре свет во всех комнатах погас, и дом уснул.
Услышав свозь сон рычание уазика, Тоня вскочила с кровати и выбежала во двор и тут же очутилась в тайге. Протерев глаза, она завертелась на месте; тайга никуда не исчезла…
Но и ярко-желтый дом Семена тоже на месте, и стоит сделать шаг назад, как она снова окажется под его крышей.
Вот тут-то и проснулось неуемное любопытство; ведь так хочется посмотреть, а что это за тайга…
И откуда она взялась в Зуевке? За одну ночь выросла?
Жутко и все же интересно.
Беспрестанно оглядываясь на дом, что становился все дальше и дальше, но из виду не исчезал, Тоня босиком ступала по хвойному ковру из иголок, который пружинил как болото.
Внезапно в один миг огромные елки превратились в горы, что окружили со всех сторон.
Вздрогнув, она обернулась; ярко-желтый дом стоял на месте как маяк, поддержка и опора.
А вокруг постепенно, штрих за штрихом вырисовывалась занятная картина; одна за другой появлялись глиняные хижины с такими пышными крышами из соломы и травы, что невольно подумалось о стрижке сэссон.
Чуть погодя рядом с каждой хижиной возникала могила и сосна. Потом еще и еще и так до тех пор, пока жилище полностью не скрывалось за плотной стеной деревьев.
Не успела Тоня проморгаться, как горы заменились скалами, после степью, лиственным лесом… Пейзажи менялись как кадры в фильмоскопе. Менялись дома; каменные, соломенные, деревянные, мазанки, саманы, но могилы и сосны оставались неизменными.
И вдруг… вдруг появилось Ворыгино… И если до этого было не страшно, а скорее занимательно, то теперь Тоня почувствовала, как душа рухнула в пятки. Оглянувшись на спасительный маяк, она стала потихоньку отступать и, споткнувшись о пенек, упала.
Пеньки… эти пеньки окружали каждый дом. Чертыхнувшись, Тоня отползла подальше и, заметив, что пеньки зашевелились и вспучились, замерла.
Краем сознания уже догадывалась, что увидит дальше, но все равно, к такому зрелищу готова не была…
Вспучившись, пеньки превратились в могильные холмы. И они были живыми, они дышали, выпуская на поверхность серебристый туман, который оседал на холм и постепенно превращался в камень.
Тут Тоню снова обуяло любопытство, тем более что спасительный дом по-прежнему за спиной, а значит, в любой момент можно дать деру.
Поднявшись, она подкралась к самой ближней могиле; сквозь туманную плиту проглядывало женское лицо. Прикоснувшись к камню, она чуть не заорала от неожиданности; провалившись вниз, пальцы нечаянно задели голову незнакомки и, застыв, Тоня с ужасом наблюдала, как та открыла глаза и улыбнулась.
Да и не такая она и незнакомка… Вглядываясь в черты, Тоня постепенно узнавала себя, но как бы повзрослевшую, и то что она сама себе улыбается, ее совсем не успокоило, а даже наоборот…
Не отрывая взгляда от могилы, она потихоньку стала ретироваться к дому.
Достаточно с нее любопытства на сегодня…
Но та, другая она, что лежала под серебристой плитой, видимо, думала совсем иначе. Высунувшиеся из камня руки схватили Тоню и мигом затащили в могилу.
Провалившись сквозь надгробье, она полетела вниз, а перед глазами мелькали года, скручиваясь в фотопленку и рассыпаясь яркими снимками.
И кружили снимки, что осенние листья, Тоня только успевала выхватывать мгновения той жизни, что ждут ее в будущем, а приземляясь, явно увидела под собой фотку ярко-желтого деревянного дома и, залетев прямо в снимок, очнулась на кровати в Валиной комнате.
- Господи, спаси… - обессиленно выдохнула она и расплакалась.
В спальню тут же влетела хозяйка и, прижав плачущую гостью к своей пышной груди начала успокаивать, гладить по спутавшимся волосам и худеньким плечам. А Тоня, захлебываясь слезами, все пыталась что-то сказать, но не могла.
- Сейчас милая, сейчас, - и, причитая, Аннушка рванула на кухню.
Постучав дверцами шкафов и погремев посудой, перепуганная хозяйка прибежала обратно и, капая в стакан с водой из темного пузырька что-то до одури ароматное, то и дело задевала о край посуды и звякала.
И это звяканье привело Тоню в чувство. Вспомнился дом и родители…
Когда кто-то заболевал, мама тут же хваталась за спасительные пузырьки. А еще банки, те, что ставят на спину, они тоже так смешно дзинькали...
Продолжение
Предыдущая часть
Начало