Я упал на уже родные, "депортационные" стулья, и обняв рюкзак изогнулся в три погибели, изобразив позу то ли спятившего от долгих душевных мук гамадрила, то ли глубоко опечаленного степного барана.
Логика и стройность мыслей в моей голове и правда имела нечто общее с животным миром: "Отведать прелестей турецкой полиции мне не пришлось. Что это? Везение или очередной знак свыше? Как говорили древние, если приложить ухо к земле можно услышать, что говорит весь мир... Теперь щеголь точно сделает все, чтобы отсрочить мой вылет... Я останусь здесь навсегда. Теперь я навеки раб восточной ночи".
Я огляделся: вокруг меня, словно воробьи сидели смуглые азиаты, которые, кажется, не были озабочены ни своим внешним видом, ни исполнением норм общественного поведения. Откуда взялась эта шумная ватага я заметить не успел, но они буквально задевали меня локтями жестикулируя руками и гогоча над чем-то смешным. Кажется "Маму-Азию" не слишком расстроила депортация - унывать шумная компания не собиралась. Вот с кого стоило брать пример, вот у кого надо учиться как сносить натиск судьбы и при этом гоготать так, чтобы слышно было издалека!
На вид гоп-компания состояла из взрослых людей, но это не мешало им с детской непосредственностью разуваться, разминать уставшие ноги, охать от боли и удовольствия, а потом забираться этими ногами на сиденья и ложиться отдыхать. Их совсем не интересовало, что некоторым людям будет просто негде сесть. Улегшись на узкие сиденья они накрывались своими куртками и уходили в мир сновидений. Благо рост этих невеликих людей позволял им уместить свои уставшие тела на 2-3 спаренных стула. Жесткость металла не была для господ путешественников неудобством: видимо и дома они спали на отнюдь не мягких покрытиях.
За это время я видел щеголя еще пару раз: он как ни в чем ни бывало снова ходил и пританцовывал, беспечно объяснял страждущим, где они могут решить все свои вопросы. Меня он не замечал, да я и не стремился показываться ему на глаза.
Время шло, а меня все не вызывали. Я строил теории о том, что мой паспорт был убран в самый низ стопки паспортов, а может и совсем был утерян нерадивыми вальяжными сотрудниками. Сколько самолетов в день летит в Тбилиси и время этих рейсов я знать не мог - интернета у меня не было. К информационному табло я тоже пойти не мог: ведь как гласит один из главных законов мироздания – "стоит только отойти…"
На какое-то время я даже уснул, несмотря на галдеж суматошных азиатов, а когда проснулся увидел сидящую перед собой молодую девушку. Сначала я не придал ей значения: очередная пострадавшая от депортационной машины, но было в ее внешнем виде нечто странное.
Она была одета в чуть грязные, засаленные спортивные штаны и неуместные здесь домашние тапки (судя по чистоте их, переставшие быть домашними достаточно давно). Волосы ее были засалены и чуть растрепаны. Внешность ее я бы отнес к румынско-цыганской этнической группе: черные волосы, чуть смуглый цвет лица, глаза так же - темные.
Типичная жительница бедной балканской деревни без изысков и прикрас. Что девушка с подобным крестьянским внешним видом делала в аэропорту Стамбула понять было трудно, но мало ли какие люди по каким причинам могли оказаться здесь?! Каждый человек имеет свою отличную от других историю и мне ли вникать в ее суть? И тем не менее девушка притягивала к себе внимание.
Я уже снова хотел смежить очи, но только осуществив задуманное слух мой уловил знакомую речь: язык был странный, но в нем явно проскакивали русские слова, а на чужбине как известно слух становится более острым, а родные слова слышатся звонче и милее. Я приоткрыл один глаз, чтобы запеленговать источник речи: искать пришлось недолго – румынская девушка что-то объясняла по телефону своему собеседнику.
Когда она договорила я не выдержал и спросил: говорит ли она по-русски? Девушка скромно кивнула. Тогда я попросил ее телефон, чтобы сообщить родным о своем состоянии и местонахождении. Девушка, которую, как оказалось звали самым распространенным женским именем на планете – Софией – согласилась. Было видно, что ей хотелось с кем-то поговорить, рассказать что-то важное.
И, еще было видно – с ней что-то случилось. Она как будто даже озиралась по сторонам и была в серьезном напряжении. Возможно это были домыслы моего острого восприятия, но как человек понимающий, я не хотел лезть к ней в душу: захочет расскажет сама. Так и случилось.
- Со мной случилось большое несчастье… - начала она рассказ, явно дающийся ей с трудом. Софии было всего 19 лет и откуда, спрошу я вас дорогие читатели, в такие годы могут появиться большие несчастья?! Но и взволнованный голос, и внешний вид не давал мне повода усомниться в ее честности. Она не обманывала и, хотя улыбалась – в глазах ее читалась тревога. Сколько тревожных женских глаз я увидел за этот день?
